ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ - ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ

Автором писем оказался старый еврей Соломон Плонский, который извещал своего зятя в Варшаве о благополучной поездке в Святую Землю. В одном из писем была приведена цитата из Библии: "Кто сеет со слезами, будет пожинать с радостью", - ив особом комитете эту цитату отметили как чрезвычайно подозрительную. Но самое большое подозрение вызвала такая фраза: "Новости, которые я привезу с собой из Святой Земли, воскресят надежду и радость в сердцах верующих; царство народа еврейского уже недалеко, а иерусалимская молодежь и жители Иерусалима помогут возродить Сион". Знающий человек сразу бы понял, что Соломон Плонский утешает себя и своих близких скорым пришествием избавителя - Мессии, но в Варшаве тут же решили, что польские евреи, очевидно, состоят в заговоре с турецким султаном, чтобы восстановить в Палестине еврейское государство, а Соломон Плонский - агент этого тайного общества. И лишь только он приехал в Варшаву, как его тут же арестовали и заключили в особую тюрьму, где содержали самых опасных преступников. У него нашли много писем от евреев-паломников их семьям в Польшу, и эти письма тоже перевели на французский язык и отправили в Петербург. В сопроводительной записке особо отметили: "В Одессе две тысячи евреев поддерживают письменные сношения с палестинскими евреями, а также с евреями Стамбула. Не следует ли предвидеть, что эти две тысячи евреев составят опасную армию шпионов при обстоятельствах, когда они будут иметь случай продавать свои услуги туркам?"

Тем временем начали допрашивать Соломона Плонского и задали ему сто пятьдесят пять хитрых вопросов, каждый из которых содержал в себе какую-нибудь ловушку.

Однако его ответы обманули ожидания следователей. На вопрос: "С какой целью вы поехали в Иерусалим?" - он ответил: "Чтобы молиться". На вопрос: "Что видели вы достойного внимания в пути и в Иерусалиме?" - он сказал: "Я был поглощен молитвой к Богу и мало обращал внимания на другие дела". На вопрос, зачем он снова собирается в Иерусалим, Плонский коротко ответил: "Чтобы там умереть". На вопрос: "Близко ли время объединения евреев в Иерусалиме?" - он сказал: "Это должно наступить скоро". На каверзный вопрос: "Какими средствами евреи намерены ускорить наступление этого момента?" - он сказал: "Молитвами". При таких результатах следствия невозможно было вынести обвинительный приговор старому еврею, и великий князь Константин доложил императору, что "ничто, кажется, не говорит против него". Однако Плонского решили не выпускать из тюрьмы, пока на это не последует специальное распоряжение государя. Так и осталось невыясненным, как же распорядился на этот счет император Александр I. Известно только одно: Соломон Плонский, старый еврей из Варшавы, не дождался освобождения и умер не в Иерусалиме, куда он так стремился, а в камере варшавской тюрьмы.

ОЧЕРК ШЕСТОЙ

1

В первой половине девятнадцатого века многие государственные умы России работали над проектами реформы еврейской жизни, и эти проекты - в зависимости от духа времени - внедрялись порой насильственными мерами, а порой и мерами поощрения. Но замкнутое еврейское общество очень слабо поддавалось внешнему воздействию, что приводило в отчаяние одних государственных деятелей и подталкивало других на новые решительные меры. Одновременно с этим в недрах российского еврейства неприметно происходило движение к светскому образованию, которое вело к постепенному отходу от традиционной жизни, а часто - к ассимиляции и к уходу из народа. Это движение получило название "гаскала", что в переводе с иврита означает - "просвещение".

Первый период "гаскалы" начался в Пруссии, во второй половине восемнадцатого века, и потому его называют "берлинским", а его последователей - "берлинерами". Этот же период называют еще и "мендельсоновским" - по имени знаменитого писателя и философа Моисея Мендельсона. Мендельсон овладел европейской культурой уже в зрелом возрасте и стал образцом для тех евреев, которые стремились примкнуть к культуре окружающего их народа. Ему подражали многие в разных странах Европы и называли "Моисеем, который выведет еврейский народ из духовного плена". Мендельсон был верующим евреем, строго придерживался традиционного образа жизни, но при этом призывал евреев к овладению европейской культурой. Он участвовал в переводе Библии на немецкий язык, и эта работа помогла распространению немецкого языка среди еврейской молодежи Центральной и Восточной Европы.

Уже тогда раввины опасались, что чужая культура отдалит молодежь от традиционного образа жизни, - так оно и случилось впоследствии. Многие сторонники "гаскалы" в Европе видели в вере отцов одни лишь религиозные предрассудки, ради которых не стоило терпеть ограничения и от которых следовало освободиться как можно скорее. Их девизом было: от национальной культуры - к общечеловеческой. Старались поскорее позабыть еврейские обычаи и одежды, которые делали их смешными в глазах коренного населения, торопились подладиться и раствориться, чтобы стать похожими "на всех", с легкостью отбрасывали национальную культуру и национальные традиции и считали уже неприличным и вульгарным говорить между собой на языке идиш. Не случайно после смерти Мендельсона часть его последователей приняла христианство: это была эпидемия крещения, которая захватила детей и внуков самого Мендельсона и оторвала от народа тысячи людей. Одни это делали ради карьеры, другие - для брака с христианином или христианкой, третьи желали тем самым окончательно приобщиться к культуре окружающего их народа.

Постепенно идеи "берлинского" просвещения стали проникать в еврейское общество России - через Пруссию и Галицию. Поначалу это было лишь внешнее подражание, и в начале девятнадцатого века в Варшаве уже появились "берлинеры" (в насмешливом и презрительном наименовании - "берлинчики"), которые переменой одежды и внешнего облика старались "искоренить в себе отличительные признаки". Они разговаривали по-немецки или по-польски, брили бороды, стригли пейсы, носили короткие немецкие сюртуки и, конечно же, выделялись на еврейских улицах среди варшавских хасидов в их длинных, до пят, одеждах. Правоверные евреи единодушно ненавидели этих явных еретиков - "апикойресов" (от слова "эпикуреец") за грубое нарушение вековых традиций и подозрительно относились к тем, кто проявлял самые малые признаки вольнодумства. Тайные сторонники "гаскалы" в городах и местечках скрывали от всех свои взгляды, украдкой читали книги светского содержания и не выделялись среди прочих евреев образом жизни, чтобы не навлечь на себя гонений, публичных оскорблений и даже расторжения браков.

Первые сторонники светского образования в России - "маскилим"-"просветители" - получили традиционное образование, знали Талмуд и раввинскую литературу и мечтали соединить иудаизм с просвещением. "Их лозунгом было "Тора и мудрость", - писал один из сторонников "гаскалы". - Тора и мудрость - или вера и разум - должны быть всегда согласны между собою, так как обе они проистекают из одного и того же Источника - из Божества. Тора и мудрость не противоречат одна другой, а дополняют друг друга. Тора без светских познаний непонятна, и вера без разума часто переходит в суеверие; разум же один без веры, без богобоязни недостаточен: он не всегда и не везде может служить защитой от волнующих нас страстей…" Первые российские "маскилим" не помышляли о переходе в христианство и с болью наблюдали за эпидемией крещения в Центральной Европе среди тамошних "просвещенных" евреев. "Они из кожи лезут вон, - писал один из сторонников просвещения в России, - лишь бы доказать, что они уже достаточно прозрели и, озаренные светом разума, вполне уразумели, что наследие отцов есть ложь, а традиция - тяжелейшая обуза, с которой необходимо порвать окончательно". "Я не могу спокойно видеть, - писал другой, - как отворачиваются от религии и преклоняются перед одним только разумом. Не к еретикам я обращаюсь, - их уже не вернешь на путь истины, они засохшие листья и нечего взывать к мертвецам… Я взываю к тем из сынов Израиля, которые еще не ступили на ложный путь и не следуют пока по стопам грешников".

Российские "маскилим" были, в основном, самоучками, которые уже в зрелом возрасте занялись самообразованием. Первым учебным пособием стал для них немецкий перевод Библии Моисея Мендельсона; от Библии они переходили к чтению Канта, Шиллера и Гете и ничего не слышали о Пушкине, Лермонтове или Гоголе. Эти "маскилим" были идеалистами, далекими от реальных условий жизни, и считали, что одно лишь нежелание мешает еврейскому обществу стать просвещенным и образованным. Стоит только захотеть, как завтра же все изменится к лучшему, еврейская жизнь преобразится, и тогда уж власти непременно предоставят евреям равные со всеми права. А потому "маскилим" поддерживали правительственные меры по устранению еврейской обособленности, даже если они вводились принуждением, и сетовали на упрямых "гасителей света" и врагов просвещения, которые противятся собственному счастью.