Кто бы мог подумать? - Аделаида Котовщикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первый момент Костя так и хотел сделать: повернуться и уйти. Но что-то во взгляде Серафимы, Толькиной мачехи, мелькнуло такое: боязнь и вроде надежда… И Костя вдруг понял, что эта женщина боится свидания Тольки с отцом и хочет, чтобы кто-нибудь кроме неё оказался рядом.
И тогда, подавив в себе сильное желание сбежать, Костя шагнул вслед за Серафимой и Толькой на крыльцо, а потом в сени и в комнату.
За столом перед тарелкой с остатками еды сидел темноволосый кудрявый человек, в пиджаке и при галстуке. Лицо у человека, к удивлению Кости, было довольно красивое и совсем не злое.
Почему-то Косте было бы легче, окажись перед ним опухший от водки пьянчуга, противный, даже страшный. А от этого щеголеватого вроде и защищать не требовалось ни Тольку, ни его мачеху, ни даже Шарика. И чего попёрся? Костя совсем смутился.
Но тут отец Тольки произнёс протяжно и язвительно:
— Яви-ился, значит?
Мачеха, стоя позади Тольки, положила руки на его плечи. А Толька, в растерзанном, мокром от растаявшего снега пальто, весь взъерошенный, распалённый, угрюмо набычился.
— Павлик, ты не сердись! — быстро проговорила мачеха, и голос у неё дрогнул. — Он больше не будет! Он нечаянно…
— Защи-итница! — Кулак грохнул об стол, вилка подпрыгнула, звякнув о тарелку.
Да нет же, он был пьян, этот человек, хоть и причёсан, и при галстуке, и он был злой, очень злой!
Поняв это, Костя и в себе самом почувствовал злость. И точно в пропасть бросился.
— Вы запугали сына! — крикнул он тонким мальчишеским голосом. — Толя из дому убежать хотел. А бить вы не смеете! Подумаешь, радиола сломалась! Её починить можно. Не смеете бить!
На секунду Акимов-старший замер с открытым ртом, потом стал подниматься за столом и, поднимаясь, взорвался криком:
— Что-о? Не смею! Я?! Сына своего? Да ты кто такой?
— Я? — Что-то надо было сказать такое, что сразило бы этого разъярённого человека. И неожиданно для себя Костя выпалил веским, высокомерным даже, тоном: — Я — вожатый! В их втором классе. И… не вздумайте его бить!
Толькин отец повёл плечами — что, мол, ещё за штуковина? — плюхнулся на стул, пробормотал с неожиданной вялостью:
— Какой ещё вожатый?
Мачеха засуетилась, подбежала к мужу, осторожно погладила по спине, потом по волосам:
— Ничего, ничего! А радиолу я отдам починить. Починят, починят, в лучшем виде!
Бросилась к Тольке, принялась стягивать с него пальто:
— Толенька, ты разденься, повесь в кухне, высохнет…
Потом сунулась к Косте:
— А ты, мальчик, ступай, я провожу… — Она потихоньку теснила Костю к двери.
А Косте вдруг стало смешно: уж очень остолбенело, вылупился на него Толька, один карий глаз в упор, другой — чуть в сторону.
Старший Акимов всхрапывал, положив голову на стол.
В сенях Толькина мачеха быстрым полушёпотом говорила Косте:
— Спасибо тебе, мальчик! Пронесло. А без тебя, может, и не так бы… Ты его от Толика отвлёк. Но ты не думай! Он, Павел, когда трезвый, очень даже хороший. А слесарь какой — золотые руки! Вот когда… не в порядке… Он больной тогда. Ему лечиться нужно, а не хочет. И уж когда это самое… очень он на Толю… Толик-то озорник, да ведь мал ещё, глуп, что с него возьмёшь? А тебе спасибо, мальчик! Большое спасибо!
Домой Костя бежал бегом: уж очень есть хотелось. И как он портфель свой не потерял, когда Тольку волок, удивительно. Почему-то Косте было весело. Словно трудный экзамен выдержал.
Первое знакомство
Но на другой день, на большой перемене, Косте совсем не было весело.
В школьной столовой Света Кольцова дёрнула его за рукав:
— Пошли скорей к малышам! Дожёвывай, копуха!
Костя чуть не подавился горячей сосиской.
Вот оно, бедствие! Не идти к второклассникам нельзя. И не потому, конечно, что Светка заставляет. Но просто невозможно обмануть этого… жителя снежной берлоги.
Стоя рядом со Светой возле учительского стола, Костя видел ребячьи лица как в тумане. Тольку Акимова приметил на одной из задних парт.
Света весело провозгласила:
— Слушайте, октябрята! Вместо Раи Ивановой вожатым третьей звёздочки будет теперь Костя Дёмин. Кто в третьей звёздочке? Выходите сюда!
Вышли три девочки и два мальчика. Тольки среди них не было. Он продолжал сидеть, вылупив на Костю карие глаза.
Света прикасалась рукой к плечу каждого из ребят и быстро объясняла:
— Это Алла Печкина, это Таня Зимкова, это Ира Сергеева. Серёжа Мухин, Слава Курков. У меня память хорошая, не моя звёздочка, а всех помню. Ну, уславливайся с ними, когда начнёшь.
Ребята вопросительно, с ожиданием смотрели Косте в лицо. Так он это себе и представлял: он стоит, а в него упёрлись взгляды…
Костя нахмурился и пробормотал угрюмо:
— А этот что же не вышел? — И показал на Тольку.
— Ты про Акимова? — удивилась Света. — Так он не в третьей, он в моей звёздочке!
— Мне его давай! — буркнул Костя.
С готовностью Толька вскочил из-за парты, объявил:
— А я этого Костю, во-первых, знаю! — Вздёрнул подбородок и снисходительно покосился на ребят из третьей звёздочки.
Те перестали глядеть на Костю и, как один, уставились на Тольку.
Света не скрывала изумления и радости:
— Ты хочешь в свою звёздочку Акимова? Пожалуйста! Пожалуйста!
Придвинулась к Косте и шепнула на ухо:
— Это та-акое сокровище! — И опять громко: — Уславливайтесь! Живо! Сейчас звонок будет.
— Ребята, я… я вам завтра скажу, когда начнём, — заливаясь румянцем, промямлил Костя.
— Завтра так завтра, — согласилась Света. — Я вас познакомила, теперь уж ваше дело.
Костя выскочил из второго класса. Как раз прозвенел звонок. В коридоре Света припрыгивала возле быстро шагавшего Кости и тараторила:
— Я этих ребят немного знаю, Рае помогала, мы же с ней дружили. Алла Печкина у них талант, поёт, музыкой занимается. Ира Сергеева отличница, разумная, ты на неё опирайся. Мухин сонный какой-то, но послушный. Вот Таня Зимкова… вечно всё теряет. А Слава Курков… просто мальчик. Тебе попалась лёгкая звёздочка. И как это ты Акимова к себе захотел? Поражаюсь!
«Вот свиристелка!» — думал Костя, слушая Светкины излияния. Фыркнул, представив себе, как он опирается на плечо Иры Сергеевой — каланча на маленькую с такими аккуратными косичками.
Вечером Костя сидел за уроками мрачнее тучи. Усердно зубрил географию, ботанику, заданное наизусть стихотворение — всё подряд. В особом прилежании Костя заподозрить себя не мог. Но сейчас ему было необходимо занять голову, чтобы избавиться от тягостных мыслей: что ему с малышами-то делать?
Придя с работы, отец сразу заметил, что Костя чем-то расстроен.
— Ты что, сын, такой нахохленный?
— Не заболел? Не заболел. К сожалению. — Мелькнула мысль: «Вот был бы выход! Идти никуда не надо и не виноват». — Просто не знаю, что делать…
Лишь теперь Костя рассказал папе о поручении совета отряда. Накануне отец вернулся поздно, ни о чём поговорить не удалось. Маме Костя пожаловался: форменная напасть — заставляют работать октябрятским вожатым!
— Ну, какие пустяки! — сказала мама. — Есть из-за чего расстраиваться. Другие ведь работают. Попробуй! А не захочешь — откажешься. Подумаешь, проблема!
Но папа не сказал: «Пустяки». Внимательно посмотрел на Костю и произнёс задумчиво:
— Н-да, событие! А ты, главное, не думай, что не справишься. Наоборот, твёрдо реши: справлюсь! И тогда непременно справишься.
— Да я и понятия не имею, чего с ними делать! Так хотелось отказаться, но… не получилось.
О происшествии с Толькой Акимовым Костя умолчал. Что-то его удерживало. Уж очень сложные чувства его тогда обуревали. И ведь Толька напомнил ему маленького Ваську… Но то, что сделал Костя для Тольки, было совсем ерундой, пустяковиной, по сравнению с тем, что делал когда-то для Васьки папа. Может, потом когда-нибудь он папе и расскажет…
— Не знаешь, что с ними делать? — проговорил отец. — Ясно, каким-то интересным делом надо заняться.
— Да каким таким делом? Они же маленькие!
— По восемь лет им? Не такие уж маленькие. Делом можно заняться и в четыре года. — Отец смотрел в окно. Шторы были отдёрнуты. За синим стеклом валил снег. — Экая снежная нынче зима! Я шёл через сквер — по щиколотку проваливался… Постой! А почему бы вам с ребятами не расчистить дорожки в сквере? Это самая короткая дорога к заводу, все там ходят, в сугробах кувыркаются. Дворникам с крышами бы управиться, снег свалить, да кое-как тротуары очистить.
— Папа! — воскликнул Костя. — Да что они могут, эти?.. Да там ещё три девчонки!
Отец рассмеялся.
— Хоть сколько-нибудь сделают. Ты, само собой, не забывай, что у тебя под началом не ломовые лошади. И знаешь что? Скажи ребятам, что рабочие завода просили их прочистить дорожки. Словом, шевели мозгами, братва, мужайся!