Замок ужаса - Юрий Брайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И начал тогда исо творить заклинания:
Среди людей ивой прозванное дерево —Среди богов именем Телом Белый Муж, Телом Белая Жена прозываешься!Дозволь шесть прутьев с тебя сломить!
Среди людей ясенем прозванное дерево —Среди богов именем Стрелы Мечущий Муж, Стрелы Мечущая Жена прозываешься!Дозволь шесть прутьев с тебя сломить.
Среди людей крушиной прозванное дерево —Среди богов именем Благоухающий Муж, Благоухающая Жена прозываешься!Дозволь шесть прутьев с тебя сломить!..
Сломал исо по шесть прутьев с каждого дерева. Шесть к морю, шесть к горам, шесть к тайге поставил, а сам меж ними прошел, шумно плечами ворочая, будто мечом размахивая, сражаясь.
И видит Нёнкири: прутья те страшными существами сделались! Не то люди это, не то чудовища. Надвигаются со всех сторон, в ужас приводят.
Но напрасно боялась Нёнкири. Всей тяжестью обрушились эти громадные кампаси-оборотни на змей и всех до одной передавили!
Огляделась Нёнкири — теперь можно без опаски дальше следовать. Решила она медведя в свой дом позвать, чтобы мать, отец и все сородичи могли его отблагодарить… да так и ахнула: нет рядом никого! Исчез белый исо, не ожидая ее благодарности!
Покликала она его, покликала, да и пошла одна в свое селение.
Безмерно обрадовалось семейство Ареэток чудесному спасению Нёнкири. Ведь ее уже не чаяли живой увидеть! На восточном дворике, инауцина, жертвоприношение свершили изображению Хинумкамуй — Богу, Живущему в Горах.
Все веселятся — одна Нёнкири печалится. День-деньской точит она слезы, грустные песни поет:
Дождик-морось пошел.Такой сильный ветер поднялся!Гром загремел.Дождь дождит.И на меня падающего дождя шум тоску навевает…
Никто понять не может, отчего печалится Нёнкири. Где ж гадаться, что любовь томит ее — любовь к исо-оборотню! Помнила она, как светилось лицо исо в ее волшебном сне, и догадывалась, что он — сын богов. Горевала Нёнкири оттого, что, как в мужья заполучить его, не знала. Лишь серебряный кинжал на память о нем остался! Печаль свою Нёнкири каждому листку, каждой травинке в тайге поведала, всем шести ветрам рассказала — ведь ветры тоже ведут свой род от богов!
И вот однажды после вечерней трапезы в очаге Ареэток громко затрещал огонь. Верная примета, что гости близко! И тут же кто-то громко откашлялся у входа, давая знать хозяевам о своем прибытии.
— Кто бы там ни был, — произнес отец Нёнкири, — раз ноги имеет и хочет войти, пусть войдет.
Отодвинулся полог, и в жилище Ареэток словно бы тихий ветер вошел. И светло стало как днем.
Гость это был — в богатых одеждах белых и мехах, прекрасный собою. На боку его сверкала тяжелая сабля нисьпамути, какой опоясываются не простые воины, а лишь вожди.
Пока гость и хозяин, поднявшийся со своего места у очага, произносили взаимные торжественные приветствия уверанкарап, вытянув руки и в такт словам шевеля пальцами, Нёнкири сидела в уголке ни жива, ни мертва от радости, потому что сразу узнала в прекрасном госте своего спасителя — исо!
Да тот и не стал скрывать, что он медведь-оборотень, но происхождения божественного. И так, мол, полюбилась ему Нёнкири, что он ничего не желает в жизни, кроме как сделаться ее мужем. Богатые, драгоценные подарки поднес он отцу Нёнкири и поклялся, как требует обычай:
— Если дочку свою отдашь мне, до самой смерти тебя кормить буду!
Призадумался старый Ареэток. Конечно, нелегко решиться отдать дочь в жены оборотню. Однако чего не бывало на свете! Стоит лишь послушать стародавние песнопения и сказания, как станет ясно: все самое чудесное и необычное уже свершилось, и не раз. Чего ж бояться? Опять-таки, зять у него будет из дома богов! Собою он красив, могуч и грозен. Да и говорят, что медведи лишь перед чужими в шкурах появляются, а у себя дома они настоящие люди, даже одеты как люди. Вот ведь возник же исо перед будущими родственниками в человеческом облике!
Конечно, для порядка отец спросил у дочери, пойдет ли она за исо, и тотчас все услышали дуновение нежного ветерка, принесшего с ее уст слова любви и согласия.
Отныне чудилось Нёнкири, будто мир — это дорога цветения. Любовь, словно Обимур, на своих волнах ее баюкала… Однако никогда еще не было такого на свете, чтобы счастье двоих не стало кому-то третьему поперек горла.
Появился в селении чужой, пришлый человек, которого тотчас прозвали за крайнюю худобу и хилость Цепипорго — «личико рыбы». Нанялся он в богатый дом Ареэток работником и целыми днями хлопотал по хозяйству, сидел согнувшись за выделкой шкур, запасал дрова… Не мог нахвалиться им хозяин!
Нёнкири же, пребывая в блаженстве, едва ли замечала Цепипорго. И напрасно! Ведь это был не кто иной, как злобный, ужасный Минтуцци. После удара медвежьей лапой стал он хиреть, худеть и скоро сделался бледнее и слабее собственной тени. Но не иссякла в душе его злоба, возросла жажда мести. Прослышав, что белый исо заполучил в жены Нёнкири, он поклялся погибнуть, но погубить соперника.
Облик его так изменился, что Минтуцци не опасался быть узнанным. Однако исо мог учуять знакомый запах, а потому каждое утро и вечер Цепипорго украдкой натирался листьями анекани, чтобы обмануть его. И хитрость удалась…
Прижившись в доме Ареэток, начал Цепипорго прислушиваться да присматриваться, изыскивая какое ни на есть средство погубить, извести белого исо. И долго придумывать ему не пришлось. Ведь о чудесном спасении Нёнкири наперебой пели все менокоюкар — сказительницы. Так и узнал Цепипорго о серебряном таинственном кинжале, которым сделался волос из головы исо.
Не было от Цепипорго тайного уголка в жилище Ареэток, и скоро нашел он спрятанный Нёнкири таинственный кинжал и выкрал его.
И вот ночью омочил Цепипорго для надежности этот нож в ядовитом настое травы сюруку и пробрался за полог, где спали исо и его жена. Темно было кругом, но от тела оборотня исходило слабое сияние, словно звездный свет. В этом мерцании Цепипорго увидел, что Нёнкири спит, нежно обнимая исо, — и злая кровь застлала ему взор!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});