Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович

Повреждение с нашей стороны состоит: раненых и убитых семь человек, два фрегата 40-пушечные «Берислав» и «Фанагория» пробили в подводной части, на последнем показалась было большая течь, но скоро захватили, также и в двух мачтах, да в такелаже и стеньгах; все оное скоро исправлено было…

7 числа Турецкий флот скрылся из виду, пошел к западу, к румелийским берегам, я остался у Херсонеса мыса на реях, а поврежденные четыре фрегата послал в Севастопольскую гавань для скорого исправления подводной части, ибо в фрегате «Бериславе» нашлось 100-фунтовое каменное ядро, а другие пробиты 30– и 24-фунтовыми.

Честь имею при сем представить карту плавания и план действия произведенного».

Севастопольская эскадра была еще в море, когда Потемкин 7 июля из-под Очакова сообщил Екатерине о сражениях в Лимане и приписал:

«О Войновиче имею известие, что он еще 22 прошлого месяца стал в виду между Козлова и Ак-Мечетью, следовательно, Турецкий флот его миновал».

Екатерина только 14 июля отвечала Потемкину: «Четыре сражения на Лимане – мы пели два молебна и Бога благодарили за великие Его милосердия. Заботит меня теперь Войнович. Дай Боже, чтоб он дело свое успешно исправлял…»

17 июля императрица еще ничего не знает о победе у Фидониси и пишет князю: «…Радуюсь, что Войнович со флотом Севастопольским здоров. Я думаю, что Капитан-паша боялся, чтоб не зделали вы какого предприятия позади его, и для того поехал назад. Adieu, mon cher Ami, portes Vous bien».

Наконец, Потемкин написал об успехе севастопольцев, упоминая и победу над турками в Лимане (1 июля принц Нассау и Поль Джонс наголову разгромили оставшуюся у Очакова турецкую эскадру):

«Июля 18. Лагерь под Очаковом

Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня. Из приложенной реляции изволите усмотреть действия флота Севастопольского. Я сего только и желал, чтобы мы не потеряли. С превосходным столь числом Капитан-паша весьма робко поступал. Доказательство, что Бог нас милует.

Войнович не знал о здешних успехах, хотя бы и знал, не мог бы пользоваться, будучи не на ветре. Сие дело весьма важно по малости наших противу неприятеля…»

В приложенном «всеподданнейшем донесении» Потемкин подробно описал сражение у Фидониси в соответствии с рапортом Войновича. Весьма вероятно, при сем случае Светлейший пожалел, что пять месяцев тому назад ему пришлось переименовать флагманский корабль эскадры, на этот раз оправдавший свое первое название «Слава Екатерины».

Ордер князя Потемкина

контр-адмиралу графу Войновичу

20 июля 1788 г.

Я получил донесение Ваше, отправленное с капитан-лейтенантом Сенявиным, и с удовольствием вижу из оных, сколь храбро принят и отражен Вами флот неприятельский близ Фидониси, не взирая на чрезмерное превосходство сил его. Вам яко первому в сем знаменитом деле участнику объявляя мою признательность, препоручаю засвидетельствовать оную г. Бригадиру и Кавалеру Ушакову, по донесению Вашему столь отличившемуся и прочим содействовавшим в поражении неприятеля, так как и всем нижним чинам. Весьма тут приметны мужество и неустрашимость Российским воинам свойственные, и я не преминул о сем одержанном преимуществе всеподданнейше донесть Ее Императорскому Величеству.

Находившийся с 1774 года в отставке адмирал Григорий Андреевич Спиридов в день, когда получил известие о победе при Фидониси, надел парадный мундир – только один раз за все годы после ухода с флота.

Отозвался и Александр Васильевич Суворов, 11 июля он писал из Кинбурна Потемкину: «Граф Войнович наложил руку. Вашу Светлость нижайше поздравляю…» (Впоследствии в честь этой морской победы название «Фидониси» получил эскадренный миноносец Черноморского флота, вступивший в строй 7 июня 1917 года.)

Государыня 28 июля в восторге отвечала Светлейшему:

«Действие флота Севастопольского меня много обрадовало: почти невероятно, с какою малою силою Бог помогает бить сильные Турецкие вооружения! Скажи, чем мне обрадовать Войновича? Кресты третьего класса к тебе уже посланы, не уделишь ли ему один, либо шпагу?»

В соответствии с ее пожеланием 22 октября князь писал Войновичу:

«Храбрость и мужество, которые Вы оказали, начальствуя флотом на Черном море в сражении 3-го июля сего 1788 года с превосходными силами неприятельскими, под предводительством Капитан-паши бывшими, удостоились Высочайшего Ее Императорского Величества благоволения. В знак оного Всемилостивейшее пожалован Вам орден Святого Георгия 3-ей степени, который имеете на себя возложить и носить по установлению. Я поздравляю Вас с сею милостию Монаршей, ожидаю с полным уверением, что Вы не преминете новыми отличить себя подвигами».

В тот же день Марко Иванович получил награду «Во уважение на усердие к службе и оказанные им храбрые и мужественные подвиги в сражении на Черном море, 3-го июля 788 года, противу превосходных сил неприятельских под предводительством Капитан-паши бывших, начальствуя флотом, одержанием места сражения».

Однако после одержанной победы все складывалось негладко: по прибытии кораблей в Севастополь началась ожесточенная письменная баталия между Войновичем и Ушаковым, с привлечением как третейского судьи Потемкина. За выигранное сражение Войнович представил к наградам всех командиров кораблей (Ушакова, разумеется, в том числе) и, по давней традиции, флаг-офицера Дмитрия Сенявина. Федор Ушаков же в своем рапорте скромничать не стал и все заслуги в сражении приписал исключительно своему авангарду: якобы его корабль и два фрегата сбили с позиции не только адмиральский корабль, но и вице– и контр-адмиральские, подбитые на самом деле «Преображением Господним»! Мало того, шебеку, потопленную тоже Войновичем, Ушаков записал на свой счет и, чтобы придать больший вес своему подвигу, назвал ее фрегатом!

Чтобы не быть голословными, приведем это место из рапорта Ушакова:

«Корабль «Святой Павел» зделал отменную и весьма действительную помощь помянутым фрегатам, сбив с немалым повреждением капитан-пашинский корабль. Тож особо один за другим сбил из своих мест сначала поставленных капитан-пашою против его трех кораблей, из коих один большой осьмидесятый, потом сбил же из места пришедшего в помощь им из передовых кораблей одного, причиняя всем оным немалое повреждение, фрегат, спустившийся с ветра, один потопил напоследок. Имел сражение с подошедшими к нему на дистанцию из середины и задней части флота вице-адмиральским и контр-адмиральским кораблями, которых также от себя храбро отразил и принудил уступить место».

Если принять на веру это сообщение, то получается, что корабль Ушакова повредил 7 линейных кораблей турок (т. е. почти половину из 15) и потопил фрегат. Что при этом делали остальные корабли Севастопольской эскадры – неясно.