Понятие «революция» в философии и общественных науках. Проблемы. Идеи. Концепции. - Григорий Завалько

Классический Старый порядок – Франция, египетское Новое царство, эллинистические монархии; отклонения – слабый Старый порядок в Англии и запоздалый – в других европейских странах, особенно в России.

Старый порядок на Востоке кончается гибелью стран (иногда они именуется обществами, иногда – культурами) в результате завоевания, а в Античности – новым переходом к феодализму, регрессом. Если следовать схеме, то данный «попятный процесс» следовало назвать феодальной контрреволюцией, но Н. А. Рожков ограничивается констатацией: «его можно поставить в параллель с теми процессами происхождения феодализма» [274], о которых шла речь раньше.

Наконец, в Европе и России Старый порядок свергается революциями, которые автор называет то буржуазными, то буржуазно-демократическими, то демократическими. Их осуществляет союз различных классов, возглавляемый буржуазией. Результат – «производственный (аграрный и промышленный) капитализм».

Здесь хотелось бы отметить важный вывод Н. А. Рожкова: буржуазная революция завершается лишь тогда, когда «буржуазия одна получает власть, не делясь ею с дворянством или, выражаясь точнее, делясь ею только с тем дворянством, которое уже само переродилось в буржуазию» [275]. Поэтому период буржуазной революции в Англии оканчивается 1688 годом; в Германии – 1866-м (образование Северо-Германского Союза); во Франции – 1830-м. Дальнейшие революции (1848, 1870-1871) – уже не социальные, а, как выражается автор, «переход от грубо-хищнического капитализма к культурному».

Иная точка зрения характерна для В. И. Ленина, датировавшего период «буржуазно-демократической» революции во Франции 1789-1871 годами и называвший революции 1830, 1848, 1870-1871 годов «волнами» единой революции [276].

На мой взгляд, прав Н. А. Рожков. Буржуазная революция окончена, когда окончательно побежден абсолютизм и поддерживающее его дворянство, а не какой-либо иной противник. С 1830 года власть во Франции принадлежит исключительно классу буржуазии.

Период капитализма кончается социалистической революцией, за которой должно последовать бесклассовое общество.

Недостатки концепции Н. А. Рожкова настолько очевидны, что останавливаться на них нет смысла. Фантастичность представлений о древней истории вызвана некритическим следованием концепции Э Мейера, которая будет рассмотрена ниже. Важнее достоинства: во-первых, само стремление дать картину не просто смены формаций как стадий всемирной истории, а череды сменяющих друг друга социальных революций; во-вторых, понимание того, что эти революции – зачастую дело «верхов», а не «низов»; наконец, в-третьих, выделение крепостничества (под токвилевским псевдонимом «Старый порядок») в отдельную стадию, переход к которой был революционным свержением власти феодалов новым классом, условно именуемым «дворянством».

Эти взгляды Н. А. Рожкова, насколько мне известно, не имеют аналогов в нашей исторической науке. Для сравнения: С. М. Дубровский (1900-1970), выдвинувший в полемике с H.A. Рожковым свою схему всемирной истории, где вместо «старого порядка» шла «крепостническая формация», признавая, что «переход от феодальной формы государства к абсолютной монархии сопровождается ожесточенной борьбой… нарождающегося класса крепостников против старого класса феодалов» [277], примером чего служит опричнина, не рискнул дать этому переходу название «революция».

Проблема революции при переходе от бесклассового общества к классовому

Теперь перейду к тому, как проблему социальной революции трактовал традиционный истмат. Был ли социальной революцией переход от бесклассового общества к классовому?

В работах, посвященных социальной революции, обычным было определение ее как перехода от одной классовой формации к другой, тем самым проблема перехода от бесклассового общества к классовому игнорировалась [278].

Попытки поставить вопрос о данной социальной революции приводили либо к отрицательному ответу и невольному отрыву первобытности от остальной истории (Я. С. Драбкин), либо к признанию нерешенности проблемы (статья А. П. Бутенко в «Философской энциклопедии» [279]), либо, наконец, к положительному.

Но и в последнем случае имели место невероятные «революционистские» натяжки: «Классовое деление, постепенно складывавшееся в недрах первобытнообщинного строя, в конце концов привело к революционному перевороту, ниспровергшему остатки родовых отношений. Власть родовой знати была низвергнута в ряде переворотов» [280]. Получалось, что переход к классовому обществу – свержение власти родовой знати «снизу».

Аргументация сторонников отсутствия социальной революции при переходе от бесклассового общества к классовому сводилась именно к отсутствию революции «снизу», а также к утверждению множества качественных скачков (возникновение человека, «складывание и разложение родового строя, появление общественного разделения труда и частной собственности» [281]), среди которых «образование классового общества и государства» – только один из ряда переворотов.

Этнографы хранили по этому вопросу молчание. «История первобытного общества» под редакцией академика Ю. В. Бромлея лишь информирует читателя о взглядах В. Г. Чайльда и соглашается с фактом «неолитической» (аграрной) революции [282]. Процесс рождения государства описан подробно, прогрессивный и качественный характер этого переворота признан, но понятие «революция» к нему не применяется [283]. Революция в хозяйственной деятельности налицо. Однако о социальной революции речи нет.

Наиболее последовательно наличие социальной революции при переходе от бесклассового общества к классовому отстаивал доктор философских наук М. А. Селезнёв (1923-1990) в книге «Социальная революция» (1971), отмечая, что социальная революция – не всегда «социально-освободительная» революция в привычном смысле. У человечества не было другого пути, кроме возникновения классов и эксплуатации; это – прогрессивный переход, отвечающий признакам революции [284]. Аналогична позиция С. А. Ланцова в книге «Социальные революции и общественный прогресс» (1990).

Однако, если переворот не освобождает, а порабощает, это не революция. Его нельзя считать прогрессивным. Прогрессивность перехода к классовому обществу в данном случае лишь декларируется.

Проблему, на мой взгляд, невозможно решить без точного определения понятий «революция» и «эволюция».

Эволюция любого общества не сводится к чисто количественным изменениям: качественные скачки есть всегда. Но скачок, именуемый «революцией» – это наиболее глубокий переворот, чья глубина вызвана приходом к власти новой социальной силы.

В данном случае произошел переход власти от общества (общины) к возникшему государству. Появление частной собственности, классов и эксплуатации – часть эволюционного развития. Их победа, выраженная в появлении государства, и есть рассматриваемая социальная революция.

Конкретные события этой революции в каждой из первобытных общин интереса для теории революции не представляют, как и вообще единичные события доклассовой истории.

Прогрессивность этой революции также, на мой взгляд, несомненна. Она принесла освобождение – смягчение власти природы над человеком, хотя и ценой власти одних групп людей над другими, что, в свою очередь, является элементом регресса.

Закономерен вопрос: что в познании изменится от того, что переход от бесклассового общества к классовому будет назван социальной революцией? Есть ли тут прибавление знания или просто необязательная игра слов? И что общего у этого периода с периодом буржуазных революций? Общим является прогрессивный и качественный характер изменений. Это основной признак революции.

Проблема революций в истории Античности

Первой классовой формацией в советском истмате признавалась рабовладельческая. Это помешало увидеть наиболее очевидную в докапиталистическом периоде революцию – возникновение античного общества, принятого за более развитую по сравнению с Древним Востоком форму рабовладельческого общества.

Положение в Афинах перед «реформами Солона» и сами эти «реформы» хорошо известны. Господство землевладельческой знати, закабалявшей соотечественников за долги, вызвало протест крестьян и ремесленников. Архонт Солон, купец из обедневших аристократов, в 594 году до н.э. упразднил прежние долги и запретил долговое рабство. После этого получил широкое распространение ввоз рабов извне, что имело следствием формирование рабовладельческого способа производства.