Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Религия и духовность » Самосовершенствование » Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон

Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон

Читать онлайн Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 50
Перейти на страницу:

«Но, Джулия, разве нельзя просто писать ради того, чтобы писать? Обязательно ли при этом заниматься самосовершенствованием?»

Писать не обязательно с целью самосовершенствования, но это возможно. Вероятно, писательство просто оно и есть – самосовершенствование.

Я убеждена, что наш биологический вид непрерывно стремится к более высоким ступеням развития, и ведение записей – один из основных способов. Вокруг нас происходит бесшумная революция – революция бумаги и ручки.

И чем больше нас берется писать, исследуя и честно описывая свои слабости, поначалу для себя, а потом, возможно, и для издания, тем прозрачнее и чувствительнее к человеческой природе – и своей, и других людей – мы делаемся. Мы учимся сочувствовать, и это сочувствие помогает нам увидеть, что своими словами, письмом, мы начинаем менять мир к лучшему.

Записав что-то, рано или поздно я начну применять это в жизни. Сначала я наблюдаю с бо́льшим состраданием, а потом и действую тоже. Сначала я ощущаю собственную уязвимость, а потом и сострадаю уязвимости других. Почитаемая писательница Джоан Дидион[44] сказала, что писать – значит говорить «я, я, я». Да, верно, – но не только. Когда пишем, мы говорим еще и: «Он, она, оно, они». И еще «мы».

Писательство фокусирует нас – и дает двигаться вовне, в мир вокруг. Красота в глазах смотрящего – но еще и в руках пишущего, ведь мы пишем, чтобы тронуть – и это прикосновение целительно. Писать – значит в первую очередь прикасаться и затрагивать.

Мы пишем, когда что-то трогает нас до глубины души. Мы пишем, потому что хотим тронуть кого-то еще. Мы пишем, чтобы прикоснуться к божественному, – или потому, что оно «прикасается» к нам. Когда пытаемся писать честно, мы говорим о контакте со своими чувствами. И о контакте с самим собой.

Было бы прекрасно, если бы мы могли писать с отрешенностью хирурга. Было бы удобно сохранять стерильность и холодность скальпеля. Но такие произведения были бы бессердечными, и, в итоге, это уже не искусство. Истинное искусство требует подлинной честности, а это значит, что и ради своих произведений, и ради самих себя мы обязаны овладеть навыком уязвимости.

Многие боятся писать именно потому, что выражение себя на бумаге делает пишущего уязвимым. Отчасти это правда, но бо́льшая правда, по-моему, заключается вот в чем: как только делюсь чем-нибудь на бумаге, я становлюсь немного менее уязвимой. Я обретаю землю под ногами и готова на ней вы стоять.

На этой неделе я написала, что счастлива и что, судя по всему, начинаю влюбляться. Какой-то части меня хотелось поспешить с подозрениями и заявить: «Охохонюшки. Если у меня с ним не сложится, я буду выглядеть как дура». Это та же часть меня, которая хочет писать, одним глазом посматривая в отзывы критиков.

Размышляя о писательстве, я вспоминаю композитора Билли Мэя[45], который говорил, что у всех нас есть сто лошадей для творчества, и если тридцать из них обеспокоены тем, что скажут критики, и еще тридцать – тем, что мы делаем себя слишком уязвимыми, для работы остается всего сорок. Хитрость в том, продолжал он, чтобы объединять своих творческих лошадей. Иными словами, когда пишем, дать себе заниматься только этим и прекратиться тревожиться, маяться и морочить себе голову тем, что подумают наши читатели. Это осознанная практика – и осознанный выбор – оставаться уязвимым. Никому она не дается с легкостью. Это трудно – и, тем не менее, именно в этом кроется наша личная сила.

Я не люблю быть уязвимой. Не люблю оказываться у всех на виду и чувствовать себя неловко. Не люблю выходить за пределы своей зоны комфорта – и не знаю, как писать и даже жить без того, чтобы находить неуязвимость в собственной уязвимости.

Мы говорим о самовыражении, но забываем остановиться и подумать: ведь для этого нужно, чтобы было что выражать – и именно над этим мы работаем, когда ощущаем, что текст завел нас в уязвимое место.

Уязвимость требует, чтобы мы противоречили сами себе. Она требует, чтобы мы меняли свое мнение. И точку зрения. Уязвимость, застенчивая младшая сестра честности, дарит нам возможность создавать великое искусство – то, что рождается в сердце и повествует о том, что сердцу дорого.

Способ приобщения

Вы уже написали достаточно, чтобы перебаламутить глубокие воды своей души. Теперь вам яснее, чего вы по-настоящему хотите и о чем мечтаете. Вам видно, как на барельефе, чего именно не хватает, что вас ограничивает. Это упражнение потребует от вас вообразить себе «невообразимую жизнь». Такую жизнь, которая сделает вас по-настоящему счастливым. Чтобы признаться себе в том, о чем мечтаете, потребуется смелость и уязвимость. Как ни странно, стоит только решиться представить себе и прояснить собственные мечты, как они активируются к осуществлению.

Выделите час времени наедине с собой. Создайте священное пространство: зажгите свечу, включите музыку, что будоражит воображение (для меня флейта Тима Уитера – идеальный Гамельнский Дудочник). Перо – к бумаге: опишите один день из своей Идеальной Жизни.

Во сколько вы просыпаетесь? Где живете? С кем? А с кем работаете? Какие у вас увлечения, домашние животные, интересы?

Дайте себе мечтать на бумаге. Позвольте себе удивляться. Возможно, для вас Идеальная Жизнь – это усовершенствованная версия той, что у вас уже есть. А может, она совершенно другая, и теперь вы будете знать, что пришло время что-то изменить.

Пишите о своей Идеальной Жизни сорок пять минут. В конце уделите внимание той жизни, которой живете сейчас. Пронумеруйте строки от одного до двадцати пяти и перечислите двадцать пять поводов любить и ценить то, что у вас уже есть.

Глава 28

Повседневность

Сегодня ясный и славный день. Солнце поднялось над горой еще до шести и подсветило поля безмятежным и ровным светом. Весна плавно перетекает в лето. Дни начинаются раньше, заканчиваются позже, длятся дольше. Сирень почти отцвела. Начинают распускаться дикие розы. Лошадям надоело жевать зимнее сено. Я выпускаю их на час каждый день и позволяю им косить то, что было бы газоном, если бы подобные тонкости имели для меня значение.

Как и на дворе сейчас что-то среднее между весной и летом, так и я сейчас между прошлым и будущим. Только что я дописала повесть и закончила целый сезон преподавательской работы и звукозаписи. Через несколько недель начнутся репетиции моего мюзикла «Авалон». А прямо сейчас? Письмом я придаю своим дням режим, и иногда ведение записей кажется мне мостом через расселину в джунглях. Я – и расселина, и сами джунгли.

Я работаю каждый день. Я встаю и пишу точно так же, как хожу в сарай, чтобы бросить лошадям сена. Для меня немыслимо их не покормить, и сделать это нужно вовремя, пока они не начали суетиться. Мои творческие лошади требуют такой же заботы. Их тоже нужно вовремя кормить, именно поэтому я пишу по утрам, когда только просыпаюсь.

Вопрос, писать ли мне сегодня, не подлежит обсуждению. Я не жду подходящего времени или настроения – я просто это делаю.

«Просто делать» означает, что иногда, как, например, сейчас, мне приходится писать через силу. Это как спортивная тренировка. Бывают дни, когда тело само просит движения и получает от него радость. А бывают такие, когда тело сопротивляется, и каждый шаг – испытание. И как и в случае с тренировками, часто случается некий сдвиг, когда тело прекращает угрюмо противиться и начинает наслаждаться движением.

Писательство – движение. Оно – приверженность двигаться вперед, а не вариться в собственном соку, приверженность стать тем, кем мы пожелаем. Писательство – и корабль, и ветер в парусах. Даже в те дни, когда вдохновения не хватает, все равно есть хоть какое-то движение вперед, какой-то прогресс.

Прогресс, даже если он происходит мелкими шажками, – и есть смысл писательства. Это пространство трансформации, духовной алхимии. Мы берем то, что подбросила нам жизнь, и что-то из этого делаем. Иногда незамысловатый суп. Иногда целый банкет. Иногда – кость, которую можно погрызть. Но всегда что-то, пригодное к перевариванию.

Ежедневное письмо, просто ради того, чтобы писать, – все равно что кастрюля с супом на плите: всегда под рукой, его всегда можно попробовать, что-нибудь добавить, он всегда наварист, он насыщает, поддерживает жизнь. Как и суп, ваши ежедневные записи не обязаны быть замысловатыми. Достаточно нескольких простых составляющих.

Честность, наблюдательность и воображение – вот три основных ингредиента супа насущного. Из них варится бульон, в котором потом все рождается и к чему добавляется. Мы наблюдаем за тем, как у нас дела.

Сейчас у меня сезон душевных перемен. Отношения, которые я ценила так долго, уходят со сцены моей жизни. Неожиданно появляется место для новых начинаний, новых влюбленностей. Я волнуюсь и скорблю. Мой сегодняшний суп – кисло-сладкий.

За окном кабинета свет прозрачен, равномерен и безмятежен. Пение птиц настойчиво повторяется. «Обрати на меня внимание, – говорит оно. – Я снова здесь». Равномерный свет, возвращение весенних птиц – это время сожаления и обновления: вот бульон, что я варю сегодня. Далеко в поле я замечаю черную собаку, чужую, она бежит куда-то с решительным оптимизмом. Она точно знает, куда направляется. Ее нос поведал ей, что неподалеку ее ждет лакомый кусок.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 50
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит