Пробурить Стену (СИ) - Станислав Конопляник

Ник принялся хохотать, получив под бок от Валькры.

— Гарри… — не унимался Ник и встал, чтоб легче отбиваться было от Валькры. — А если я тебя помацаю тебя за грудь, тебе будет противно или приятно?

Валькра собиралась его пнуть, но Ник отпрыгнул на безопасное расстояние, зацепился за ковёр и полетел кубарем к ногам Бурчащего Эльфа, который так и не отвлёкся от чтения книги.

Сеамни, как ни странно, посмотрела на него с улыбкой.

— Я тебя так давно не видела, Ник, что очень соскучилась по твоим шуткам, — она встала. — Дай я тебя обниму.

Она обняла вначале Ника, потом Валькру, а только потом отдала обратно контроль Гарри, который усадил её тело за стол.

— Почему не из своего тела? — спросила наконец Радя.

— Хочу потренироваться. И моё теряет контроль гораздо чаще. Не знаю, с чем…

— …с тем, — с толикой раздражения принялся бурчать сидящий в кресле Бурчащий, не отрываясь от чтения, — что здесь за телом следит ещё и Сеамни и когда ты теряешь контроль, находит его она и ничего плохого не случается. На этот счёт и есть серебряная нить.

— Всё ясно, давай к делу, — вернула в конструктивное русло беседу Радя. — Я поняла, что ты не мог появиться у меня сегодня. И послать видимо тоже никого не мог.

— Я не подписывался на роль посыльного, — резюмировал Бурчащий.

— Ну да, а больше некого, — развела руками Сеамни. — Так что за дела у тебя такой срочности?

— А ты будто не знаешь? Что за ересь творится у нас в стране? Что нужно было с Кинуром не поделить, чтоб погибло… Сколько?

— Двадцать два аэльи, — отозвалась Сеамни, не изменившись в лице.

Гарри

Мы говорили до поздней ночи.

Иногда Радя переходила на повышенные тона, иногда негодующе вздыхала. Я ей пересказывал всю историю без утайки: сейчас недомолвки были на руку Кинуру. В конце своего повествования я рассказал ей и про то, как я исправлял ситуацию.

— Ты вообще в курсе, в чём мне только что созналась…лся? — хлопала глазами Радя.

Я встал, развёл руки в стороны:

— Это уже сделано. Вот он я. Государственный изменник? Демон? Как меня нужно судить? По строгости закона у нас до сих пор нет статьи за подделку государственных документов.

— За год два инцидента, — закрыла лицо ладонями Радя и глубоко вздохнула.

Я же сел на место.

Тело Сеамни хотело спать и то и дело зевало.

— Если бы то, что Кинур сознался сам, было правдой, — рассуждала Радя, — я бы к нему относилась… Ничего не поменялось. Вы, ребята, поогрызались, а в итоге пострадали все вокруг, но только не вы. Сместить обоих? А что толку? Звания формальные.

— В смысле? — не понял Ник. — Ты, Радя, княгиня. И все тебя слушаются. Где тут формальность?

Валькра к этому моменту уже откровенно дремала, положив голову Нику на плечо.

— Я не была княгиней полгода назад и все меня всё равно слушали. Ну и что теперь делать? Ничего? Спустить на тормоза? Так не пойдёт, — поговорила сама с собой расстроенная Радя. — Пусть для ордена Лазурного Меча ты нашёл наказание — молитва за умерших и принятие их душ в ряды Беллатора, бессмысленно и беспощадно. Пусть так. Но для человека, который пошёл против исполнительной власти и убил рыцарей, исполнявших закон…

— Если бы всё было так просто, — вздохнула Сеамни. — Я бы не прочь выдать тебе на растерзание Ворвуса, но мы же хотим облегчить жизнь сами себе, а не усложнить. — Радя кивнула. — Я искренне рад, что ты не доехала до АнЭмиваэля. Войла настроена кровожадно и решительно.

— Мятеж?

— Пока нет. Зачатки независимости. Ты там была бы не в безопасности. Я Ворвуса знаю хорошо, он бы подчинился тебе, но вот отдала бы его тебе Войла? Тут я сомневаюсь. Кроме прочего если Ворвуса забрать, АнЭмиваэль останется без защиты. Его по хорошему нужно забрать и прилюдно наказать, чтоб поддержать правопорядок.

Голосок Сеамни со смыслом фраз Гарри звучал очень непривычно. И так было сложно воспринимать, а тут ещё и эльфийское личико с красными от недосыпа глазами. Ник тоже принялся клевать носом.

— Вы двое — пошли спать, приказ княгини, — улыбнулась Радя и Ник сонно отреагировал, пытаясь поднять Валькру. — А ты свою эльфийку не насилуй, тоже отправляй её к себе. Что делать, решим уже завтра.

— Не решим. Мне нужно всё хорошенько обдумать. Сеамни, спасибо за тело. Я смогу его одолжить ещё на днях? Да, конечно, Гарри. Я завтра загляну к тебе, — зевнула эльфийка и поёжилась.

Я пролежал в своём теле всю ночь, и всю ночь надо мной сидел Эльстан. Утром он удовлетворённо кивнул, осматривая мою выращенную кисть. Я ей не мог шевелить пока, она дёргалась и дубела, но уже можно было приступать к тому, чтобы её разрабатывать.

Утром ко мне снова заявилась Радя. Мы долго обсуждали с ней ситуацию в стране, налоги, посевную, дальнейшее развитие. Потом в теле Сеамни я отправился на их собрание с Трумой и там мы говорили про то, что документы, оформленные магами, не должны иметь силы, если не заверены у ответственного лица. Ответственным лицом в планах было сделать меня, а чтоб всё это учредить мы обсуждали создание магической академии, которая бы контролировала всех магов в стране.

В заботах и хлопотах прошёл не один день. Я вникал в вопросы государственной важности, Радя мне доверяла как самой себе. Говорил я от лица Сеамни, представляясь везде доверенным лицом Гарри, а не самим собой — эльфийка была не против.

Оказалось, что в Анаторе кроме Ради и Трумы есть и другие уважаемые личности: Аиша Калатрэ — глава гильдии торговцев, Аглая Довгуш — представитель ремесленников, Крайт Бурших — местный кузнец, Туто Твиштуцетле — инженер и изобретатель, Зофья — хозяйка местного и единственного в Аленое борделя. Так же я больше узнал про верхушку ордена Лазурного Меча, про магов и лекарей Анатора, смог пообщаться с тёмноволосым дантистом и русым магом-целителем. Где-то я ходил с Радей, где-то в одиночестве.

В голове привычно выстраивалось хитросплетение отношений внутри небольшого города. Всех здесь в своей голове уместить было просто нереально, хотя я и запоминал абсолютно каждого, с кем сталкивался. Даже закрадывались мысли о том, что в городе может быть не всё так гладко с преступностью, как мне Радя рассказывает.

По ночам я тренировал связку своего тела, разума и души. Тело уже не отваливалось, но всё ещё ощущалось как плохо подогнанная одежда. То и