Вакансия: муж. И все очень прилично - Ольга Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это все, что ты хочешь мне сказать?
– Ну, надоело тебе притворяться – это хорошо. Просто будь им.
– У меня есть деньги. И открытый счет в этом заведении. Я просто оплачиваю все, что успел здесь съесть, по итогам месяца. И вношу аванс на следующий.
– Мммм…. Хорошо устроился. А хозяйка заведения – случаем, не твоя бабка Ёжка по имени Янина? – Оглянулась на всякий случай. Вдруг, действительно, выскочит откуда-нибудь?
– Нет. Она – обычная паразитка. Пристроилась и долго жила за мой счет.
– Разорила? И теперь ты решил пожить таким же образом?
Хотелось верить его словам, но отчего-то не верилось. Чересчур хорошо все звучало. И слишком неправдоподобно…
– Нет. Жду, когда она съедет с моей квартиры.
Булка внезапно потеряла всякий вкус. Нежнейшее тесто вдруг показалось черствым. И даже как будто слегка плесневелым…
– Что еще? Может, у вас там парочка детей где-нибудь? Или даже тройня?
– Ты ножик-то положи на стол. – Он аккуратно вынул из моей руки прибор. Отодвинул. Сам сделал глоток воды – из моего же стакана.
– Он тупой. Если захочу зарезать, найду другой, чтобы уж наверняка…
– С тебя станется – и тупым начнешь мне что-то отрезать…
– Вань. Тебе, наверное, смешно. А мне вот – нисколько.
– Ну, прости, что затянул всю эту катавасию. Я к тебе в клинику шел, чтобы заплатить за услуги и пригласить на свидание. А вышла какая-то ерунда…
– Ну, в результате ты не потратил ни копейки, меня на деньги развел, причем неоднократно, а потом еще и переспал.
– Тоже неоднократно, да…
– И как ты себя чувствовал при этом?
– Ну, мне все понравилось. Отлично чувствовал. – Он листал меню, как ни в чем ни бывало. И даже довольно улыбался. – Мне кажется, тебя тоже все устроило.
– Тебе показалось.
Почему-то хотелось его уколоть. Сделать обидно и больно. Пусть и вот так, по-глупому: моя смешная месть за то, что обманывал. Водил за нос.
– У тебя красивые глаза, Милана. Никак не могу налюбоваться. – Он отложил ламинированный буклет и снова схватил меня за руки. За обе. К себе потянул.
Сил не хватило отобрать их. Внутри все дергалось и корежило: сама не понимала, чего больше хочу, поверить ему или послать к черту!
– Любуйся. А я хочу вот эту морскую тарелку. – Тыкнула пальцем наугад, в первую страницу, что на глаза попалась.
– А еще ты врать совсем не умеешь… В глазах все-все отражается… – Он смотрел мечтательно, не отрываясь. Прожигал меня взглядом…
– И что там? Написано, что я есть не буду? Что можно не заказывать?
– Милан… Прости меня. Пожалуйста!
Тяжелый вздох. С обеих сторон. И не поймешь, чей – тяжелее и горше.
Глотнула воды. И еще. Прокашлялась.
Иван терпеливо ждал.
– Так что, получается, гадов морских есть не будем? Попросил извинений на красивом фоне – и все? Больше можно не морочиться?
– Нет уж. Лучше ешь морских гадов. А не меня разделывай, считая каким-нибудь…
Он отвлекся, подзывая официантку. А я пыталась придумать, каким же гадом его будет правильнее назвать. Раком? Или крабом? Или просто рыбкой- судаком?
– Девушка, еще пару отбивных приготовьте, пожалуйста. Со сложным гарниром.
Девушка кивнула, не дернув даже бровью. Приняла заказ, состоявший из кучи непонятных слов, свинтила.
– А мы еще кого-то ждем? Зачем ты заказал еще и мяса?
– Когда ты устанешь выковыривать из панциря устриц или омаров, я тебя нормальным мясом накормлю.
– Ах, вот как, значит! – Из-за спины раздался возмущенный женский голос, по высоте больше похожий на визг.
Я замерла. Похоже, наш фарс подошел к финалу: сотрудники что-то поняли, разобрались, и вот сейчас нас обоих выведут под белы рученьки отсюда!
– «Так» – это как, Янина? – Иван, тем временем, даже чуточку не напрягся. Только немного сменил позу – откинулся на спинку стула, взял салфетку и обмахнулся. Жарко ему стало, что ли?
– Меня ты здесь никогда не кормил омарами и устрицами! – Жеманная мадам, не спросив разрешения, уселась к нам за столик, бухнув прямо на белоснежную скатерть свою модную сумочку.
– А ты просила об этом?
Забавно было наблюдать противостояние: разъяренная, обиженная женщина против безмятежного мужчины. И никакая женская солидарность не могла заставить меня сочувствовать Янине.
– Почему ты так отвратительно выглядишь? Ты в зеркало смотрелся, вообще?
Девушка быстро смекнула, что претензии про еду – мимо, и тут она ничего не выиграет. Тут же переключилась на внешность…
– Я нравлюсь Милане. Этого достаточно. А твой вкус, прости, больше ничего не решает…
Фунт презрения, а может, и больше, – все, чем мог меня радовать взгляд этой дамочки.
– А Милана – она кто, вообще?
– Я – его работодатель. А что? – Настало время и мне выступить. Если из трагедии можно сделать фарс – почему бы и нет? Ну, в самом деле, не будем же мы тут глаза друг другу царапать и драть волосы? Тем более, что объект еще и не доказал, что этого заслуживает?
– Кто? Чего датель? – Глазки «соперницы» округлились, пушистые искусственные ресницы взлетели с такой скоростью, что могли бы и отвалиться…
– Он у меня работает. Выполняет важную задачу. И пока еще не заслужил другой одежды.
– В смысле?
– В прямом. Что купила, то и носит. Вот сделает мне ремонт хороший, может, куплю ему модные джинсы… А будет косячить – и эти отберу. В одних трусах отправлю на улицу.
На Янину не смотрела даже. На ее реакцию – откровенно плевать. Если девушка так активно бегает за мужчиной – мне ее не жаль, и никакого сочувствия она не заслужила. Хочет быть униженной – ее выбор, меня он точно не касается.
А вот глаза Ивана, почему-то весьма довольные, меня удивили.
– Ремонт? Ваня сделает ремонт? Сам?! Да он молоток держать в руках не умеет! И красит криво! Какой из него ремонтник?
– А вы уже проверяли его способности, да?
– Нет.
– Тогда почему так уверены?
– Ну… Он сам так сказал… И нанял целую бригаду. – Она почему-то скривилась, как от зубной боли.
– И чем вы недовольны?
– Я хотела на острова! В отпуск! А он все деньги вбухал в этих гастарбайтеров!
– Какие деньги-то? Мои, что ли?
Пауза. Красивая. Театральная. В тишине слышен только перестук вилок за соседними столиками да звон бокалов у барной стойки…
– Ваня. Что она говорит? Что, вообще, происходит? Можешь мне объяснить?!
– Что слышала. Я – теперь живу за счет Миланы. Своего ничего не осталось. А что? И какая, собственно, разница, если
