Мастер иррационального - Бхагван Раджниш

Он сказал ученикам: «Когда меня не станет, не разрушайте сокровищницу подлинного глаза закона».

Я уже объяснял вам, в дзэн «глазом закона» называют то, что в Индии принято называть «третьим глазом» — глаз, глядящий вовнутрь. Два глаза смотрят наружу, и это символично, поскольку все во внешнем мире разделено на два. Если есть день, есть ночь; если есть любовь, существует ненависть; если есть дружба, должна быть вражда.

Чтобы смотреть наружу, необходимо иметь два глаза. Но если ты смотришь вовнутрь, два глаза сливаются в один. Внутрь тебя обращен лишь один глаз — глаз закона, глаз Дао, попросту говоря — третий глаз.

Прежде чем испустить последний вздох, Риндзай просит своих последователей: «Когда меня не станет, не разрушайте сокровищницу подлинного глаза закона. Я дал вам сокровище, я посвятил вас в тайный принцип, я объяснил вам, что такое «третий глаз». Постарайтесь не разрушить все это».

Его старший ученик, Сансё, сказал: «У кого же хватит дерзости сделать такое? Кто осмелится на такое? У кого хватит наглости?»

Риндзай ответил:

— Если кто-то спросит вас о подлинном глазе закона, что вы скажете?

Сансё воскликнул:

— Кватз!

Риндзай сказал:

— Кто мог подумать, что слепой осел разрушит это?

Сансё отвечает в точности как… Выкрик «Кватз!» был введен в дзэнскую традицию Риндзаем. Если не можешь ответить на вопрос, если вопрос не имеет ответа, — кричи. Хороший выкрик сделает собеседника, хоть на секунду, безмолвным. Это и есть ответ. Ты говоришь: «Помолчи, и ты сам поймешь!» — не следует говорить слова, просто закричи. У человека будет шок.

В течение секунды ум начинает лихорадочно работать: «В чем дело? Я задал логичный, рациональный вопрос, а этот парень кричит на меня!» Крик возникает так быстро, так беспричинно, он настолько выпадает из ритма беседы, что ум не в состоянии понять его значение. И ум замолкает — по крайней мере, на несколько секунд.

Сансё издал отличный выкрик «Кватз!». Но не к месту. Риндзай сказал: «Кто мог подумать, что слепой осел разрушит это?» Риндзай говорит, что человеческая слепота разрушительна. Перед слепым ты можешь кричать сколько угодно — он все равно не обретет третий глаз. Он не видит даже то, что снаружи, как же ему увидеть то, что внутри? Он даже не знает, что означает «видеть».

Любая великая религия разрушается слепыми ослами после смерти мастера. Эти слепые ослы — пандиты, раввины, попы, епископы, шанкарачарьи. Они разрушают свои религии, потому что хотят манипулировать толпой. Они не заинтересованы в том, чтобы истина была сохранена. Кого заботит истина? Важно, сколько у тебя последователей.

Каждый хочет обладать как можно большей властью. Но в этом мире есть лишь одна реальная сила — толпа, идущая за тобой. Чтобы за тобой стояла толпа, ты должен сам стоять в толпе. Ты должен идти на всевозможные компромиссы — в противном случае толпа за тобой не пойдет.

У толпы уже есть мнение, которое складывалось в течение многих веков. Толпа знает, что хорошо и что плохо! Толпа знает, что такое истина и что такое Бог на небесах. Ты не можешь изменить программу толпы. Ей проще уйти от тебя и перейти в другой приход, где ее предрассудки найдут нужную почву.

Удивительная ситуация: когда твое невежество подпитывается, ты чувствуешь себя отлично; в противном случае ты чувствуешь себя несчастным. Ты отождествляешь себя со своим невежеством. Это и есть твоя ослиная слепота.

Риндзай говорит: чтобы сохранить третий глаз, нужно передавать его от преемника к преемнику. Третий глаз нельзя сохранить в текстах или каким-нибудь иным способом. Единственный способ — самому обладать этим богатством и делиться им с другими.

Риндзай так и умер в дзадзэн — в позе Будды. Это произошло в 866 или 867 году. Он оставил после себя двадцать два просветленных ученика.

Это — огромный вклад в сознание человечества. Оставить после себя двадцать два просветленных ученика — величайшее свершение для одного человека. В течение одиннадцати последующих веков все новые и новые ученики Риндзая обретают просветление. Это — живой поток, и его не поглотит пустыня.

Пустыня — это книжники. Пустыня создана университетами, колледжами и школами. В этой пустыне пропадает все. В огромной книжной Сахаре маленькие ручьи сознания высыхают, так и не достигнув океана. Книжники загораживают вам путь в океан, потому что в них инвестирован капитал. Они получают процент, и за этот процент готовы пойти на любой компромисс.

Даже великий мастер, если он не оставил после себя живого огня, будет забыт. На земле жили тысячи мистиков — их имена давно забыты.

Анандо составляет книгу обо всех мистиках, о которых я говорил. Профессор Колеман Баркс беседовал с ней. Он проявил к этой книге большой интерес — хочет опубликовать ее. Но Колеман Барке заявил: «Откуда он взял эти триста имен? Я никогда не слышал об этих людях. Триста будд!» К сожалению, он уехал, иначе я сказал бы ему, что я еще жив и собираюсь говорить еще по крайней мере о двухстах буддах. Конечно, их было намного больше, но имена остальных забыты.

Я рассказываю вам о тех, кто почти забыт человечеством. Моя задача — собрать эти сокровища сознания, чтобы каждый из вас мог сказать: «Если столько человек обрели просветление, значит, я тоже могу стать просветленным».

Я хочу дать вам веру в себя, показать, что вам суждено стать буддой.

Иккю писал:

Понесу ли я эту вестьили брошу ее,все, что под небесами, —императорский дворец.Я приветствую и говорю:«Так тому и быть… так тому и быть».

Это — еще одна версия полной релаксации в бытии, еще одна версия свободного полета, таковости, этости, естьности.

Понесу ли я эту вестьили брошу ее,все, что под небесами, —императорский дворец.Я приветствую и говорю:«Так тому и быть… так тому и быть.

Что бы ни произошло, это не может поколебать моей уверенности в том, что все хорошо. Так тому и быть».

Иногда может показаться: не все из того, что происходит, — хорошо. И все же Иккю прав. Нередко благословение приходит в самой неожиданной форме. Принимать неприятности без сопротивления — способ преобразить их в пространство красоты.

Пусть будет так.

Что бы ни происходило, не обижайся на бытие, не жалуйся на него. Это — весть, которую посылает дзэн.

Вопрос первый. Маниша спрашивает:

От признания внутреннего непоколебимо спокойного свидетеля до поклонения внешнему Богу, во имя которого убивали людей… можем ли мы совершить путешествие обратно, к свидетелю за долю секунды, сделав лишь один шаг? Если я не сижу перед тобой, помня о том, что должна оставаться свидетелем, это кажется нелегкой задачей!

Маниша, это вовсе не нелегкая задача. Это — легкая задача! Эго ориентируется на нелегкие задачи; а это вопрос легкости. Быть естественным, простым, быть никем — разве это не легко? Так что, во-первых, измени свое отношение: это — не нелегкая задача, это — легкая задача!

Во-вторых, ты говоришь: «Если я не сижу перед тобой, помня о том, что должна оставаться свидетелем, это кажется нелегкой задачей!»

Ты сама делаешь эту задачу нелегкой. Если ты можешь делать это, сидя передо мной, что мешает тебе, когда ты находишься где-то еще? Если это возможно передо мной, значит, возможно везде, где угодно.

И ты говоришь: «Если я не сижу перед тобой…» Но как ты можешь быть уверенной, что я действительно здесь? У меня нет никаких доказательств того, что я действительно здесь. Ты не можешь доверять своим глазам — они столько раз подводили тебя! Может статься, что все присутствующие здесь уснули и я не что иное, как сновидение всех вас.

Ты не можешь поручиться, что все, что находится вне твоего созерцания, является реальностью. Руководствуясь этой идеей, великий философ Шанкара доказал всей Индии, что мир — всего лишь сон, майя, иллюзия. Подобные идеи существовали и на Западе. Считалось, что ты не можешь сказать, реален или нереален внешний мир, — ведь во сне ты веришь в сон.

Твоя убежденность — вещь ненадежная. Ты же не думаешь во сне: «Наверное, это сон»? Во сне все кажется настоящим. Если тебе снится кошмар — например, тигр или дракон сидит у тебя на груди, — ты поймешь, что это был сон, и испытаешь облегчение, только проснувшись. Сон оказывает воздействие на твой организм: ты начинаешь часто дышать, словно от быстрого бега, твое тело покрывается потом, словно тигр или дракон — реальность.

Нет никаких доказательств, что внешний мир — не сон. Может быть, это особый сон — очень долгий сон, длиной в семьдесят лет. Может быть, он уходит, лишь когда ты спишь, и ждет, чтобы вновь прийти, когда ты проснешься. Не существует рациональных доказательств того, что внешний мир — реален. Возможно — да, а возможно — нет.