Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая точка зрения о функционировании валютных рынков была нетрадиционной. В 1970-х годах и начале 1980-х большинство экономистов были склонны полагать, что валютные рынки, подобно фондовым рынкам, стремятся к эквилибриуму (равновесию) во всем17. Если бы стоимость доллара стала завышенной, экспорт США упал бы, а импорт увеличился. Результатом стал бы торговый дефицит, означавший, что иностранцам потребовалось бы меньше долларов на покупку американских товаров, чем американцам — любой другой валюты на покупку импортных товаров. Относительно низкий спрос на доллар стал бы катализатором падения его стоимости, изменяя торговый дефицит до тех пор, пока система не достигла бы равновесия. Биржевые игроки, придерживающиеся традиционной точки зрения, ни в коем случае не стали бы влиять на этот процесс, подрывать его. Если бы они верно предугадали будущее валютных курсов, они бы лишь ускорили движение системы к ее равновесию. Если бы они ошиблись, то оттянули бы процесс корректировки курсов, но такая задержка не осталась бы без вмешательства биржевых игроков, поскольку в противном случае они потеряли бы свои инвестиции.
Сорос видел, что теория эквилибриума не объясняет поведение валюты в реальном мире. Например, с 1982 по 1985 год торговый дефицит в Соединенных Штатах неуклонно возрастал, что подразумевало низкий спрос на доллар, но, несмотря на это, доллар лишь усилил свои позиции. Причиной стали спекулятивные потоки капитала, которые способствовали поднятию доллара, поскольку эти спекулятивные потоки имели тенденцию к самоупрочению. Когда поток «горячего» капитала хлынул в Соединенные Штаты, курс доллара вырос; растущий курс доллара привлек еще больше биржевых игроков, что помешало валютным курсам прийти в равновесие18. Если бы биржевые игроки на самом деле определяли валютные курсы, это привело бы к постоянным падениям и взлетам курсов валют. На первой стадии биржевые игроки развивали бы преобладающее предубеждение, и это предубеждение впоследствии способствовало бы укреплению собственных позиций, тем самым все больше и больше уводя обменные курсы от уровня, необходимого для достижения равновесия. Чем более непредсказуемыми становились бы обменные курсы валют, тем более уверенными в своей правоте становились бы инвесторы, что привело бы к дисбалансу в торговле. В конце концов груз неимоверного дисбаланса в торговле в корне разрушил бы предубеждение биржевых игроков. Произошла бы резкая смена курса, и биржевые игроки кардинально изменили бы свое мнение, таким образом дав толчок развитию прямо противоположного направления19.
Летом 1985 года все мысли Сороса были заняты проблемой: как предугадать точное время изменения курса доллара. 16 августа, в день, когда он начал вести свой дневник, то полагал, что этот момент наступит совсем скоро. Президент Рейган полностью поменял администрацию в самом начале своего второго срока, и новая команда задалась целью опустить стоимость доллара, чтобы уменьшить торговый дефицит. Все теоретические принципы, насколько они имели к этому отношение, предполагали такой же способ действия. Процентные ставки падали, и для биржевых игроков стало невыгодно придерживать у себя доллары. Если бы сочетание политических действий и низких процентных ставок смогло убедить биржевых игроков отказаться от доллара, тенденция к повышению валютного курса неожиданно сменилась бы на прямо противоположную. На средней стадии данного цикла все биржевые игроки, мечтавшие поживиться на долларе, уже перебрались за границу. В стране практически не осталось людей, готовых купить доллар, поэтому продавцы могли повернуть тенденции рынка в прямо противоположном направлении.
Сороса мучил один вопрос: насколько неизбежен этот поворот. Если бы Соединенные Штаты набирали темпы развития, процентные ставки резко возросли бы, что сделало бы кардинальное изменение курса доллара менее вероятным. С другой стороны, если бы банки пришли к решению ограничить выдачу кредитов — при этом падение залоговой стоимости и уменьшение суммы займа отрицательно сказались бы на самих банках, — то появившиеся проблемы в банковском секторе приостановили бы экономику страны, что привело бы к падению процентных ставок. «Кто я такой, чтобы судить об этом? — спрашивал себя Сорос, но затем добавлял: — Единственное преимущество перед конкурентами, которое у меня есть, — это теория рефлексивности». И эта теория позволила ему особенно точно оценить весь риск банковской политики самоупрочения. Сорос принял решение поставить против американского доллара. Кроме того, анализ определенных технических показателей заставлял сделать такой же вывод20. Обдумав все аргументы, приводимые псевдонаучной экономикой, псевдофилософией рефлексивности и псевдопсихологией различных графиков, Сорос пришел к следующему инвестиционному решению: пришло время поставить на падение доллара.
Несмотря на свои внутренние сомнения, Сорос действовал решительно. По данным на 16 августа, фонд Quantum располагал суммой в 720 миллионов долларов в основных валютах, по отношению к которым доллар мог упасть, — иена, немецкая марка и фунт стерлингов — риск потенциальных убытков при изменении валютного курса в данной ситуации превышал собственный капитал фонда на 73 миллиона долларов. Любовь Сороса к риску была поразительной. «Обычно я стараюсь не превышать собственный капитал своей компании на любом рынке, — спокойно отметил он в своем дневнике, — но я всегда стремлюсь подогнать мое понятие о том, что составляет рынок, к моему мышлению о нем в данной ситуации»21. Сама идея, что хеджевый фонд должен быть застрахован от потерь, была списана им за негодностью.
Спустя три недели, 9 сентября, вторая запись в дневнике Сороса гласила, что первые результаты эксперимента оказались неудачными. Позиции доллара были спасены рядом экономиче-ских показателей Соединенных Штатов, направленных на повышение курса ценных бумаг, и ставка против доллара стоила Quantum 20 миллионов. Сорос с головой ушел в очередной самоанализ, переоценивая свои ценности. Он, как и прежде, уделял основное внимание слабой банковской системе, и последние показатели подсказывали ему, что удача может повернуться к нему лицом: курс немецкой марки изменялся так, что можно было предположить скорое резкое повышение курса валют. Затем Сорос привлек в свой анализ дополнительные аспекты. Поставив себя на место органов денежно-кредитного регулирования, он пришел к выводу, что процентные ставки скорее всего останутся по-прежнему низкими, даже если экономика страны окажется сильнее, чем ожидается. Федеральный резерв не станет поднимать процентные
