Право сильнейшего. Дочь воина. Невеста воина (сборник) - Елена Звёздная

Тар-эн посмотрели на меня, на ногу, снова на меня… развернулись и вышли. Хоррошие мальчики.

Освободив себе время, я собрала вещи, зафиксировала новый код на всех рюкзаках, заперла оба чемодана с вещами, взятыми из дома. Едва завершив со сборами, встала перед зеркалом. Выглядела я эффектно. Платье обтягивало, как вторая кожа, до середины бедра, оттуда струилось, приоткрывая кончики туфель. Элегантно и в то же время очень сексуально. Помнится, мы с Микой себе такие одинаковые взяли, но на мне смотрелось круче – у меня фигура более женственная, и потому Микаэлла его с корсетом надевала. У меня корсета под него нету, увы. Хотя и так выглядит роскошно. И я заодно распустила волосы, а они у меня длинные, иссиня-черные, достают до талии и выгодно смотрятся на красном. Короче, жди, Иристан, я иду!

Стук в двери – я стремительно набросила парео на плечи и сказала:

– Войдите.

Вошел… отец. Рывком так. Ему про мое показательное выступление с ножкой доложили?! Мало того, что нарики, так еще и стукачи.

– Дочь!

И для чего это было сказано?

– Это самое длинное из моих нарядов, – смиренно изображая почтение, сказала я.

Отче промолчал, изучая взглядом все, что не скрывало парео. А оно непрозрачное.

– Хорошо!

На этом общение завершилось. Меня оставили одну. И почти сразу раздался стук в двери.

Грациозно сняла парео, подтянула юбку так, чтобы была видна полоска кожи над резинкой чулок, словно я тут себя в зеркало разглядываю, и ответила:

– Войдите.

Вошли четверо. Застыли на пороге. Взгляды на меня, на ноги, на меня…

– Ма-а-альчики, – проворковала я, – вы за вещами?

Воины развернулись и оставили меня одну.

Стремительно меняю диспозицию, опуская юбку, набрасываю парео на голову, на манер платка, скромно присаживаюсь на краешке постели и жду. Отче заявился секунд через тридцать. Влетел весь разъяренный и, сурово сдвинув брови, уставился на меня.

– Папа? – невинно вопрошаю.

– Идешь со мной! – рявкнул отец.

– Хорошо. – Да я вообще сама покорность.

Но идти не вышло, пришлось бежать. Тот факт, что на каблуках мне бежать неудобно, никого не смущал. Да еще и юбку придерживать нужно было одной рукой, а парео – другой. Через пару тысяч шагов, когда я уже задыхалась и ковыляла, отец снизошел до беседы:

– Мы приземлились на площади. Твоего появления ждут. Когда выйдем из корабля, нас будут приветствовать тысячи тар-эн. Веди себя достойно!

– Да… хассар. – Я с трудом приводила дыхание в норму.

Он остановился, резко развернулся ко мне и ледяным тоном произнес:

– Я твой отец.

Вырвав ладонь из его руки, выпрямилась, взглянула в его черные глаза и ответила:

– Я знаю, хассар.

Мне казалось, что он меня ударит сейчас. Даже рука дернулась, но боли я не боюсь, а ничего серьезного он мне в любом случае не сделает.

– Я. Твой. Отец! – медленно, разделяя слова, произнес папандр.

Нарываться дальше или не стоит? Отца я боялась, если честно. Возможно, не будь той яростной схватки в нашей квартире, я бы вела себя более нагло, но…

– Я знаю, – повторила без обращения.

Отец стоял и продолжал пристально смотреть на меня. Очень пристально. Я же сжала край парео, чтобы до срока не показать все достоинства моего наряда. Хассар Айгора склонил голову, сделал шаг ко мне – я отшатнулась в то же мгновение, и папандр засек мой страх. Плохо.

– Не такая уж безголовая, – с усмешкой произнес он. Хмыкнул и продолжил разговор: – Слушай меня внимательно, Киран. Я готовился к этому двенадцать лет, и никто, включая тебя, не посмеет мне мешать. Ты сейчас идешь со мной – покорная, скромная и тихая, идеальная дочь сильнейшего клана Иристана. Тебя должны возжелать все. Тайна, Киран, влечет сильнее всего. И каждый из воинов будет желать ту, что стала тайной хассара Айгора.

Просто не верю в услышанное! Просто не верю…

– А… зачем? – выдохнула потрясенная я.

Отец усмехнулся, но ответил:

– За тебя будут сражаться лучшие воины Иристана, дочь, а победа достанется клану МакВаррас.

И до меня начало доходить:

– Это что, вид спорта такой? – возмущенно спросила я.

– Именно, – отец даже кивнул. – И тут важен не столько приз, сколько победа. А после этой победы мой клан будет признан сильнейшим на Иристане.

То есть я – так называемая «золотая медаль»? Это что за бред!

– Отче, – начинаю злиться, и уже даже не страшно, – а что, приза получше нет? Деньги там, золото, кораблик какой-нибудь, наконец!

Хассар Айгора расхохотался. Смех, странный и громкий, разнесся по пустым коридорам этого сверхскоростного корабля, а едва отсмеявшись, отец улыбнулся и, как маленькой, объяснил:

– Ты в качестве приза – идеальный способ заставить правящий клан держаться подальше от схваток. Они не сражаются за женщин, – в голосе папандра прозвучало откровенное презрение, но еще и злость, и вот это меня удивило, – еще вопросы?

Вопросов не было. Пока. Зато я вдруг поняла, что попала гораздо хуже, чем думалось.

– Дочь будет вести себя достойно? – с усмешкой вопросил Хассар.

Надейся!

– Да, отец, – даже чуть голову наклонила, для пущего создания образа покорности, и парео на волосах поправила, продолжая удерживать ткань под подбородком.

Он промолчал, развернулся и продолжил путь уже более размеренным шагом. Чем дальше мы шли, тем громче слышались крики толпы. И крики эти мне очень военные парады напоминали, то есть вопили одни луженые мужские глотки. А потом стены шлюза начали разъезжаться, и мы вступили на эскалатор.

В следующую секунду ослепило солнце!

Я зажмурилась, стараясь привыкнуть к свету, и в то же время скривилась, потому как вопли оглушали. Звон оружия и крики. Крики и звон оружия! Такое ощущение, что я только что не космический корабль покинула, а вылезла из лодки в обществе первобытных варваров!

Порыв ветра. Сильного, сухого, почти обжигающего. Я не удержалась и прикрыла лицо руками. Мне так никакого крема не хватит с их климатом. А потом крики стихли. Я открыла глаза, осмотрела огромную площадь, заполненную полуголыми и мускулистыми… Кажется, меня начинает тошнить от качков!

Взглянула на отца – великий хассар Айгора, как оказалось, вскинул руку, оттого все и умолкли, площадь погрузилась в тишину. Интересно, что он сейчас скажет? Любопытно до жути. И он сказал:

– Хрого, таи граех! Аэ шэассо Киран!

Кто-то что-то понял?

Лично я вообще ничего, но тар-эн, видимо, да – потому что теперь я ощущала, как на меня смотрят отовсюду. Никогда не думала, что взгляды можно чувствовать… да уж.

– Это древний язык, – снизошел до объяснения отец, – он неизменен для каждого воина. Женщинам запрещено говорить на древнем.