Гори, гори ясно! - Ольга Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И стукнула ладонью по столу, демонстрируя свою неподкупность и приверженность установленным порядкам, а заодно прибив зазевавшуюся муху.
— А почему у Данилы дом необжитый? — я решила сменить тему, чтобы успокоить хозяйку.
— Так он ведь тоже городской, — все еще ворчливо ответила «кокушка». — Второй год всего пошел, как он к нам на постоянное житье переехал. Отец его еще по молодости из Заречья уехал. Только свадьбу сыграли, а он и заявил отцу своему, что уезжает. Ух, как тот бушевал! Он ведь надеялся, что сын кузнецом станет, как он, сам-то он кузнец потомственный. Сына ждал долго, до него трех дочек жена родила, Яков уже отчаялся наследника заиметь. И вот, дождался. Растил, ремеслу учил. К свадьбе дом ему выстроил. А тот сказал, что кузнецы нынче никому не нужны, сейчас, мол, время новых технологий, а молотом в жаркой кузне махать — прошлый век. Дед Яков тогда заявил, что, если сын в город переедет, пусть в родном доме больше не показывается. Даже когда внук родился, видеть не захотел. Настасья к ним в город тайком ездила. А Яков с тех пор словно потух, даже согнулся весь. Кузницу забросил, все дома сидел, или в лесу по нескольку дней пропадал. Уж как бабка его травками своими не отпаивала — все без толку.
Много лет прошло, и вдруг в один прекрасный день ожила кузница, задымила. Деревенские, конечно же, побежали смотреть, кто там работает. Глядят, стучит молотом Яков, глаза горят, спина прямая. А рядом парнишка хлипкий суетится, помогает. Оказалось, внук из города приехал, и сразу к деду — хочу, мол, стать кузнецом. С тех пор так и повелось — на каждые каникулы Данила стал приезжать, перенимать кузнечное дело. А в городе-то он на художника учился, представляешь себе? Наш Данила — художник, курам на смех!
— Это точно, — пробормотала я, вполне живо представляя себе художника Данилу, а вернее, вспоминая недотепу Даниила из нашей реальности. Поразительно, насколько причудливо переплетаются нити судьбы в этой реальности, и при этом неизменно повторяют узор. — А где же сейчас дед Яков?
— Помер Яков, — с грустью сказала Зинаида. — Года три уже как помер. Вроде и здоров был, как бык. А однажды просто не проснулся. Настасья с тех пор совсем в свои зелья-снадобья ушла, и Данила больше не приезжал. И вдруг как с неба свалился в прошлом году, уже насовсем. Привез с собой кучу всяких станков да паяльников — целый прицеп. Кузницу оборудовал по-новому. Оказывается, он в городе продолжил ремеслу обучаться, денег подзаработал — сейчас на художественную ковку большой спрос — всякие там решетки, ворота, камины, я тебе и не расскажу всего. Да еще он с этими, как их, конструкторами связался, ну это когда взрослые мужики в рыцарей играют, на конях скачут, да мечами машут.
— Реконструкторы, — поправила я. — Общество исторической реконструкции.
— Вот-вот. Так он для них мечи да доспехи делает. Ох и дорогие эти мечи у него, ты себе не представляешь. Да этим конструкторам все нипочем, заказывают, покупают. Так что без работы не сидит, и денег немало зарабатывает. Да и парень он видный, девки местные за него друг дружке косы повыдергать готовы, так что ты с ним поаккуратнее, — дала мне совет Зинаида, с явной гордостью за крестника.
— Мне бояться нечего, у меня кос нет, — усмехнулась я. Значит, он здесь первый парень на деревне. Кто бы сомневался?
— А к чему я все это тебе рассказываю? — опомнилась женщина, — Ах да, дом. Дом все это время стоял нежилой. Хоть и строил его Яков на славу, а подделать много чего надо. Да и забит всякой рухлядью ненужной. Прошлую зиму Данила у Настасьи перекантовался, а в этом году твердо решил свое жилье в порядок привести. Только работа в кузнице мало времени на ремонт оставляет, так что твоим друзьям-коллегам придется изрядно попотеть.
— Ничего, справятся, — улыбнулась я. — Макс никакой работы не боится.
— Макс, это который африканец? — живо заинтересовалась хозяйка.
— Вообще-то он русский, — растерялась я.
— Да неважно, — отмахнулась Зинаида. — У нас таких вживую и не видали. Ох, бабы в восторге будут! А второй-то заносчивый какой, свысока поглядывает. Сразу видно — пижон городской.
— Нет, Костя хороший парень, просто не привык еще, — вступилась я.
После обеда хозяйка критически взглянула на меня и ушла в комнату. Я убрала со стола и начала мыть посуду, когда она вновь появилась с ворохом одежды в руках.
— Я тут кое-что выбрала из моих старых нарядов, посмотри, может какой сарафан или платье приглядишь. А то худая, в майке да в штанах, и не поймешь — парень или девка.
— Спасибо! — растерянно поблагодарила я.
А я-то считала себя стройной и женственной…
Я отнесла предложенный мне гардероб в свою кладовку и свалила на кровать. Значит, ищем, наблюдаем, расспрашиваем? Задача для шпиона. Быть может, в рамках нашей миссии стоит попробовать замаскироваться под селянку?
Я с сомнением поворошила груду одежды: ситцевое платье в мелкий цветочек с рукавами-фонариками и широкой юбкой, сарафан с пышными рюшами по лифу, а это что?
Я потянула что-то розово-кружевное, оно вытягивалось и не кончалось, как бесконечные ленты в шляпе фокусника, и наконец оказалось долгополой ночной рубашкой с длинными рукавами, бантом на шее и кружевами по подолу. Я с любопытством оглядела этот апофеоз целомудрия, и вдруг опомнилась.
— А что это я здесь сижу? — спросила я Шарика. — Там вокруг целый параллельный мир, совершенно неизвестное Заречье, а я тут решаю, что надеть! Мне же надо успеть все посмотреть! Вот что, ты жди меня здесь, а я побегу, заодно разведаю, как нынешний мир настроен по отношению к маленьким собачкам.
Данила, правда, обещал меня проводить, но он же наверняка работать весь день будет. А я не могу себе позволить так бездарно тратить время.
Я спешно засунула всю кучу тряпья в шкаф и выскочила из дома в чем была. Все равно сойти за свою в деревне, где все друг друга знают, самое
