За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько дней произошел еще один подобный случай — с боевого поста дезертировал партизан Рачков (однофамилец Кольки-Кума). По боевой тревоге были подняты все партизаны, находившиеся в это время на основной базе. Дезертира вскоре поймали. Его постигла та же участь.
Партизанам был объявлен приказ Казубского, в котором сообщалось о фактах дезертирства и говорилось:
«Всем, кто вольно или невольно чувствует свою слабость — трусость перед предстоящими трудностями борьбы, приказываю сдать оружие и оставить отряд. При проявлении же малейшей трусости и измены совет отряда будет принимать самые суровые меры. Надеюсь, что все партизаны отряда проявят максимум отваги и геройства в борьбе с немецкими захватчиками»..
К чести партизан следует сказать, никто из них не покинул отряд.
* * *
Понемногу мы расширяли территорию, занятую отрядом, размещая партизан в окрестных деревнях. Одна группа находилась в деревне Болоновец, другая — в Мутище. В деревне Клин создали еще одну и довольно крупную партизанскую группу из местных жителей. В нее в числе первых вошли Василий Саульченков, учитель Богданов, Лена Строк, бывший работник органов госбезопасности москвич Саша Живов, оказавшийся в окружении. Возглавил группу тоже «окруженец» киноартист Петр Поликарпович Симухович (по кличке Петрович), добродушнейший богатырь двухметрового роста, весивший не менее ста пятидесяти килограммов. Этот силач без особого напряжения вытащил как-то противотанковую пушку, застрявшую в окопе.
Однажды мы с Казубским приехали в Клин и, устроившись в хате, служившей как бы штабом партизанской группы, мирно беседовали с Симуховичем.
Входит часовой и докладывает:
— Задержали двух неизвестных. Один называет себя старшим лейтенантом и требует, чтобы его отвели к командиру отряда.
— Ведите, — сказал Казубский.
Порог переступил невысокий человек с рыжей бородой. Волосы всклокочены, небольшие, глубоко запавшие глаза жуликовато бегают по сторонам. Одет в старую офицерскую шинель, за плечами котомка. За ним вошел средних лет флегматичного вида мужчина.
Рыжебородый развязным тоном отрапортовал:
— Старший лейтенант Епифанов, а это, — он указал на спутника, — мой адъютант. Мною создан большой партизанский отряд. Прошу принять нас в полном составе.
Казубский и Петрович незаметно перемигнулись и начали разыгрывать Епифанова.
— Ага, значит, в партизаны? Вот ты-то нам и нужен! — угрожающе произнес Петрович. — Мы — полицейский отряд по борьбе с партизанами. Как раз и ловим таких, как ты.
Незнакомцы растерялись. Петрович приказал увести их из хаты. Решили хорошенько прощупать обоих.
По приказу Казубского привели «адъютанта». Он что-то путает, говорит невнятно. Вводят Епифанова. В его присутствии Василий Васильевич приказывает расстрелять «адъютанта», а сам начинает допрос Епифанова. На улице раздаются выстрелы. Это предупрежденные заранее партизаны создают видимость расстрела «адъютанта». А тем временем в соседней хате Леонид Зыков допрашивает «расстрелянного». Оказалось, что никакой он не адъютант, что отряда у Епифанова нет и он вовсе не офицер. Назвался старшим лейтенантом, чтобы получить в отряде командную должность.
Зыков приходит с этими сведениями в хату, где Казубский допрашивает Епифанова, но «старший лейтенант» продолжает упорствовать. Тогда Василий Васильевич с напускной строгостью приказывает расстрелять и Епифанова.
Только на улице, увидев направленные на него дула винтовок, Епифанов признался, что все рассказанное им — ложь. Он понял, что перед ним партизаны, и умолял принять в отряд. Несмотря на некоторое недоверие, мы его приняли и направили рядовым бойцом в группу Петровича. Однако Епифанов оказался скользким человеком, и об этом я еще расскажу.
Отряд наш рос, продолжал действовать. Во все стороны направлялись группы партизан, которые срывали мероприятия оккупантов, портили связь, разрушали мосты, разгоняли полицейских, вступали в стычки с гитлеровцами. В конце января в Починковский и Глинковский районы были направлены две партизанские группы — одна во главе с лейтенантом-артиллеристом Ильей Кошаковым, другую повел Пальчиков. Перед ними стояла задача напасть на деревни Марьино и Балтутино, разгромить там небольшие гарнизоны, уничтожить склады, сжечь винокуренный завод, вывести из строя скотобойню. Захваченное продовольствие и имущество надо было раздать населению окрестных деревень и частично захватить с собою.
За день до их ухода мы направили в северную часть Ельнинского района одиннадцать партизан под командованием Кольки-Кума. Цель вылазки — сорвать проводимые оккупантами заготовки продовольствия, фуража и теплой одежды, уничтожать мелкие группы врага, захватить старосту деревни Жабье Жигалова и доставить его в поселок гортопа. Уходившим на выполнение задания передали лучшее вооружение, боеприпасы, помогли потеплее одеться.
Спустя несколько дней, под вечер, дозорные доложили, что со стороны Старых Лук движется отряд вооруженных людей, очевидно немцы или полиция.
Все партизаны, находившиеся на основной базе, немедленно заняли оборону. Руководить боем Батя поручил Зыкову. Мы залегли в снегу за штабелями дров, за вывороченными пнями, за деревьями. Зыков распорядился не стрелять без его команды. Партизаны замерли, держа на мушке приближающихся людей. Тупыми рылами смотрели в их сторону два пулемета «максим». Но тревога оказалась напрасной: это был отряд Кошакова. И сейчас становится страшно при мысли, что могло произойти, если бы у кого-нибудь не выдержали нервы... В то время у нас не было биноклей, и о сигналах мы не условились. На будущее договорились, что каждый отряд, приближаясь к лагерю, будет подавать установленный сигнал.
Кошаков со своим отрядом не отважился напасть на немецкий гарнизон в Марьине: чересчур неравными были силы. Но на обратном пути партизаны разгромили отряд полицейских и два волостных управления. В одной из волостей Починковского района захватили много продовольствия, отобранного у населения фашистами. Партизаны роздали его местным жителям и кое-что захватили с собою. Раздобыли они на складах и теплую одежду, которая пришлась как нельзя кстати. Отобрали у полицейских и старост несколько лошадей с упряжью. А кроме того, по пути к ним присоединились около двадцати человек с оружием, решивших стать партизанами.
С отрядом Ильи Кошакова пришла к нам женщина лет тридцати, назвавшаяся Евгенией Князевой. Она рассказала, что направляется через линию фронта. Мы дали ей поручение: связаться с одним из штабов и рассказать о нашем отряде. Нас тяготило отсутствие связи с действующими частями Красной Армии. Из-за этого мы не могли передавать войскам фронта полезные разведывательные данные, не могли координировать свои действия с фронтовыми подразделениями.
Предпринимали мы и другие попытки связаться с Большой землей. Разыскали в Новоспасском Иосифа Бурдина, который осенью 1941 года был оставлен в тылу майором Крижановским вместе с рацией и радистом для выполнения специального задания.
