Конец лета - Розамунда Пилчер

— Джейн.

— А? — Я повернулась и увидела Дэвида Стюарта, который стоял перед яблоней на солнце и смотрел на меня. За ним на траве рядом с пледом я увидела кофейный поднос и тут же поняла, что он окликал меня и прежде, но я не слышала. Дэвид, пригнув голову, нырнул под низкие ветви дерева и, опершись на ствол рукой, встал рядом со мной.

— Что-то не так? — спросил он.

— Почему вы спрашиваете?

— Вы выглядите встревоженной. И очень бледной.

— Я всегда бледная.

— И встревоженная?

— Я не говорила этого.

— Что-то… случилось вчера?

— Что вы имеете в виду?

— Просто я заметил, с какой неохотой вы говорили на эту тему.

— Ничего не случилось… — Мне хотелось уйти, но его рука была как раз над моим плечом, и мне пришлось бы пролезать под ней. Дэвид склонил голову набок и посмотрел на меня немного искоса, и под этим уже знакомым мне проницательным взглядом мои лицо и шея стали заливаться краской.

— Вы как-то сказали мне, — мягко проговорил он, — что когда вы лжете, то краснеете. Что-то все-таки не так…

— Нет. Все в порядке…

— Если бы вы захотели сказать мне, вы бы сказали, не так ли? Вероятно, я смог бы помочь.

Я подумала о девушке в Лондоне и о Гибсоне… И о себе, и страхи снова наводнили душу.

— Никто не может помочь. Никто ничего не может сделать.

Он не стал настаивать. Мы вышли на солнце, и я вдруг поняла, как замерзла. Мое тело покрылось гусиной кожей. Я села на теплый плед и стала пить кофе, а Дэвид дал мне сигарету, чтобы отгонять мошек. Через некоторое время я опустила голову на плед и растянулась под солнцем. Я чувствовала себя уставшей, а вино подействовало на меня усыпляюще. Я закрыла глаза, слушая шум реки, и вдруг заснула.

Проснулась я где-то через час. Дэвид лежал примерно в ярде от меня, опираясь на локоть и читая газету. Я потянулась и зевнула, и он поднял глаза.

— Это случилось уже во второй раз, — сказала я.

— Что именно?

— Я проснулась и увидела вас.

— Я все равно уже собирался будить вас. Пора отвезти вас домой.

— Сколько сейчас времени?

— Половина четвертого.

Я сонно уставилась на него, а потом спросила:

— Вы зайдете в «Элви» на чай? Бабушка была бы вам очень рада.

— Я бы зашел, но мне нужно съездить проведать одного старика, который живет в богом забытой глуши, буквально на краю света. Время от времени он начинает тревожиться относительно своего завещания, и тогда я еду и успокаиваю его.

— Это похоже на шотландскую погоду, правда?

— Что вы имеете в виду?

— Одну неделю вы в Нью-Йорке занимаетесь бог знает чем. На следующей отправляетесь в какую-нибудь глухомань, чтобы успокоить взбалмошного старика. Вам, вообще, нравится быть провинциальным юристом?

— Да, по правде сказать, нравится.

— Вы так вписываетесь во все это… Будто провели здесь всю свою жизнь. И ваш дом и все это… И сад. Все так гармонично, словно создано специально для вас.

— Вы тоже просто созданы для…

Я навострила уши, ожидая, что Дэвид разовьет эту тему, но он, казалось, раздумал продолжать, поднялся, собрал кофейные приборы и газету и понес все в дом. Когда он вернулся, я все еще лежала, глядя на реку. Он встал надо мной, взял меня под руки и поставил на ноги. Я повернулась и оказалась в его объятиях.

— Это, кажется, тоже уже было.

— Только тогда, — заметил Дэвид, — ваше лицо распухло и покраснело от слез, а сегодня…

— Что сегодня…

Он рассмеялся:

— Сегодня у вас появилось еще десятков шесть новых веснушек. А в волосах застряли сухие яблоневые листья и трава.

Мы поехали в «Элви». Верх машины был опущен, и мои волосы разметались по лицу. Дэвид нашел старый шелковый шарф в бардачке, дал его мне, и я повязала им голову.

Когда мы подъехали к участку, на котором велись дорожные работы, светофор горел красным, поэтому мы остановились и смиренно ждали. За нами колонной выстраивались другие машины.

— Не могу избавиться от чувства, — вдруг сказал Дэвид, — что вместо того чтобы выпрямлять этот участок дороги, было бы гораздо лучше снести мост и построить на его месте новый… Или сделать что-нибудь с тем чудовищным поворотом на другой стороне реки.

— Но этот мост такой очаровательный…

— Он опасен, Джейн.

— Но об этом же всем известно. Все переезжают его на скорости одной мили в час.

— Не всем об этом известно, — глухо поправил меня Дэвид. — Летом каждый второй, кто проезжает в этих краях, — турист.

Светофор загорелся зеленым, и мы двинулись вперед мимо громадного знака с надписью: «Уклон». Я улыбнулась и сказала:

— Дэвид, вы нарушаете правила.

— Почему?

— Знак предписывал уклониться, а вы этого не сделали.

Повисла долгая пауза, и я подумала: «О Боже, опять! Почему мне вечно кажется, что я сказала что-то смешное, а другой человек так не считает?»

— Я не знаю, как это, — наконец произнес он.

— То есть вас никогда этому не учили?

— Моя мать была бедной вдовой. Она не могла оплатить мои уроки.

— Но все должны уметь уклоняться, это же одна из общественных добродетелей.

— Ну, — ответил Дэвид, пуская машину через горбатый мост, — ради вас я поставлю себе задачу научиться, — с этими словами он нажал на педаль газа и с ветерком домчал меня до «Элви».

Позднее я показала бабушке свою единственную покупку — темно-синий свитер, купленный в оружейной лавке.

— Ты молодец, — заметила она, — что вообще хоть что-то нашла в Кейпл-Бридж. И этот свитер определенно выглядит очень теплым, — добавила она любезно, глядя на купленную мной бесформенную вещь. — С чем ты собираешься его носить?

— С брюками… С чем угодно. На самом деле я хотела купить юбку, но так и не смогла найти подходящую.

— Какого рода юбку ты хотела?

— Что-нибудь теплое… Возможно, в следующий раз, когда ты поедешь в Инвернесс…

— А как насчет килта? — вдруг спросила бабушка.

Я об этом не подумала. Мысль казалась мне великолепной. Килты — самые уютные вещи на свете, и цвета у них потрясающие.

— Где можно купить килт?

— О, дорогая, тебе не нужно его покупать, в доме их полным-полно. Синклер носил килты с тех пор, как научился ходить, и не один не выбросили.

Я забыла о том чудесном факте, что килт, в отличие от велосипеда, вещь бесполая.

— Превосходная идея! И почему мы раньше об этом не подумали? Я пойду и поищу. Где они? На чердаке?

— Нет-нет. Они в комнате Синклера, в антресолях над его гардеробом. Я проложила их нафталином, но, если ты выберешь какой-нибудь килт, мы развесим его на улице и запах выветрится.