Искатель. 1964. Выпуск №3 - Артур Кларк

Признание «лечебных» свойств медного купороса произошло лишь спустя несколько десятилетий.

В 1882 году виноградари Бордо, на юге Франции, переживали тревожное время. На виноградных гроздьях появились зловещие белые налеты, листья начали скручиваться, побеги засыхали и опадали. Надвигалось бедствие — виноград был поражен болезнью «мильдью», или, как ее иначе называют, «ложной мучнистой росой». Микроскопический грибок грозил погубить весь урожай. И тут французский естествоиспытатель Милларде, искавший средства борьбы с эпидемией, обратил внимание на то, что виноградники вдоль проезжих дорог выглядят на удивление здоровыми. Могло случиться, что ученый прошел бы мимо замеченной странности, не придавай он особого значения всем, даже случайным, фактам, которые встречаются на пути исследователя.

Он принялся внимательно изучать здоровые растения. Но так как они отличались от больных только тем, что были обмазаны смесью известкового молока и купороса (чтобы прохожие не польстились на спелые плоды), то Милларде заключил: именно обмазка и предохранила растения от болезни. Он поставил серию опытов и доказал, что его предположение правильно: смесь исключительно успешно защищает виноград от «ложной мучнистой росы».

В 1885 году Милларде обнародовал свой рецепт и назвал новый препарат бордоской жидкостью. Именно этому сельскохозяйственному яду суждено было в течение следующих десятилетий сослужить отличную службу садоводам и виноградарям.

А работы по исследованию фунгицидных свойств меди продолжались. Разные соединения этого элемента были мобилизованы на борьбу с болезнями, вызываемыми микроорганизмами. Новые препараты защищали посадки картофеля и помидоров, яблоневые деревья, хмель и виноград. Пройдет время, на смену этим препаратам придут другие — цинеб, кантан, циран, более сильные, более тонкие, но история открытия бордоской жидкости останется в истории агрохимии, как пример творческого отношения ученого к своей работе, как доказательство того, что упорный поиск и внимание к маловажным, казалось бы, фактам могут дать в науке удивительные плоды.

Наука о химических ядах развивалась все дальше. Новые открытия и новые идеи завоевали мир сельского хозяйства. Поиск ученых давал порой совершенно неожиданные результаты. Пришла очередь и страшной «баканаэ» открыть свою тайну. 1934 год. Японские исследователи Ябута, Сумики и Хаяши выделяют из продуктов обмена грибка — возбудителя болезни органическую кислоту, действие которой в сильных дозах вызывает у растений симптомы болезни, а в малых количествах заставляет растение бурно развиваться, словно подстегивая его и наливая жизненными силами.

Новый препарат становится в ряд с другими ростовыми веществами. А имя ему дают по названию грибка — гиббереллин.

Открытие гиббереллина — явление примечательное сразу в нескольких планах. Болезнь, убивающая живое, наталкивает на поиски и открытие средства, дающего растению новые силы. Жизнь рождается у истоков смерти, еще одно проявление диалектического единства противоположностей.

Любопытно и другое. Гиббереллин как бы един в двух лицах. Он и стимулятор, он и яд — все зависит от концентрации, в которой применен препарат. Позже это его свойство, как, впрочем, и подобные же свойства других ростовых веществ, станет тонким прицельным оружием в руках человека, возделывающего урожай.

Наступает момент, и совершенно закономерно в сражение на полях включается самая молодая и многообещающая ветвь химии — химия органического синтеза. Положение качественно меняется. Тысячелетиями человек занимал по отношению к природе пассивную позицию, используя в своей борьбе за существование только плоды ее созидательной работы: продукты и материалы, которые ему удавалось открыть или отвоевать. Он мог рационально использовать полезные для себя качества этих материалов, мог произвольно комбинировать друг с другом их свойства. Но никогда не был в состоянии «заказать» природе-творцу продукт или материал, в котором особенно нуждался. Все это в полной мере относилось и к «полезным ядам».

Человек открыл массу веществ и соединений, способных выполнять роль защитников растений. Он выяснил, что многие элементы — азот или хлор, сера или медь, олово или ртуть — могут стать ядохимикатами. В распоряжении агрохимика был довольно богатый, но в то же время и ограниченный запас веществ — ядов, взятых словно напрокат из мастерской природы.

Развитие органического синтеза раскрыло секрет получения материалов с заданными свойствами. Было рассеяно убеждение, что органические вещества могут рождаться только в живой лаборатории. Перед человеком открылся новый мир, где он становился создателем веществ и материалов.

«…Органическая химия может в настоящее время кого угодно свести с ума… она представляется дремучим лесом, полным чудесных вещей, огромной чащей, без выхода, без конца, куда не осмеливаешься проникнуть». Эти слова принадлежат химику, первому в мире синтезировавшему органическое соединение из неорганических веществ, немецкому ученому Фридриху Вёлеру, который вопреки своим же словам смело проник в область таинственной органики.

Новый этап в развитии химии стал важнейшим событием и в истории создания веществ — защитников полей. Органический синтез дал жизнь новым, эффективным ядохимикатам, и с тех пор число их стремительно растет.

На февральском Пленуме ЦК КПСС, наметившем пути дальнейшей интенсификации сельского хозяйства, в числе других мер большое внимание было уделено использованию химии для борьбы с сельскохозяйственными вредителями.

В нынешнем году советским агрохимикам служили верой и правдой 60 средств химической защиты растений. Много это или мало? Будет ли увеличено их число в ближайшем будущем? Как создавались эти препараты? Какие среди них существуют виды и каким отдается предпочтение? Наконец, какими путями идет сегодня химик, отыскивающий новые полезные яды? На десятки подобных вопросов ответил во время нашей беседы заместитель директора Всесоюзного института химических средств защиты растений профессор Николай Николаевич Мельников, автор более 350 научных трудов, владелец 140 свидетельств об изобретениях и открытиях.

— В термине «полезные яды», довольно часто употребляемом в наши дни, скрывается весьма ощутимое противоречие, которое хотелось бы сразу и выявить и оттенить, — заметил профессор. — Мы, химики, стремимся создавать для полей вещества, по возможности не имеющие ничего общего с ядами, всеми силами пытаемся лишить наши препараты токсичного влияния на человека, направить карающую силу химии только по одному адресу — против вредителей сельского хозяйства.