Палестина в петле сионизма. Преступники. Жертвы. Свидетели. Судьи - Ф. Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через четыре месяца меня выпустили на свободу. Я вышел из этой могилы. Перед этим от нас потребовали, чтобы мы ничего не рассказывали о происходившем в "Ансаре". Нас доставили в Тир, где израильский военный комендант объявил нам: "Справедливость восторжествовала. Армия обороны Израиля установила, что вы невиновны". Мне позволили вернуться на родину.
Рассказ узника лагеря "Ансар" (из "Военного дневника" полковника израильской армии Дова Иеремии)
"С момента ареста нас всех без разбора били, морили голодом и жаждой, унижали. По меньшей мере семь заключенных умерли. В Израиль нас транспортировали автобусом. Когда мы не понимали приказов или выполняли их недостаточно быстро, нас били. Глаза всем завязали. В автобусе каждого заставили опустить голову на стоящее впереди сиденье. Всякое другое движение наказывалось побоями.
В Бияде колонна остановилась, солдаты вышли по нужде. Нам выйти не разрешили. 55-летний Абу Сухейль Али из Айн эль-Хильве, сердечник и диабетик, плохо себя почувствовал. Он все просил, чтобы ему дали выйти глотнуть воздуха. Перед остановкой в Бияда, когда автобус еще двигался, солдат вытолкнул его наружу. Он упал на обочину и умер. Его сын Сухейль был в автобусе. Он хотел выскочить, чтобы помочь. Но его остановили и жестоко избили. Тело скончавшегося унесли солдаты. Семья в Айн эль-Хильве так и не получила тело, ей не известно, где его закопали.
В Магидо (в Израиле) допросы сводились в основном к требованию признать, что все мы члены одной из палестинских организаций. В конечном счете все "признавались". Было ясно, что избиения будут продолжаться, пока не вырвут признания. Нас заставили облачиться в военную одежду, которая служила затем в качестве "доказательства" для следователей, которые утверждали, что в момент ареста мы были "солдатами".
Обычно нас допрашивали группами по пять человек. Одного допрашивали, а остальных заставляли смотреть, чтобы сделать сговорчивее. Допрашивающие держали на поводках собак. В Магидо была яма, окруженная колючей проволокой. Там держали некоторых заключенных. Били дубинками всегда одни и те же — специалисты. Они старались поразить наиболее чувствительные части тела. После трех недель, проведенных в Магидо, меня перевели в "Ансар". Когда мы, связанные, с завязанными глазами, приехали, на нас вновь обрушились удары. Били, главным образом, кольями для палаток. Пить и есть давали мало.
Лагерь "Ансар" разделен на зоны по 400–500 заключенных в каждой, по 30 человек в палатке. Спали вповалку на земле, стиснутые, как сардины в банке, повернуться было невозможно. В каждой зоне — специальная камера из листового железа, помещенный в нее человек не мог сесть или вытянуться, а только стоять, вместо пола — гравий и железки. Летом в камере невыносимо жарко. Обычно, наказание продолжалось четыре часа. Многих извлекали оттуда без сознания, окровавленными.
Во время первой утренней поверки, проведенной комендантом лагеря, он обратился к нам с маленькой речью: "Вы обезьяний народ. Вы террористы, и мы размозжим ваши черепа. Вам нужна страна? Ищите ее на луне. Если кто-то жаждет приключений, будем стрелять".
К нам постоянно относились, как к стаду животных.
Во время празднования рамадана женщины подошли к лагерю. Они плакали и издали звали нас. Некоторые из нас приблизились к колючей проволоке, за ними последовали другие. Никто не угрожал солдатам и не ломал заграждений. Но солдаты принялись стрелять. На земле остались двое убитых и восемь раненых. Белая машина приезжала за нами и везла на допрос. Когда она привозила заключенных обратно, их тела были в сплошных кровоподтеках, у некоторых были сломаны руки. При виде этого я всякий раз терял надежду, мне не хотелось есть, не хотелось больше жить. Я думаю, что все, кто прошел через этот лагерь, не могут не иметь физических или психических осложнений. После допроса у меня в течение 28 дней были кровотечения.
Роберт Фиск,
журналист (Великобритания)
Алиа Абу Саид лежит на боку в больничной палате, то и дело кашляя в окровавленный платок.
— У нее в легкие попал фосфор, — говорит врач. — Этим утром она преждевременно родила ребенка. Не уверен, сможем ли его спасти… Беда в том, что и у него одна из форм отравления фосфором…
У двери в палату послышались причитания. Там сгрудились родственницы Алии, пришедшие ее навестить, — палестинские женщины с изрезанными морщинами лицами, с шарфами, туго обернутыми вокруг головы. Алиа посмотрела на них и попыталась улыбнуться. Трое из пяти ее ребятишек были уже мертвы…
Алиа мало что помнит о том израильском фосфорном снаряде, что попал в ее жилище в Бурдж аль-Баражна на западной окраине Бейрута, где находится лагерь палестинских беженцев. Расспрашивать ее о происшедшем было делом нелегким, потому что она буквально выдавливала из себя ответы: ее душил страшный кашель, она прямо-таки задыхалась.
Алии приходится лежать все время на правом боку: кожа на левой руке и ноге, на левой стороне лица совсем сгорела.
"Муж, когда начался обстрел, отправил меня на нижний этаж, чтобы я была в большей безопасности, — рассказывала эта женщина. — Но бомба попала как раз туда. От нее шел белый дым".
Когда Алию и 11 других членов ее семьи доставили в больницу "Барбир", они все еще горели. Фосфор сжег кожу, волосы. Доктору Амаль Шаммаа пришлось завернуть их "в одеяла и сбрить тлеющие волосы, а затем по крупицам доставать горящий фосфор из кожи и мышц…
Из врачей мало кто прежде имел дело с фосфором, и большинство из них для облегчения страданий прибегают к мази против ожогов, которая окрашивает кожу жертв в яркий алый цвет. Хуссейна с женой, когда их привезли в больницу, поместили в
