Мерфи - Сэмюел Беккет

Купер стоял под деревом в Гайд-Парке, и стоял он там целыми днями с того самого времени, когда приехал в Лондон вместе с Вайли и Кунихэн. Стояние он иногда чередовал с лежанием под тем же самым деревом. Когда мимо него проходила, раскачивая бедрами, Силия, он узнал ее. Он подождал, пока она пройдет мимо, и затем отправился вслед за ней. Двигался он еще быстрее, чем обычно – в быстром движении проявлялось его горькое разочарование жизнью, – и он был вынужден постоянно замедлять ход, чтобы сохранять между собой и Силией нужное расстояние; иногда приходилось вообще останавливаться и ожидать, пока она не отойдет подальше. Силия долго стояла перед георгинами, затем двинулась дальше и, пройдя мимо фонтанов, зашла в парк Кенсингтон-Гарденз. Она направилась прямо к Круглому Пруду, обошла его вокруг и села на скамейку с западной стороны, спиной к ветру, достаточно близко к запускавшим воздушных змеев – однако же, не слишком близко. Ей хотелось понаблюдать за своим дедом, но так, чтобы самой оставаться незамеченной. По крайней мере, в течение некоторого времени.

Запускавших змеев было совсем немного, почти одни старики, большинство из которых она узнала, запомнив их еще с тех времен, когда она приходила с дедом по субботам смотреть, как тот запускает своего змея. Только один из змеезаспукателей был совсем юн. А Келли она не увидела – запаздывал старик.

Стал накрапывать дождик, и Силия переместилась под навес. За ней последовал молодой человек. Он приятно изъяснялся и явно хотел любви. Силия не рассердилась на него, он совершил вполне понятную и естественную ошибку, ей стало его немного жаль, и она мягко пояснила ему, что он заблуждается и она совсем не та, за которую он ее принял.

Ветер гнал воду в пруду к берегу; змеи извивались и совершали неожиданные нырки; те, что были поближе к тому месту, где находилась Силия, дергались в разные стороны особенно сильно. Один змей упал в пруд, а другой после весьма длительных судорог рухнул на землю сразу позади скульптуры, изображавшей Телесную Энергию, которую еще в девятнадцатом веке создал Дж. Ф.Уоттс,[150] член Королевской Академии Художеств. Только два змея уверенно поднимались ввысь; собственно, то был своего рода тандем, два змея, сцепленных вместе (Силии невольно представился довольный собою буксир, тянущий по Темзе баржу), которые запустил мальчик на двух крепких нитях сразу с двух катушек. Скоро Силия уже едва различала этого спаренного змея, превратившегося в точку, высоко вознесшуюся над деревьями в уже вечереющее на востоке небо. Неожиданно облака, на фоне которых взлетал двойной змей, разошлись, на мгновение замерли, черные, тяжелые, обрамляющие образовавшееся пространство чистого зеленовато-голубого неба.

По мере того как темнело, Силии все не терпелось, чтобы поскорее пришел ее дед и показал всем свое мастерство, а времени у него для этого оставалось все меньше и меньше. Она сидела и ждала, а тем временем стало совсем темно. Все змеезапускатели разошлись. Остался лишь один мальчик со своим двойным змеем. Но вот и он стал сматывать нить. Силия искала глазами исчезнувшего в небе змея, и наконец он появился. Теперь двойной змей дергался и извивался, его спуск совсем не походил на плавный, гладкий и уверенный подъем. Мальчик проявлял большое искусство в управлении своими змеями, он был под стать самому Келли. Опустившись совсем низко, тандем перестал дергаться, завис над головой мальчика в сгустившейся тьме и наконец мягко приземлился. Дождь не прекращался. Мальчик опустился на колени на мокрую землю, разобрал своих змеев, завернул их хвосты и палки, составлявшие еще минуту назад рамы, в материю, которая эти рамы обтягивала, и отправился, посвистывая, домой. Когда он проходил мимо навеса, под которым сидела Силия, она окликнула его, пожелав доброй ночи, но он не расслышал ее. Наверное, потому, что слишком был поглощен своим свистом.

Скоро начнут закрывать все ворота в парке. Служители парка и сторожа уже выкрикивали: «Освободите парк! Закрываемся!» Силия поднялась и медленно побрела по Центральной Аллее. Почему же дед не пришел? Он запускал своего змея в любую погоду, лишь бы не стояло абсолютное безветрие. Он самостоятельно катил свою инвалидную коляску и не зависел от Силии. Ему нравилось нажимать на рычаги, он говорил, что это напоминает ему подкачку пива пивным насосом. Не случилось ли чего-нибудь?

Часть пути домой Силия проехала на метро. Купер неотступно следовал за ней. Потом Силия медленно, словно с трудом, шла по улицам, жалея, что вообще выходила из дому. Она устала, промокла, Келли не пришел запускать своего змея, мальчик, умелый змеезапускатель, не ответил на ее приветствие… и возвращаться в пустую комнату так тоскливо… и все же она обрадовалась, когда наконец добралась до дому. Купер обрадовался тоже. Он видел, что она отпирает входную дверь своим ключом – значит, она здесь живет. На этот раз Купер не превышал своих полномочий – тщательно запомнив номер дома, он поспешил прочь. В памяти Купера хранилось немного, но то, что уж туда попадало, оставалось там навсегда. Силия начала в темноте подниматься по лестнице, но тут из своей комнаты появилась Кэрридж и зажгла свет. Силия остановилась; ее ноги стояли на разных ступеньках, ее рука лежала на перилах; ее голова была повернута к Кэрридж в профиль.

– Пока вас не было дома, приходил господин Мерфи, – сообщила Кэрридж. – Минут пять, не больше, после того, как вы ушли.

И Силия решила, что Мерфи вернулся и ждет ее дома, и в течение полной секунды она пребывала в этом заблуждении.

– Он забрал свою сумку и кресло, – продолжила Кэрридж историю прихода Мерфи, – и тут же ушел, сказал, что ждать не может.

Последовало молчание, которое обычно наступает в такой момент; Кэрридж внимательно всматривалась в лицо Силии, стараясь не упустить ни малейших изменений в выражении ее лица, а Силия в это время вроде бы внимательно рассматривала свою собственную руку, лежащую на перилах.

– Он просил что-нибудь передать мне? – нарушила наконец молчание Силия.

– Извините, я не расслышала, что вы сказали?

– Я спрашиваю, просил ли Мерфи сказать мне что-нибудь…

Произнося это, Силия, повернув голову так, чтобы Кэрридж не видела ее лица, поднялась еще на одну ступеньку.

– Дайте подумать…

И Силия стояла на лестнице и ждала, пока Кэрридж думает и вспоминает.

– Ах да, теперь я вот припомнила, что он попросил меня передать вам, что с ним все в порядке и что он скоро вам напишет.

Это была еще одна ложь. Мерфи ничего не просил сказать Силии, но жалость Кэрридж почти не знала границ, и она, не останавливаясь перед необходимостью что-нибудь выдумать, всегда была готова выразить сочувствие словами, но не деньгами в виде, скажем, милостыни.

Простояв на ступеньках еще некоторое время и убедившись, что ничего больше Мерфи не просил ей сказать, Силия стала медленно подниматься по лестнице. Кэрридж смотрел ей вслед, держа палец на выключателе. Силия добралась до промежуточной лестничной площадки, повернула и исчезла из поля зрения Кэрридж, но не вся – Кэрридж продолжала видеть руку Силии на перилах: рука попеременно то сжимала перила, то скользила по ним вверх, потом снова сжимала перила на мгновение, потом снова скользила… Когда и рука исчезла из ее поля зрения, Кэрридж выключила свет, но осталась стоять, прислушиваясь, в темноте, что, несомненно, было значительно менее расточительно, не говоря уже о том, что в темноте человек обладает акустическими свойствами, позволяющими слышать все значительно лучше.

С некоторым удивлением Кэрридж услышала, что дверь в комнату, которую Силия и Мерфи занимали до самого недавнего времени, открылась и почти тут же захлопнулась. Прошло несколько секунд, и стало ясно, что Силия не зашла в комнату, очевидно, просто заглянула. Зачем? Снова послышались шаги Силии, взбирающейся по лестнице вверх, но теперь, как показалось Кэрридж, шаги звучали менее уверенно. Кэрридж дождалась того момента, когда открылась и закрылась дверь комнаты старика, не особенно тихо и не особенно громко, а затем ушла к себе в комнату и снова принялась за чтение книги Джорджа Расселла[151] «Видение, свечой мерцающее». Расселл придумал себе странный псевдоним Æ, две буквы слитые в лигатуру.[152]

9

Il est difficile à celui qui vit hors du monde de ne pas rechercher les siens.

Психолечебница Милосердное Заведение Св. Магдалины (М.З.М) находилась за городом, в предместье, и ее местоположение на границе двух графств в определенном смысле предоставляло большие удобства. Больные имели возможность умереть в том или другом графстве простым передвижением койки из одной палаты в другую, так как граница эта проходила по центру главного здания.