Лапка-царапка - Конни Брокуэй

— Расскажи мне.

Дыхание Куррана шевелило волосы у неё на виске. Эдит даже не пыталась сдержаться:

— Я вернулась домой после пикника, и меня вырвало. Потом на работе мне пришлось прятаться от тебя, всю неделю я не могла сосредоточиться ни на чём другом, в итоге мои подчинённые собрали совещание, чтобы спросить, — на этих словах она всхлипнула, — что случилось! А я не знала, что им ответить! Я вздрагивала от любого телефонного звонка, потому что боялась, что это ты, и у меня не хватало духа поднять трубку. Чтобы хоть как-то справиться со стрессом, я так усердно крутила педали велосипеда, что теперь у меня мозоль на попе.

Она почувствовала, как волосы на лбу слегка всколыхнулись от выдоха Джима, он, наверное, смеялся, но Эди было наплевать. Признания лились из неё неудержимым потоком:

— А сегодня утром я пришла в приют и обнаружила, что Изи-Пикси умерла, я собиралась связаться с тобой, хоть и не хотелось, но я правда собиралась, а тут ты сам позвонил и сказал, что Хлоя пропала. Я так испугалась. А потом она нашлась, но я думала, что ты очень зол, и стала нести чепуху про телесные наказания. И, конечно же, ты в курсе, что Хлоя больна, но я никак не могла закрыть рот, потому что мне надо было удостовериться, что ты знаешь, ведь… ведь я люблю её и… Ой!

Она спрятала лицо на плече Джима.

Некоторое время он молча гладил её по волосам, а затем хрипло и сдержанно произнёс:

— И меня? Меня ты тоже любишь?

Эди резко подняла голову и наткнулась на взгляд ярко-голубых глаз, полных неподдельного волнения.

— Да, — сказала Эди, поражённая неосведомленностью Джима. — Да, конечно, люблю.

Он прижал её к себе посильнее.

— Тогда почему ты не отвечала на мои звонки?

Он не знал? Мелисса не сообщила ему всё то, что поведала своей знакомой на вечеринке?

— Потому что не хотела прощаться.

— Прощаться, — невыразительно повторил Джим. — Почему? Ты говоришь, что любишь меня, но, видимо, случилось что-то такое, из-за чего ты стала меня избегать. Что я сделал не так?

Эдит удивлённо воззрилась на него. Она не раз пыталась угадать его мысли, но и представить не могла, что Джим Курран — великолепный, успешный, добрый, весёлый, спортивный Джим — винит себя в том, что их нелепые отношения закончились. Она покачала головой.

— Ничего. Ты вел себя безупречно.

— Значит дело в моей семье, да?

— Да.

Из его горла вырвался звук, похожий на рык, Джим запустил пятерню в волосы.

— Знаешь, мы вовсе не должны с ними часто встречаться. И не обязательно общаться со всеми скопом, пары-тройки за раз вполне достаточно. Обещаю. Они моя семья, Эди, и я их люблю, но прекрасно понимаю, что такой толпой они любого вымотают. Не стоило тебя тащить на это мероприятие.

Не обязательно общаться со всеми? Достаточно пары-тройки за раз? Робкая надежда затеплилась в душе у Эди. Она затрясла головой, не желая давать волю зарождающемуся чувству.

— Джим, ты меня неправильно понял. Мне понравилась твоя семья. — Честность заставила её уточнить: — Большинство из них. Мне… я от души повеселилась, но это не меняет того факта, что на празднике я была белой сорокой.

— Вороной, — поправил он. — И что?

— Я никогда не стану для них своей.

— Ты уже стала, — заверил он, взяв её за плечи и повернув лицом к себе. — Семья — это не отряд похожих друг на друга индивидов, где каждый занимает раз и навсегда отведенную позицию и выполняет определённые обязанности. Это сборище совершенно разных людей. Их роли меняются, как меняются с возрастом и они сами. Поверь мне, семейству Курранов сейчас просто необходима сдержанная и прямолинейная женщина. Мне необходима сдержанная и прямолинейная женщина.

Надежда в душе Эди пустила корни и проросла, но она все ещё сомневалась, стоит ли доверять этому эфемерному чувству, достаточно ли его, чтобы мечта стала реальностью.

— Но… ты можешь закадрить любую супермодель.

Он недоумённо уставился на неё.

— Зачем мне супермодель? Если, конечно, ты не собираешься менять профессию. А пока я буду довольствоваться гениальным генетиком-исследователем. И вообще, не хочу я никого кадрить, я хочу на тебе жениться.

Сердце отбивало барабанную дробь у неё в груди. Надежда, не желая сдавать позиции, расцветала пышным цветом радости и счастья. Правда, остался ещё один вопрос, очень важный. С трудом сглотнув, Эди сказала:

— Я совсем не похожа на Стефани. Ни капельки. Я… — Она постаралась вспомнить точные слова Мелиссы —… её полная противоположность. Я никогда не смогу так же влиться в твою семью, как она. Не смогу её заменить.

Джим замер и пристально посмотрел на Эди.

— Заменить её? Кто внушил тебе всю эту ерунду?

— Никто. Я подслушала. Нечаянно.

— И кого же ты подслушала?

Она промолчала, но он уже и сам догадался:

— Мелиссу. Черт, не обращай внимания на рассуждения Мелиссы, у неё слишком длинный нос.

— Нос? При чём тут её нос?

— Ни при чём, это… — Джим мотнул головой. — Не важно. Главное, что Мелисса очень любит влезать в дела своих родственников и контролировать их личную жизнь.

— Какая разница, она всё равно права, — грустно стояла на своём Эди.

— Нет. — Он легонько встряхнул её за плечи. — Совсем не права. Пойми, Эди. Я обожал Стефани. У нас были изумительные отношения и великолепный брак. Но она не являлась идеалом, так же как и я. По утрам я и двух слов связать не в состоянии, пока не выпью кофе. Я ем чересчур много острого, и результаты могут оказаться весьма… опасными для обоняния окружающих. И это ещё не самое страшное. У меня есть вся фильмография «Трех комиков»[14] на дисках. И я их постоянно пересматриваю. Вот увидишь.

В его речи звучала такая уверенность. Эди хотела «увидеть». Честно. Но…

Джим улыбнулся.

— Я любил Стефани и ни на что бы не променял ни одного дня нашей совместной жизни. Ты права, Эди, тебе её не заменить.

Сердце у неё в груди оборвалось, она опустила глаза.

— Но и она тоже никогда не смогла бы заменить тебя.

Эди подняла взгляд.

— У меня нет желания обзавестись копией Стефани. Мне вообще не нужны копии. Мне необходима подлинная Эдит Хенделмен, единственная и неповторимая. Такая, как есть. Безотносительно кого бы то ни было. Я люблю тебя, Эди, и хочу разделить с тобой жизнь. Пожалуйста, прошу тебя, стань моей женой.

Доктору Хендельмен не надо было быть гением, чтобы понять — на этот вопрос существует только один правильный ответ:

— Да, — сказала она. Джим наклонился к ней, их губы почти соприкоснулись. — Да-да-да, и ещё раз да и…

Весьма продолжительное время спустя запыхавшаяся, переполненная удивлением и восторгом Эди подняла голову.