История и культурология - Наталья Шишова

Сын равнодушного к религии провинциального аристократа и глубоко верующей христианки, Августин как бы проделал путь от отца к матери. Блестящий оратор, преподаватель риторики с видами на государственную карьеру, философ, христианин-отшельник, священник и, наконец, епископ африканского города Гиппия, Августин переживает увлечение античной культурой, философией Платона и приходит к христианству, становясь его защитником от язычников, еретиков и раскольников. В центре внимания Августина — проблема зла в человеке и борьба со злом, причиной которого он поначалу считал материю, плоть. Августин-христианин полагает, что Бог создал человека праведным, но с волей, свободной к добру и злу. Адам и Ева злоупотребили свободой, согрешили, запятнали душу гордыней и себялюбием, а падшая душа заразила и тело, ставшее из слуги души ее господином. Удел потомков Адама — быть во власти соблазнившего их дьявола, носить в себе первородный грех, с раннего детства прибавляя к нему грехи соплеменников и свои собственные. Воля человека стала способна только на зло, которое не было создано Богом. Оно является не чем-то реально существующим, а действием свободной воли исконно чистых ангелов и людей, пожелавших удалиться от Творца. Итак, зло есть лишь отсутствие блага, удаление от него [11, с. 24].

Божие милосердие открыло людям путь спасения через искупающую силу воплощения, страдания и смерти Христа. Кстати, у Августина было свое видение догмата о троичности Бога: Любящий (Отец), Любимый (Сын) и Любовь (Святой Дух), которую после вознесения Христа Отец и Сын вместе посылают церкви. Спасение зависит не от воли и заслуг человека, а обусловлено благодатью, действием Бога. Но оправдание благодатью распространяется не на всех. Бог по всеведению знал, что воспользуются Его дарами немногие, и предопределил назначенное к блаженству меньшинство, а грешное большинство оставил преданным гибели.

Итак, победа над злом возможна лишь при подчинении разума авторитету веры, носительницей которого является церковь. Снова и снова Августин повторяет, что нельзя доверять ни людям, ни ангелам, ни даже Евангелию, если их слова не подкреплены авторитетом церкви. Только она преподает неповрежденным учение Христа и апостолов, только она имеет право прощать грехи и распоряжаться заслугами святых. Проповедь церкви по сути едина для всех людей и народов, она вселенская и католическая. Единству церкви, «Града Божия», который ведет человека к покою Небесного Царства, противостоит множественность земных царств, ересей, сект, которыми правит дьявол. Стоящий выше всякой власти «Град Божий» странствует по земле до Страшного суда. И хотя он привлекает к себе любовь, но имеет право использовать и принуждение, в том числе силу государства, чтобы заставить заблудших покориться. Августин признавал папу римского главой вселенской церкви, хотя и противодействовал вмешательству пап в дела африканских епископов.

Провозглашенная Августином власть авторитета воплотилась в главенство римского первосвященника над церковью и государством. В VIII в. на основании подложного документа «Дар Константина» папа получил светскую власть над Италией, в IX в. подложные «Исидоровы декреталии» объявляли, что папе должны беспрекословно повиноваться не только митрополиты и епископы, но даже соборы и императоры. Папа — земной глава церкви и наместник Христа на земле, его устами говорит сам «князь апостолов» Петр. Догмат о непогрешимости пап в вопросах веры и морали был официально принят в 1870 г., но идея эта целиком принадлежит средневековью. «Авиньонское пленение пап» (1308–1377), великий раскол католической церкви (1378–1409), усиление королевской власти, антипапские соборы (1409–1438), наконец, Реформация XVI–XVII вв. сильно ослабили власть папства, но не заставили его отказаться от своих притязаний.

Тот же принцип господства авторитета виден и в особом положении католического духовенства и монашества. Католицизм делит церковь на небесную, торжествующую и земную, воинствующую, а последнюю — на «учащихся» и «поучаемых». Целибат (безбрачие) немонашествующего духовенства имел целью не только сделать церковные имущества ненаследуемыми, но и резче отличить клириков от мирян. Для этого же было изменено и главное таинство христианства — Евхаристия. Клирики стали причащаться хлебом и вином, а миряне — одним хлебом. Наконец, мысль Августина о принуждении еретиков к повиновению была использована при организации инквизиции — особых трибуналов, которые разыскивали и осуждали еретиков.

Важным отличием католицизма от православия явилось добавление к Символу веры тезиса об исхождении Святого Духа не «от Отца», а «от Отца и Сына». Распространившаяся в церквях Испании и Франции эта прибавка в 1019 г. была одобрена папой. Два других сугубо католических догмата — о Чистилище и непричастности Богоматери первородному греху (окончательно утвержден палой лишь в 1854 г.) вытекали из августиновского учения о грехе. Он рассматривался как некий долг человека Богу, который человек может «выплатить» заслугами и даже с излишком. Эти «сверхдолжные заслуги» находятся в распоряжении Бога, церкви и папы. В их счет грешники, не успевшие покаяться при жизни, могут очиститься после смерти — в Чистилище. Богородица же «ввиду будущих заслуг Христа» была изначально освобождена от первородного греха. Доктрина «сверхдолжных заслуг» привела и к торговле индульгенциями — грамотами об отпущении грехов. Массовая продажа индульгенций в интересах папства вызывала большое возмущение и стала одной из причин Реформации.

Средневековые картины мира удивительным образом сочетают в себе представления о единстве и раздвоенности мира, созданного и управляемого единым Богом, но расколотого на Небеса и Землю. Человек той эпохи настойчиво и порой мучительно ищет в здешних вещах символы, аллегории потустороннего, чудесного, но истинно реального. Поэтому в литературе и искусстве фантазия преобладала над наблюдением, общее — над частным, вечное — над временным. Средневековье стремилось перенести божественный, универсальный порядок на Землю. Наиболее полное выражение универсализм нашел в культуре интеллектуальной элиты, самой образованной части средневекового общества.

Образование в средние века прямо связано с античными образцами. Как и в позднеримских школах, его основу составляли семь «свободных искусств» (артес либералес) — ряд дисциплин, разбитых на две ступени: тривиум (подготовительная) и квадривиум. В тривиум входили: грамматика — умение читать, понимать прочитанное и писать; диалектика — искусство вести спор посредством аргументов и их опровержений и риторика, учившая произносить речи. Квадривиум составляли арифметика, геометрия, музыка и астрономия. Эти науки мыслились как учения о числовых соотношениях, лежащих в основе мировой гармонии. Обучение велось на латинском языке, только в XIV в. появились школы с преподаванием на национальных языках.

До XI в. крайне немногочисленные школы находились при дворах варварских королей, кафедрах епископов, церквях и монастырях. В них готовили главным образом служителей церкви. С ростом городов возникают светские городские частные и муниципальные школы, где учились бродячие школяры — ваганты, или голиарды, происходившие из городской и рыцарской среды, низшего клира. Нередко преподаватель и группа школяров кочевали с места на место. Яркую картину подобных странствий рисует Петр Абеляр (XII в.). Он преподавал в городах, монастырях и даже в сельской глуши, где студентам приходилось самим обрабатывать землю. К XII в. кафедральные школы в крупнейших центрах Европы: Болонье, Монпелье, Париже, Оксфорде, Салерно и др. — превращаются в университеты (от лат. «университас» — совокупность, общность).

Университеты обладали юридической, административной, финансовой автономией, которая даровалась им специальными указами государей и пап. Относительная независимость университета сочеталась со строгой регламентацией и дисциплиной внутренней жизни. Две корпорации — преподавателей и студентов, избирали должностных лиц: ректоров, деканов и т. д.; большую роль в обеих корпорациях играли землячества.

Университет разделялся обычно на четыре факультета: богословский (теологический), юридический, медицинский и факультет семи свободных искусств (артистический). Последний был необходимой приготовительной ступенью к любому из трех других. Чтобы поступить на высший факультет, надо было пройти курс наук на артистическом факультете и получить здесь ученые степени сперва бакалавра, а потом магистра. Они присуждались по результатам диспутов, в которых участвовали преподаватели и студенты. На высших факультетах магистру соответствовала весьма почетная степень доктора: теологии, права или медицины. Многие магистры свободных искусств являлись выдающимися логиками, математиками, астрономами. Практически все преподаватели были священниками или монахами. Особым уважением пользовался богословский факультет.