И снова Пачкуля! - Кай Умански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А как понять «бал-маскарад»? — поинтересовался Косоглаз.
— Я знаю! — взвизгнул Свинтус и принялся скакать и размахивать руками. — Это когда надеваешь необычное и притворяешься, будто ты кто-то другой.
— Ну, это пдоще пдостого, — с облегчением сказал Красавчик. — Поменяемся одеждой, и всего делов.
— Хм — не, так не пойдет, — сказал Свинтус. — Надо кем-то особенным нарядиться. Типа испанкой. Или гориллой. Маскарадный костюм нужен, соображаешь?
— Хитро, — прокомментировал Пузан, мотая головой. — Костюмы на деревьях не растут.
Семь пар беспокойных глаз изучили считаные чахлые деревца на склоне. Нет. Никаких костюмов.
— Мы подумаем насчет костюмов, — решил Красавчик. — Пдям вот возьмем и кдепко так подумаем. Мы во что б то ни стало должны пойти на этот бал. Пдосто надо подумать головой. Ведно?
Гоблины неуверенно переглянулись.
— Мне как-то осматривали голову, — заметил Пузан. — Ни шиша не нашли.
И, сосредоточенно нахмурив брови, они побрели обратно в пещеру, чтобы подумать — а дело это для них было непривычное.
Глава четвертая
Пьеса
— Похоже, у меня творческий кризис, — объявила Пачкуля. Она бродила туда-сюда по хибаре (номер 1 в районе Мусорной свалки) среди чернильных лужиц и смятых листов бумаги. Очевидно, на драматургическом фронте дела шли неважно.
— В чем проплема? — спросил Хьюго, который сидел в чашке и разгадывал кроссворд в «Чудесной правде».
— В чем проблема? — завопила ошалевшая драматургиня, хватаясь за голову перепачканными в чернилах пальцами. — Я тебе скажу, в чем проблема. У меня тыща персонажей, которых надо как-то впихнуть в один сюжет. А еще надо придумать веселые песни с плясками и счастливый конец. И смешную сцену с лошадью, и сцену, где все кричат: «Он сзади!» И все должно быть написано рифмованными двустишиями — а это, скажу я тебе, трудно.
Хьюго положил газету и тихонько вздохнул.
— Много уше написать?
— Не особо, — призналась Пачкуля. — Пока что думаю над сюжетом и броским названием. Есть один вариант, но он длинноват.
— Ну-ка.
Пачкуля взяла лист бумаги и зачитала:
— «Шерлок Холмс расследует дело о таинственном исчезновении деток, которых замечают три принцессы, после того как их бросила в лесу жестокая леди Макбет, которая ездит на половине карнавальной лошади, и им снится сон о Клеопатре, а потом на помощь приходят Гаммельнский крысолов и Дик Уиттингтон, Фея исполняет три желания, и все живут долго и счастливо».
— Сюшет хорош, — одобрительно кивнул Хьюго. — Очень насыщен.
— Это не сюжет. Это название. Вот досада! Так и знала, что слишком длинное.
— Не перешифай про насфание, — посоветовал Хьюго. — Сначала сама пьеса. Потом насфание.
— Знаю, знаю. Но проще сказать, чем сделать. Рифмы мне ну никак не покоряются. Я пробовала написать приветственное слово Шерлока Холмса, но застряла.
— Прочитай, что получиться.
Пачкуля выудила из кучи еще один листок.
— Гм. «Входит Шерлок Холмс».
Последовала пауза.
— Читай тальше, — сказал Хьюго.
— Это все.
— Фее? Но он ше ничего не гофорить!
— Знаю. Я же сказала: застряла на приветственном слове.
— Нет, — сказал Хьюго, качая головой, — софсем не годится. Этот Шерлок — вашный персонаш. Он толшен што-то гофорить. Что-то фроде, — хомяк почесал голову, — фроде «Я Шерлок Холмс. Прифет, трузья! Загадки — фот моя стезя».
— Что? — взволнованно зашипела Пачкуля. — Что ты сказал, Хьюго?
Хьюго недоуменно пожал плечами и повторил:
Я Шерлок Холмс. Прифет, трузья!Загадки — фот моя стезя.
— Потрясающе! — воскликнула Пачкуля и схватила очередной лист бумаги. — Погоди, дай запишу! — И принялась яростно строчить, брызгая чернилами во все стороны. — Так. Готово. А потом, как думаешь, он что говорит?
Немного поразмыслив, Хьюго выдал:
Детишки ф лес пойти одни,Бесследно кануть там они.Я деток долшен отыскатьИ тайну злую расгадать!
— Хьюго! Это же чистая поэзия! Я и не знала, что ты такой талантище!
Пачкулина ручка буквально летала над бумагой, записывая бессмертные строки.
— Продолжай! — взмолилась она. — Что дальше?
— Ну… — протянул Хьюго, — потом этот Шерлок идти ф лес искать деток. И там фстречать Белоснешка с ее потрушками Рапунцель и Спящая красафица, которые грациосно танцефать у ручья.
— Ну конечно! Вот тебе и танец! Погоди, только помечу себе, что надо договориться с «Непутевыми ребятами». Так, давай дальше! Что они говорят?
Хьюго выпрыгнул из чашки, взмахнул воображаемыми юбками, похлопал ресницами и продекламировал:
Да, Белоснешка — это я!Со мною милые трузья.Мы любим петь и танцефать,А после — ф салочки играть.
— Танцевать! Играть! Фантастика! — восхитилась Пачкуля. — Валяй дальше. Что говорит Чесотка?
Без малейшей запинки Хьюго произнес:
Рапунцель — так меня софут,Федь фолосы то пят растут.А это — Спящая красафица,Наферняка она фам нрафится.
— Поразительно! Чудесно! Как ты это делаешь?
— Не снать, — сказал Хьюго и скромно пожал плечами. — Как-то само получаться.
— С ума сойти! — ликовала Пачкуля, раскачиваясь взад-вперед. — Вот это талант! А я и не знала. Как же мне повезло!
Тут раздался стук в дверь.
— Аууу! Пачкуля! Это я! — позвал голос.
— Нечисть всемогущая! Это Шельма. А у нас только самая завязка пошла. Иди пока приляг, Хьюго, гений ты мой. Дай мозгам отдых. Продолжим, как только я от нее избавлюсь.
Она поспешила открыть дверь.
— Да? В чем дело, Шельма? Я ужасно занята. Пишу пьесу, если ты вдруг забыла.
— Неужели? — сказала Шельма, с любопытством обозревая горы скомканной бумаги. — Я тебя не задержу. Там такой холод. Может быть…? — Она с надеждой покосилась на чайник.
— Нет, — сказала Пачкуля. — Исключено.
— Ну ладно. Тогда я, пожалуй, пойду. Не хочу мешать творческому процессу. Как он вообще, э-э, идет?
— Да, да, вовсю, — подтвердила Пачкуля. — Кипит, как зелье в котле. Стихи из меня так и хлещут. Думаю, закончу в два счета.
— Надо же, — потрясенно выдохнула Шельма. — Я и не знала, Пачкуля, что ты писатель. Вот так дружишь с кем-нибудь сто лет и даже не догадываешься о его скрытых талантах.
— Поразительно, правда? — сказала Пачкуля, хихикнув.
— Кх-кхм! — За ее спиной отчетливо послышался предостерегающий хомячий кашель.
— А до роли, м-м, Дика Уиттингтона ты пока не добралась? — как бы невзначай поинтересовалась Шельма. — Не то чтобы я прям сгорала от любопытства, ха-ха, просто интересно, много ли у меня текста.
— До тебя пока дело не дошло. Наберись терпения. Сначала мне надо кучу всего другого впихнуть. В спектакле все будут на равных, Шельма. Никаких примадонн.
— Да, разумеется. Я все понимаю, — кротко сказала Шельма. — Ну, тогда не буду тебе мешать?
Она повернулась и почтительно, на цыпочках пошла к двери. Потом остановилась.
— Э-э, еще один вопрос. Мне ведь не придется никого целовать?
Пачкуля посмотрела на Хьюго; тот пожал плечами.
— Пока не знаю, — уклончиво ответила Пачкуля. — Еще не решила. Если сюжет того потребует — придется. Закон шоу-бизнеса.
— Никого из Мымриной шайки я целовать не буду, — твердо заявила Шельма. — Хоть я и «главный мальчик». У меня есть гордость. Если надо целовать принцесс, ищи Прекрасного принца.
— Прошу прощения, — строго прервала ее Пачкуля. — Кто из нас пишет пьесу?
— Разумеется, ты, Пачкуля.
— Именно. Я. Ну, Хьюго еще немножко помогает. Не надо мне указывать, как писать мою пьесу. И потом, у нас все равно нет Прекрасного принца. Никто не захотел его играть.
— Всегда можно привлечь кого-то со стороны. У меня есть подходящая кандидатура на примете.
— Кто? — спросила Пачкуля.
Шельма ответила.
— Не смеши меня, — сказала Пачкуля.
— И не думала. У тебя есть предложение получше?
Увы. С принцами в Непутевом лесу было туго.
— Тогда решено, — обрадовалась Шельма. — После обеда пойдем сообщим ему хорошие новости.
— Ладно, — неохотно согласилась Пачкуля и добавила: — А теперь, если не возражаешь, Шельма, мне надо работать. Вдохновение накатывает.
И захлопнула дверь.
— Без Прекрасного принца нельзя, так и знай, — донесся приглушенный голос Шельмы. — Традиция есть традиция.
— Она прафа, госпоша, — сказал Хьюго. — Нелься. Традиция.
— Хмм. Ладно, впихнем его в финал, перед счастливым концом. Так, Хьюго, давай настраивай мозги. Понеслась!