Дьявольские наслаждения - Джиллиан Хантер

Мисс Мэллори просила простить ее, но герцогиня была непреклонна. И вот спустя годы гувернантка ей отомстила.

Столько лет прошло… Скарфилд позволил лжи и подозрительности уничтожить все, что имело значение в его жизни. Но самобичевание, однако, не уничтожило до конца его надменности, да это и невозможно.

Он хотел, чтобы его наследник вернулся домой. И не важно, что близкие — пожилая тетка, дочь, младший сын и преданный слуга и неутомимый управляющий, который не раз спасал поместье от разорения из-за халатности герцога, — все они предупреждали его, что примирение после такой ссоры требует времени.

Скарфилд никого не слушал. По закону Эйдриан — его наследник, несмотря на обман и подозрения.

Для него сейчас главное, чтобы сын вернулся, и они помирились. Герцог плохо себя чувствовал и знал, что долго не протянет. Ему было безразлично, что скажут о нем или о профессии Эйдриана, позорной для древнего родового имени. Скарфилд привык поступать по-своему.

Эйдриан женится на молодой леди, с которой он был неофициально обручен еще в детстве. Таким образом, должный порядок будет восстановлен. Поместье снова станет процветать. Разбойники, обитавшие в удаленных лесах и грабившие на дорогах, будут пойманы человеком, у которого хватит сил с ними справиться.

Герцогу Скарфилду не могло прийти в голову, что его сын отвернется от наследства и откажется помириться с отцом.

Но Флоренс думала об этом и порой не могла уснуть, страшась того, что может случиться.

Глава 12

Последующие три утра Эмма просыпалась в обычное время, но не в обычном для нее хорошем настроении. Быть пленником собственных переживаний свидетельствует о слабости характера, и с подобными нарушениями душевного равновесия следует справляться в одиночестве.

Ее отец, четвертый маркиз Седжкрофт, и старший брат Дрейк были подвержены приступам черной меланхолии. Но Эмма не считала это наследственной чертой и была уверена, что сумеет одолеть духов-искусителей. Просто надо бороться с ними ежедневно. Такой совет в свое время дала собственным детям ее практичная мать. Однако из всех отпрысков Боскаслов только Грейсон, Эмма и Девон унаследовали материнскую способность стойко преодолевать трудности и сомнения.

Эмма, разумеется, понимала причину своих теперешних волнений. Ей бы радоваться тому, что лорд Вулвертон не сделал ни малейшей попытки увидеться с ней после их последней встречи в библиотеке, а ее это задевало.

Умом она сознавала, что такое положение дел к лучшему.

Она заставила его пообещать сохранить в секрете их проступок. И он до сих пор держал свое слово. В газетах промелькнуло лишь незначительное упоминание о неприятном случае на свадьбе. Судя по всему, даже леди Клипстоун не удалось разжечь скандал. Все хорошо, что кончается без излишних волнений.

Эмме уже начало казаться, что ей удастся забыть о прошедшей неделе и полностью погрузиться в дела академии.

А это, как выяснилось, было совершенно необходимо.

Когда после завтрака Эмма вошла в танцевальный зал, то обнаружила, что все ученицы столпились вокруг рыжеволосой девочки, в руке у которой был зажат рисунок.

Эмма мысленно произнесла молитву, прося Господа ниспослать ей сил, и подошла к оживленной группе.

— Отдай это мне.

— Но ведь мы рисовали на уроке с леди Далримпл, — радостно сообщила одна из девочек.

— Харриет Гарднер, сейчас же отдай мне рисунок или… Господь меня простит, но я…

Харриет нисколько не испугалась, а скорее удивилась.

— Я-то думала, что леди не может повышать голос, а уж чтобы дать оплеуху…

— Иногда я могу сделать исключение, — заявила Эмма. — Сию минуту отдай мне рисунок.

Харриет послушалась, но не сводила с нее глаз. Как-то директриса отнесется к тому, что увидит?

Эмма смотрела на черновой набросок углем, сделанный умелой рукой Гермии с Эйдриана в день его отъезда.

Первое, что она испытала, — это огромное облегчение. Слава Богу, он не был нарисован голым. Художественное воображение Гермии лишь оставило обнаженными одну руку и плечо, чтобы показать потрясающую мускулатуру.

У Эммы, к ее стыду, на глаза навернулись слезы, когда она смотрела на недорисованный профиль Эйдриана. Леди Далримпл уловила решительность его красивого лица. Он действительно был похож на молодого героя, хотя Гермии не удалось отобразить черточки, успевшие стать для Эммы дорогими.

Она вздохнула. Пусть между ними все кончено, но ей захотелось оставить себе этот эскиз. Конечно, если они встретятся где-нибудь на приеме — кто же будет игнорировать сына герцога? — она проявит вежливость и обходительность. Особенно когда…

— Эмма, — Шарлотта дотронулась до ее руки, — что нам делать?

Эмма собралась с мыслями.

— Прежде всего не оставлять девочек без присмотра, когда леди Далримпл дает им урок.

Шарлотта взглянула на рисунок:

— О, мне кажется, очень похоже. Только посмотри на этого свирепого льва.

— Лев? Ах да. Страшный зверь.

— Учти, я была тогда вместе с девочками, — сказала Шарлотта, — и на уроке не происходило ничего неприличного. Девочки учились разбираться в греческой культуре.

У Эммы изогнулась бровь — она сомневалась, что ее дебютанток интересует древняя история.

— Греческая культура — это замечательно, но девочки болтают, пока мы с тобой здесь стоим. Сегодняшний урок будет продолжением предыдущего и посвящен манерам, принятым в светском обществе иностранного государства. А где Иветт? Я хочу, чтобы она изобразила королеву при дворе.

— Она наверху. Служанка помогает ей уложить вещи. Иветт собиралась сама сказать тебе… — смущенно сообщила Шарлотта.

— О чем сказать? — удивилась Эмма.

— О том, что отец переводит ее в школу леди Клипстоун. Он решил, что в нашей академии не самая подходящая обстановка для Иветт, учитывая недавний скандал.

— Скандал? В академии?

— Ну, на свадьбе. Драка. Маркизу это напомнило годы террора во Франции.

— Удар по голове и гильотину едва ли можно сравнивать. Но… — Эмма замолчала. — Мы не должны погрязнуть в городских сплетнях, — заключила она. — И тем более мы не унизимся до того, чтобы оплакивать свою судьбу. Девочки! Встаньте вокруг… Харриет. Итак, мы будем оказывать знаки внимания мисс Гарднер. Сегодня она — французская принцесса.

— Принцесса… Харриет?

— Для вас она — Voire Altesse[8], мисс Баттерфилд, — сказала Эмма. — А если кому-нибудь из вас посчастливится быть представленной французскому принцу, что следует сделать в его присутствии?