Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2 - Александр Дюма

Герцогиня бросила на нее такой испепеляющий взгляд, что бедное дитя будто прикоснулось к Лейденской банке; девушка отлетела по меньшей мере фута на четыре.

Людовик XV с улыбкой за ней наблюдал.

«Вот это я понимаю! – воскликнул про себя де Ришелье. – Пожалуй, мне не придется вмешиваться: все идет своим чередом».

Король обернулся и заметил маршала, готового выдержать его взгляд.

– Здравствуйте, герцог! – вымолвил Людовик XV. – Дружно ли вы живете с герцогиней де Ноай?

– Сир! – отвечал маршал. – Герцогиня всегда оказывает мне честь, обращаясь со мной, как с ветреником.

– Разве вы тоже ездили по дороге на Шателу?

– Я, сир? Клянусь вам, нет. Я осыпан милостями вашего величества.

Король не ожидал такого ответа, он собирался позубоскалить, но герцог его опередил.

– Что же я сделал, герцог?

– Сир! Ваше величество поручили командование рейтарами герцогу д'Эгийону, моему родственнику.

– Да, вы правы, герцог.

– А для такого шага нужны смелость и ловкость вашего величества, ведь это почти государственный переворот.

Ужин подходил к концу. Король выждал минуту и поднялся из-за стола.

Разговор становился для него щекотливым, однако Ришелье решил не выпускать добычу из рук. Когда король заговорил с герцогиней де Ноай, принцессой и мадмуазель де Таверне, Ришелье ловко сумел вмешаться, а потом и вовсе овладел разговором и направил его в нужное русло.

– Знает ли ваше величество, что успехи придают смелости?

– Вы хотите сказать, что чувствуете себя смелым, герцог?

– Да, я хотел бы просить ваше величество о новой милости после той, какую вы соблаговолили мне оказать. У одного из моих добрых друзей, старого слуги вашего величества, сын служит в гвардии. Молодой человек обладает большими достоинствами, но беден. Он получил из рук августейшей принцессы чин капитана, но у него нет роты.

– Принцесса – моя дочь? – спросил король, обратившись к ее высочеству.

– Да, сир, – отвечал Ришелье, – а отца этого молодого человека зовут барон де Таверне.

– Отец?.. – невольно вырвалось у Андре. – Филипп?! Так вы, господин герцог, просите роту для Филиппа?

Устыдившись того, что нарушила этикет, Андре отступила, покраснев и умоляюще сложив руки.

Король, обернувшись, залюбовался стыдливым румянцем красивой девушки; потом он подошел к Ришелье с благожелательным взглядом, по которому придворный мог судить, насколько его просьба приятна и уместна.

– В самом деле, этот молодой человек очарователен, – подхватила ее высочество, – и я обещала его осчастливить. Однако до чего несчастны принцы крови! Когда Бог наделяет их благими намерениями, Он лишает их памяти или разума. Ведь я должна была подумать о том, что молодой человек беден, что недостаточно дать ему эполеты и что надо еще прибавить роту!

– Как вы, ваше высочество, могли об этом знать?

– Я знала! – с живостью возразила ее высочество, и Андре вспомнила нищенский убогий родной дом, в котором она, однако, была так счастлива. – Да, я знала, но думала, что все сделала, добившись чина для Филиппа де Таверне. Ведь его зовут Филипп?

– Да, ваше высочество.

Король обвел взглядом окружавшие его благородные открытые лица. Он остановился на Ришелье – его лицо светилось великодушием под влиянием его августейшей соседки.

– Ах, герцог! Я рискую поссориться с Люсьенн, – вполголоса сказал он ему.

С живостью обернувшись к Андре, король проговорил:

– Скажите, что это доставит вам удовольствие, мадмуазель!

– Сир, я вас умоляю об этом! – воскликнула Андре, складывая руки.

– Согласен! – отвечал Людовик XV. – Выберите роту получше этому бедному юноше, герцог, а я обеспечу ее, если это необходимо.

Доброе дело порадовало всех присутствовавших; Андре удостоила короля божественной улыбкой, Ришелье получил благодарность из ее прелестных уст, от которых, будь он моложе, герцог потребовал бы большего: ведь он был не только честолюбив, но и жаден.

Стали прибывать один за другим посетители, среди них – кардинал де Роан; он упорно ухаживал за ее высочеством с того времени, как она поселилась в Трианоне.

Однако король во весь вечер ласково разговаривал только с Ришелье. Он даже попросил герцога проводить его, распрощавшись с ее высочеством и отправившись в свой Трианон. Старый маршал последовал за королем, трепеща от радости.

Когда его величество пошел в сопровождении герцога и двух офицеров по темным аллеям, ведущим к его дворцу, ее высочество отпустила Андре.

– Вам, должно быть, хочется написать в Париж и сообщить приятную новость, – сказала принцесса. – Вы можете идти, мадмуазель.

Вслед за лакеем, шедшим впереди с фонарем в руках, девушка преодолела пространство в сто футов, отделявшее Трианон от служб.

А за ней от куста к кусту перебегала чья-то тень, следившая за каждым движением девушки горящим взором. Это был Жильбер.

Когда Андре подошла к крыльцу и стала подниматься по каменным ступенькам, лакей возвратился в переднюю Трианона.

Жильбер тоже проскользнул в вестибюль, прошел оттуда н» конюший двор и по крутой узкой лестнице вскарабкался в свою мансарду, выходившую окнами на окна спальни Андре.

Он услышал, что Андре позвала камеристку герцогини де Ноай, жившую неподалеку. Когда служанка вошла к Андре, шторы упали на окно подобно непроницаемой пелене между страстными желаниями юноши и предметом, занимавшим все его мысли.

Во дворце остался только кардинал де Роан, с удвоенным рвением любезничавший с ее высочеством; принцесса была с ним холодна.

В конце концов прелат испугался, что его поведение может быть дурно истолковано, тем более что дофин удалился. Он откланялся с выражениями глубокого почтения.

Когда он садился в карету, к нему подошла одна из камеристок ее высочества и вслед за ним почти втиснулась в карету.

– Вот! – прошептала она.

Она вложила ему в руку небольшой гладкий листок; его прикосновение заставило кардинала вздрогнуть.

– Вот! – с живостью отвечал он, вложив в руку женщины тяжелый кошелек, который, даже будь он пустым, представлял бы собою солидное вознаграждение.

Не теряя времени, кардинал приказал кучеру гнать в Париж и спросить новых указаний у городских ворот.

Дорогой он в темноте ощупал и поцеловал, подобно опьяненному любовью юноше, то, что было завернуто в бумагу.

Когда карета была у городских ворот, он приказал:

– Улица Сен-Клод!

Вскоре он уже шагал по таинственному двору и входил в малую гостиную, где ожидал Фриц, вышколенный лакей барона де Бальзаме Хозяин не появлялся четверть часа. Наконец он вошел в гостиную и объяснил задержку поздним временем; он полагал, что время визитов истекло.

Было в самом деле около одиннадцати вечера.

– Вы правы, господин барон, – проговорил кардинал, – прошу прощения за беспокойство. Но, помните, однажды вы мне сказали, что можно было бы узнать одну тайну?..

– Для этого мне были нужны волосы того лица, о котором мы в тот день говорили, – перебил Бальзамо, успевший заметить бумажку в руках наивного прелата.

– Совершенно верно, господин барон.

– Вы принесли мне эти волосы, ваше высокопреосвященство? Прекрасно!

– Вот они. Могу ли я получить их назад после опыта?

– Да, если не придется прибегнуть к огню… В этом случае…

– Разумеется, разумеется! – согласился кардинал. – Да я себе еще достану. Могу ли я узнать разгадку?

– Сегодня?

– Я нетерпелив, как вам известно.

– Я должен сначала попробовать, ваше высокопреосвященство.

Бальзамо взял волосы и поспешил к Лоренце.

«Итак, сейчас я узнаю секрет этой монархии, – рассуждал он сам с собою дорогой, – сейчас мне откроется Божья воля, скрытая от простых смертных».

Прежде чем отворить таинственную дверь, он через стену усыпил Лоренцу. Молодая женщина встретила его нежным поцелуем.

Бальзамо с трудом вырвался из ее объятий. Трудно было сказать, что было мучительнее для бедного барона: упреки прекрасной итальянки во время ее пробуждений или ее ласки, когда она засыпала.

Наконец ему удалось разъединить кольцом обвившие его шею прекрасные руки молодой женщины.

– Лоренца, дорогая моя! – обратился он к ней, вкладывая ей в руку бумажку. – Скажи мне: чьи это волосы?

Лоренца прижала их к груди, потом ко лбу. Несмотря на то, что глаза ее оставались раскрыты, она видела во время сна внутренним взором.

– О! Эти волосы тайком сострижены с головы, принадлежащей именитой особе! – сообщила она.

– Правда? А эта особа счастлива? Ответь!

– Она могла бы быть счастлива.

– Смотри внимательно, Лоренца.

– Да, она могла бы быть счастлива, ее жизнь еще ничем не омрачена.

– Однако она замужем…

– О! – только и могла ответить Лоренца с нежной улыбкой.

– Ну что? Что хочет сказать моя Лоренца?

– Она замужем, дорогой Бальзамо, – повторила молодая женщина, – однако…