Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955 - Харальд Йенер

было одной отвечать за воспитание детей и сбережение твоего (!) имущества? Если ты сравнишь ее страдания со своими и не забудешь при этом, что ты – мужчина, а она – женщина, тебе придется признать, что ей досталось ничуть не меньше, чем тебе». Что ж, спасибо и на этом. Примечательно, как Хаусманн обозначил имущественные отношения; ведь в конце этой газетной статьи речь идет о возможном разводе. Если после войны у супругов осталось какое-то имущество, то супруга была лишь его «распорядительницей». То есть Хаусманн из мужской солидарности уже работал на перспективу – на тот случай, если примирение не состоится.

В наиболее счастливых случаях супружеский конфликт заканчивался тяжелым продолжительным перемирием. Участники конфликта учились приспосабливаться к обстоятельствам, подчиняться требованиям ситуации, добиваться компромиссов. В большинстве таких с трудом склеенных браков царила атмосфера равнодушия и прагматизма. Дети со временем начинали недоумевать, как они вообще могли появиться на свет при таких отношениях между родителями. Спальни часто были самыми неуютными помещениями в квартире. Без отопления, тускло освещенные одной-единственной лампой, кровать стиснута со всех сторон шкафами, на которых громоздятся чемоданы, – все это довольно красноречиво говорит о том, как мало значит в жизни ее обитателей любовь.

«Констанце» гуляет по свету

Весьма своеобразный взгляд на послевоенное общество продемонстрировали тогдашние женские журналы, например Die Frau, Lilith, Regenbogen или Konstanze. В них очень доступно и с практической точки зрения обсуждались такие животрепещущие вопросы, как: что будет с побежденной страной и что нужно делать, чтобы даже в этих сложных условиях выглядеть привлекательной. Konstanze лидировал среди этих журналов уже хотя бы тиражами. С 1947 года он постепенно превратился в самый популярный женский иллюстрированный журнал Федеративной Республики Германия, пока его в 1969 году не оттеснила на второй план основательно омоложенная преемница – Brigitte. В марте 1948 года вышел первый номер под редакцией Ганса Хуффцки. Хуффцки уже был главным редактором иллюстрированного журнала Die junge Dame в Третьем рейхе и привел с собой оттуда в Konstanze редактора Рут Андреас-Фридрих, которая позже приобрела известность благодаря своим дневникам, написанным во время войны. Хуффцки обладал необыкновенно острым чутьем к перемене умонастроений; особенно верно он угадывал чаяния и читательские предпочтения женщин. Уже во втором выпуске он в своем эссе «Снимите шляпы перед нашими женщинами!» признал «кризис мужчины»:

«Дорогие дамы, вам еще ничего не бросилось в глаза? Вы еще не заметили, что мы, мужчины, – уже не первосортный довоенный товар? Мы давно утратили свое былое качество. Сдали свои прежние „позиции“ (в Баварии, например, в ходе денацификации были уволены 64 % чиновников и 46 % служащих). У нас уже нет в руках пулемета, и мы уже не можем рассказывать вам о своих солдатских подвигах. Мы донашиваем последний галстук и предпоследнюю пару носков. А на 200 марок, которые – если повезет – мы в конце месяца кладем на стол, уже не купишь даже фунт масла. В наших поцелуях на ваших милых щечках уже нет былого огня, способного растопить любой лед. Мы больше не приносим домой бонбоньерки, а, наоборот, украдкой, чтобы вы не видели, воруем из буфета последний кусок сахара (а потом говорим: „Наверное, взял кто-нибудь из детей…“)».

Это был впечатляющий акт самообличения, отличающийся независимым тоном и умением подчеркнуть главные детали. Чтобы избежать упрека в необъективности, в том, что Konstanze «подпевает» женщинам, Хуффцки прибавляет, что мужчины уже и сами чувствуют: «Неладно что-то в мужском королевстве». Далее следует очень меткое замечание: «В каждом из нас сидит тот, кого называют „тряпкой“. Он притаился на самом дне нашей далеко не самой чистой совести».

Обложка Neue Illustrierte 1948 года утверждает независимость женщин. Они не могли себе позволить сидеть дома. Да и не хотели

Так, упаковав чувство вины и стыда в ласково-сочувственный тон, главный редактор журнала обращается к экономической реальности своих читательниц: «Вам знакома фрау Мюллер, дорогая читательница? Фрау Мюллер, муж которой, добропорядочный служащий, зарабатывает 180 марок в месяц. Насколько этого достаточно для пропитания семьи, знает каждый. Гораздо важнее этих 180 марок, которые герр Мюллер приносит в последний день каждого месяца, обед, который фрау Мюллер каждый день ставит на стол. Муж даже не подозревает, что это настоящий шедевр циркового искусства, что его жена каждый раз являет чудеса ловкости и изобретательности. Но обед – это еще не всё. Есть еще белье, которое нужно содержать в порядке. И таких фрау Мюллер – миллионы. То есть большинство немецких женщин. Мы, мужчины, видим – когда вспоминаем о них, – как они несут бремя своего каждодневного труда: готовят пищу, стирают, шьют, работают в саду, чистят, драят, стоят в очередях, меняют вещи на продукты, столярничают, рубят дрова, штопают, латают, воспитывают детей, кормят кроликов, вяжут молочнику свитер и т. п., в то время как мы сидим в какой-нибудь конторе, вдали от пустых домашних кастрюль, и зарабатываем свои 180 марок каким-нибудь пустым, бесполезным занятием. И если уж мы, мужчины, должны снимать шляпу, то не перед королями и кайзерами, не перед священниками и президентами, не перед фюрерами и директорами, а в первую очередь – все как один! – должны снимать шляпу перед нашими женщинами».[135]

Все как один! Привычка к командам крепко въелась в душу немецкого мужчины. В то же время из этого опуса явствуют и побочные цели. Когда так страстно и восторженно воспевают домашний труд, а мужскую работу низводят на уровень «пустого, бесполезного занятия в какой-нибудь конторе», невольно возникает подозрение, что автор стремится зафиксировать на бумаге неравновесие на рынке труда. В самом деле – то, что женщины «наравне с мужчинами» когда-нибудь смогут стоять у рычагов власти, Хуффцки, вероятно, мог представить себе лишь в самых смелых мечтах, граничащих с утопией: «Я осмелюсь утверждать, что они на верном пути, что они становятся личностями и в один прекрасный день смогут вместе с мужчинами (с теми из них, кто еще на что-то годится) вершить судьбы нашего мира».

Мысль эта была не такой уж «дерзкой», как мы сегодня знаем. И все же радикальность, с которой социальную роль мужчины в первом же выпуске Konstanze обкорнали почти под ноль, – причем это носило явно программный характер – поражает. А в следующих номерах журнала читательниц то и дело знакомили с женщинами, стоявшими во главе предприятий или отделов в сфере политики и управления.

Параллельно, конечно, освещались – причем нередко очень эффектно – купальная, весенняя и осенняя моды: слева – «Констанце одевается» с костюмами, блузками и плащами, справа – «Констанце раздевается» c комбинациями из тафты и сорочками-трусами. В рубрике «Констанце гуляет по свету» – материалы о женщинах-борцах, львятах, сомнительных происшествиях и четвернях. В одном из