Он невероятен! (СИ) - Алессандр Джен

- Только через мой труп!

- Так чем же я тебе не угодил?- резко меняя тему, спросил Джейсон.

- Я не собираюсь отвечать.

- Собираешься,- с нажимом уверил её Левидж. – Я хочу знать, чем тебя так не устраивает моя кандидатура на роль отца Себастьяна.

Его негромкий голос с низкими нотками обволакивал словно паутина, заставляя Кэтрин только сильнее злиться от своего бессилия перед его грубой физической силой и тем, чего она испытывать уже не должна.

- Возвращаясь в старые добрые времена в Вене, я не припоминаю, чтобы ты жаловалась,- его голос понизился почти до полушепота, обжигая кожу и заставляя против воли дрожать от накатывающего возбуждения, которое этот ненавистный в данный момент голос вызывал. – Даже напротив, ты очень громко стонала подо мной, ты молила меня, Кэтрин, и без всякого отвращения, которое показываешь сейчас, раздвигала передо мной ноги.

Лишь невероятным усилием воли Кэйт удалось не задрожать в его руках от столь откровенного напоминания того, что между ними было.

- Тебе было сладко, любимая. Раз за разом. Поскольку ты содрогалась не в одном оргазме. И ты хотела ещё. Постоянно. Везде,- его пальцы нежно скользили по подбородку, медленно, словно целуя, касаясь щек, скул, висков.

- Ты говорила, что любишь меня. Твои руки обвивали моё тело, и ты шептала это, не переставая. Ты собиралась сбежать со мной. Так что изменилось?

- Я повзрослела и поняла, что ублюдки вроде тебя мне не пара?- охрипшим голосом предположила Кэйт.

- Провальная теория. Хочешь ты меня, как и раньше.

- Ты тоже меня хочешь, Джейсон, но это вовсе не значит что-то большее, чем похоть. Тебе ли этого не знать? Так что, о каких уступках ты можешь вообще говорить, если в своей жизни, ты ничего никогда никому не уступал? Ведь всё должно быть так, как ты хочешь, правда?

- Разве не этого желает каждый?

- Возможно. Но не каждый может добиться желаемого. Ты же идешь напролом. Всегда. Наплевав на тех, кто рядом. Тебе не нравится наш разговор с твоим другом? Что ж, можно просто приказать, чтобы такого не было впредь. А, если я ослушаюсь, ты начнешь давить на то, от чего я не смогу отмахнуться – на моего ребенка. И на то, что наши с ним встречи всегда могут быть ограничены тобой. Как здорово иметь над всем контроль, правда, Джейсон? А что ты будешь делать, когда Себастьян начнет идти наперекор тебе? Тоже будешь давить?

- Я никогда не причиню вреда своему ребенку.

- Ты и мне обещал никогда не причинять вреда, Джейсон. Но стоило обстоятельствам поменяться - и вот мы здесь, в этой комнате. И я в твоей власти. А это возбуждает, разве нет? Ты можешь заставить меня сделать то, что тебе хочется, наказать за все провинности, которые ты мне приписал. Даже не разбираясь. Только потому, что ты так желаешь. И плевать, что начала всё не я.

- То есть в том, что ты бросила нашего сына, виновен я?- уточнил Джейсон, следя за её реакцией.

Губы Кэйт дрогнули в улыбке.

- Я не собираюсь тебя переубеждать в том, что ты неправ. Мы оба знаем, что когда ты что-то решил, тебя невозможно переубедить. Но всё же…тебе никогда не приходила в голову мысль, что раз уж я такая расчетливая тварь, то намного выгоднее мне было бы либо женить тебя на себе с помощью ребенка, либо избавится от него до рождения?

- Ну, опуская детали, ты и женила меня на себе, любовь моя.

- Верно, ты прав. Я женила тебя на себе. Спустя два года. Узнав, что мой сын у тебя. Я очень четко здесь вижу свою выгоду, при том, что ты меня был готов убить. И, конечно же, мне было просто на руку порвать помолвку с твоим братом. А до этого я – искусная интриганка – узнала, что он твой брат и предвидела, что ты обязательно приедешь на нашу помолвку, и уж тут я заманю тебя в свои сети, сыграв роль любящей матери и выставив тебя последним подлецом. И сына, естественно, я отдала, прекрасно зная, что попадет он к тебе. А чтобы ты, Джейсон, никогда не сомневался в моей виновности, я тебе сознаюсь. На седьмом месяце беременности, я едва не потеряла Себастьяна. Конечно же, почти до выкидыша я довела себя сама. Поскольку подобные вещи на поздних сроках ничем матери не грозят. И раз уж ты так сильно хочешь знать, я скажу тебе, чем именно ты мне так не угодил. В ту ночь, когда мы должны были сбежать вместе, я собиралась тебе всё рассказать. Я хотела быть уверенной, что ты не бросишь меня одну с ребенком на руках где-то на просторах Европы.

- Но потом передумала.

- Я пришла тогда в твой дом,- не обращая внимания на его подколки, продолжила девушка. - Дворецкий сказал, что у тебя дела, и отправил меня ждать в какую-то гостиную. Ты видимо забыл его предупредить, что будешь развлекаться в библиотеке поблизости.

- Что? – хмурясь, переспросил Левидж. – О чем ты говоришь?

- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю,- отрезала она. - Ты бы узнал всё, если бы в тот момент не был слишком занят. Так что ответ на твой вопрос очень прост: я всё знаю.

Кэтрин дернулась в сторону и, наконец, сумела освободиться от его хватки.

- Кэйт!- рявкнул Джейсон. – Какого черта это всё значит?

- Тебе виднее. В нашей истории роль рыцаря в белых доспехах твоя,- на ходу бросила девушка, выбегая в коридор и спеша убраться в свою комнату. Благо, до неё было рукой подать.

- Кэйт, немедленно остановись!- бросился за ней Джейсон. - Кэтрин!

Он почти ухватил её, но Кэйт оказалась проворнее на доли секунды и, как результат, перед его носом захлопнулась дверь.

- Кажется, я упоминала, что приказы на меня не действуют,- послышался её голос с той стороны.

- Открой дверь. Немедленно! О чем ты говорила? Кэтрин!- его рука с силой опустилась на ни в чем неповинную преграду, от чего та содрогнулась. А затем он, грубо выругавшись, развернулся и направился в противоположную сторону.

***

Шум за дверями стих. Кэтрин, чувствуя слабость в ногах, прошла до кровати, и, выдохнув, опустилась на пол, прижавшись к постели спиной. Зачем она вспомнила о том, что давно забыто? Легче ей от этого явно не стало. А в душе поднялась новая смута. Браво, Кэт! Твоя выдержка не продержалась и пятнадцати минут, стоило ему лишь потянуть за ниточки. Девушка медленно втянула воздух в себя и так же медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Но спокойствие не желало возвращаться, потревоженное напоминанием о её недавней глупости и легковерии. Всё внутри дрожало от не выплеснутого адреналина. Ещё чуть-чуть и она всё же опустится до того, чтобы спросить какого черта он так поступил. Унизит себя окончательно. Покажет, что ей всё ещё больно.

Вена. 1819 год.

Часы в кабинете уже давно показывали за полночь. Каждая минута, которую отчитывали стрелки, казалась вечностью и играла на итак напряженных до предела нервах мужчины, сидящего в безмолвной тишине комнаты.