Миф о красоте: Стереотипы против женщин - Наоми Вульф

Когда женщины привыкают к строгой критике и осуждению со стороны этих индустрий, вес или возраст, обеспечивающий состояние благодати, просто резко меняется: модели становятся легче на 5 кг, а эстетические хирурги снижают возраст первой «превентивной» подтяжки лица еще на десяток лет.

С точки зрения индустрий похудения и красоты худшим вариантом развития событий для них была бы полная потеря всякого интереса к ним. Но повторяющаяся мертвая петля цикла очищения не дает этому случиться. Женщина не успевает даже задуматься над тем, что происходит, как ей снова нужно приниматься за свой тяжкий труд, и с каждым разом проходить этот путь становится все труднее и труднее.

Религия красоты доводит женщин до психического расстройства. Их пытаются заставить страшиться утраты недолговечной красоты так же, как 500 лет назад люди страшились смерти. В средневековом христианстве осознание своей смертности было для верующих навязчивой идеей, сопровождавшей их на протяжении всей жизни. В женщинах этот фатальный страх еще усиливался высокой смертностью при родах. Подтверждением тому может служить чтение женщинами во время родов Псалма 114: «Охватили меня муки смертные, беды ада постигли меня; скорбь и муку я встретил и имя Господне призвал: “О Господи, избавь душу мою!”»

Это болезненное восприятие неизбежности смерти, когда-то присущее всем людям, в XIX в. осталось уделом только женщин. Достижения науки привели к тому, что для мужчин смерть перестала быть такой внезапной и неотвратимой угрозой, но вплоть до эпохи промышленной революции опасность умереть во время родов заставляла женщин задумываться о состоянии души. Когда же применение антисептических средств снизило уровень смертности среди рожениц и когда женщин стали ценить больше как красавиц, чем как матерей, эта тревога, вызываемая страхом смерти, была направлена в русло страха утратить «красоту». Вследствие этого многие женщины до сих пор чувствуют себя окруженными грозными и враждебными силами, которые в любой момент могут обрушить на них свой удар и уничтожить то, что им представляется самой жизнью. Когда женщина, сидя спиной к телевизионной камере и рассказывая о неудачной пластической операции, говорит: «Он отнял у меня мою красоту. Одним ударом. Ее больше нет», — она выражает чувство смирения и беспомощной покорности судьбе, которое уходит своими корнями в свойственное доиндустриальному обществу отношение к природным катастрофам.

Чтобы понять, в чем заключается главная сила этой религии, мы должны осознать, что мужчины умирают один раз, в то время как женщины умирают дважды. Прежде чем умирает их физическое тело, они умирают как красавицы.

Современные женщины, находящиеся в самом расцвете своей красоты, никогда не забывают о том, что она может поблекнуть и исчезнуть совсем. В Средние века осознание неизбежности смерти и понимание того, что «плоть — это прах земной», привязывало мужчин к церкви, поскольку это давало надежду на «новую жизнь» после окончания земной. Настойчивые попытки заставить женщин постоянно думать о недолговечности и хрупкости их красоты — способ удерживать их в повиновении путем поддержания в них фатализма, который исчез из сознания западных мужчин еще в эпоху Возрождения. Нас учат тому, что Бог или природа награждает красотой или нет, причем случайным образом и без права обжалования, и поэтому мы живем в мире, в котором магия, молитвы и предрассудки обретают особый смысл.

Свет

Первородный грех Евы означал, что женщины повинны в потере человеком Божьей благодати. В эпоху Возрождения понятие «благодать» было переосмыслено и превратилось в светский термин, используемый для описания лица и тела красивых женщин.

Крем для кожи—миро новой религии, его реклама обещает «сияние». Многие религии используют метафору света для обозначения божественности: когда Моисей спустился с горы Синай, его лицо сияло как солнце, а на средневековых иконах лики святых всегда окружает нимб. И теперь, когда культы девственности и материнства больше не окружают женское тело сиянием благодати, обрести божественное сияние женщины могут только благодаря косметической индустрии.

По существу, свет является ключевым моментом во врожденном и присущем нам от природы видении красоты, которое свойственно большинству людей, как женщин, так и мужчин. Миф о красоте упорно пытается уничтожить именно такое ее восприятие. Когда человек сам описывает это свойство или заставляет других описывать его, ему становится как-то не по себе, и он старается как можно скорее избавиться от этого ощущения, приписав его сентиментальности или мистике. Я думаю, что причиной такого отрицания является не то, что мы не наблюдаем этого явления в реальности, а скорее то, что мы видим его абсолютно ясно, но публичное упоминание о нем представляет угрозу для основ нашего общества. Все мы знаем, что люди — не вещи: лица и глаза людей могут «светиться», чего никогда не случается с неодушевленными предметами. Но согласиться с тем, что это происходит на самом деле, значит создать большие проблемы для общественной системы, которая функционирует за счет того, что относится к некоторым людям, в частности к женщинам, как к вещам.

Этот свет очень трудно «поймать» и удачно сфотографировать, его нельзя оценить по десятибалльной шкале или рассчитать в цифрах в лабораторных условиях. Но большинство людей знают, что от лиц и тел людей может исходить сияние, которое и делает их красивыми.

Некоторые воспринимают это сияние как нечто неотделимое от любви и близости, как то, что нельзя воспринять отдельно и исключительно органами зрения, а только как проявление движения души или теплого отношения близкого человека. Другие могут видеть это сияние в сексуальности; третьи — в доверчивости и открытости или, скажем, в остроумии. Часто бывает, что человек излучает сияние, рассказывая какую-нибудь историю или внимательно слушая другого. Многие отмечали, что творческий процесс освещает лица людей, а также что сияние излучает большинство детей — те из них, кому еще не успели сказать, что они некрасивы. Мы часто помним своих матерей красивыми просто потому, что мы видели свет, который излучали их глаза. Если и можно сделать какие-то обобщения, то, похоже, этот свет связан с единением и доверием. Для того чтобы увидеть его, нужно к этому стремиться. Поэтесса Мэй Сартон называет его «чистым светом, который исходит от любящего человека». Вероятно, все называют и воспринимает его по-разному, но большинство знают, что он существует. Суть в том, что вы видели его и он вас поразил, или воодушевил, или привлек, но для мифа о красоте он ничего не значит.

Общество строго ограничивает его описания, чтобы не дать ему обрести силу реальности. Говорят, например, что женщины излучают этот свет, только когда отдают себя мужчине или детям: «сияющая невеста» и «сияющая будущая мама». О мужчинах же почти никогда не говорят, что они излучают свет или сияют. Но религия красоты предлагает женщинам некую имитацию этого света, который уже присущ им изначально и представляет собой самую главную благодать, о которой нам отчего-то запрещено говорить.

Чтобы добиться от женщин желаемого, им предписывают жить в трехмерной реальности по правилам двухмерной. Женщины знают, что во время съемки моделей для модных журналов используется профессиональное освещение, чтобы искусственно придать им сияние. И поскольку мы, женщины, привыкли воспринимать себя скорее как дешевую имитацию фотографий моделей, вместо того чтобы видеть в фото моделей дешевую имитацию реальных женщин, мы стремимся освещать свои лица так, словно являемся фотографиями. Мы действуем как осветитель, стилист и фотограф в одном лице и относимся к своим лицам как к неким экспонатам, профессионально «оформляя» их при помощи яркого света, приглушенного света, световых эффектов, блесток и пудры со светоотражающими частицами.

У искусственного света есть свои законы и правила. Например, женщинам постарше не рекомендуется пользоваться помадой с блеском. При каком освещении будет находиться женщина — в офисе под лампами дневного света, на солнце, при свете свечей? В зеркала, которыми пользуются женщины, часто уже встроена подсветка. Но если мы оказываемся в неожиданной обстановке, то становимся незащищенными и уязвимыми, подобно тому, как фотография, сделанная при неудачном освещении, не получается. Все эти «спецэффекты» служат тому, чтобы приучить женщину к психологической зависимости от освещения внутри помещения, то есть внутри традиционного женского пространства, тому, чтобы мы продолжали бояться проявлений непосредственности и спонтанности и не нарушали заданных правил. Осмысление нами красоты должно оставаться поверхностным, на уровне кожи, дабы не позволить женщинам уйти вглубь себя и задуматься о внутренней красоте или, наоборот, подумать о чем-то глобальном и выйти на широкие просторы общественной жизни. Оно не должно дать нам возможности взглянуть на себя в совершенно новом свете.