Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948(Книга вторая) - Феликс Кандель

Леа Гольдберг, из цикла "Песни моей земли":

Родина моя, бедная и прекрасная родина.

У короля нет дома, у королевы - короны.

Кто в мире славит тебя?

Все вокруг - клянут и злословят.

Но обойду я улицы и дворы,

Сады и переулки,

Леса и поля,

И возьму я в руки,

И обтрогаю камни,

Каждый камень твоих руин.

И пойду из города в город,

Из страны в страну Со словом и песней

О твоей сияющей бедности.

Н. Гутман, художник: "В двадцатые-тридцатые годы художники селились коммунами в Тель-Авиве, Цфате, Тверии. Даже рисовать выходили вместе, садились в тени масличных деревьев, и по пятнам краски на траве можно было потом определить, кто где сидел. Каждый работал по-своему, но в наших картинах было и нечто общее. Мы жили тогда как одна большая семья, все знали всех, и то, что варилось на нашей творческой кухне, принадлежало как бы всем. Семья!.. Позднее, к сожалению, жизнь развела нас в разные стороны".

В то время успешно работали художники Нахум Гутман, Йосеф Зарицкий, Пинхас Литвиновский, Реувен Рубин, Исраэль Палди, Циона Тажер, Менахем Шеми и другие. Исследователь отметил: "Первые художники Эрец Исраэль. увлекались миром Востока, его экзотикой, которая ошеломила этих молодых людей, приехавших в страну из русских, румынских и польских местечек... Все они писали Яффу с ее экипажами, пристанью и кафе, первые тель-авивские улицы в окружении синего моря и желтых дюн, мягкие холмы, оливковые деревья, стада овец, дома, лепящиеся по склонам гор, виды Галилеи и озера Кинерет."

В 1923 году приехал из России в Тель-Авив дирижер Мордехай Голинкин и создал оперную труппу, которая исполнила на иврите оперу "Травиата". За первые несколько лет театр под руководством Голинкина поставил более 15 опер на иврите; гастроли проходили в разных городах, спектакли посетили около 150 000 евреев, арабов и англичан. Тель-авивские любители оперы приходили в синематограф "Эден", вмещавший 800 зрителей; в том же зале устраивали концерты и спектакли, балы на Пурим, а также всевозможные собрания.

Мэром Тель-Авива был Меир Дизенгоф. Его дом на бульваре Ротшильда посещали поэты, писатели, художники и приезжие знаменитости; в 1932 году Дизенгоф подарил дом городу, и в нем устроили художественный музей. В 1936 году скрипач Бронислав Губерман создал в Тель-Авиве филармонический оркестр, большинство музыкантов которого составили евреи-репатрианты из Германии, Австрии, Польши, Венгрии. Первые публичные выступления оркестра состоялись в декабре того года в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе, дирижировал Артуро Тосканини.

С начала 1920-х годов в Тель-Авиве появлялись один за другим театры на иврите. Многие годы работал рабочий театр "Огель" ("Палатка"), актеры которого разъезжали со спектаклями по городам и еврейским поселениям. Большим успехом пользовались сатирическое кабаре "Кумкум" ("Чайник", или "Кум! Кум!" - "Встань! Поднимись!"), а также театр сатиры "Матате" ("Метла"), который просуществовал более 25 лет.

Барух Агадати приплыл из Одессы на корабле "Руслан" и создал в Тель-Авиве хореографическую группу, которая выступала в переполненных залах с фольклорными еврейскими танцами. В начале 1930-х годов Агадати снял полнометражный игровой фильм "Вот она, эта земля"; он же был инициатором и оформителем балов-маскарадов, массовых зрелищ, а также тель-авивских карнавальных шествий на праздник Пурим, которые вошли в традицию и существуют по сей день.

Майя Арбатова училась в рижской школе классического балета, выступала на сценах театров Риги и Одессы, в 1936 году переехала в Тель-Авив. М. Арбатова и актер Й. Голанд основали театр-кабаре "Аф-ал-пи" ("Вопреки"), а затем музыкальные театры "Ли-ла-ло" и "До-ре-ми". (С 1940 года Арбатова - прима-балерина Народной оперы; в 1943 году открыла в Тель-Авиве балетную студию, откуда вышли несколько поколений артистов балета.)

В 1928 году впервые приехали на эту землю артисты театра "Габима" после успешных гастролей в Европе и Америке. Это был театр, созданный в Москве в 1917 году, все спектакли которого шли на языке иврит. Из рассказов о первых спектаклях "Габимы" в еврейских поселениях: "Поехали на телеге в театр. Театр - это подмостки под открытым небом. Первые ряды - охапки сена на земле, вторые ряды - железные трубы, третьи -какие-то доски, затем идут бочки, потом бочки с досками на них, а дальше - стоят кто где может. Приходили, приезжали из соседних деревень; хорошие ребята в этих кибуцах."

Затем театр вернулся в Берлин, где режиссер М. Чехов поставил спектакль "Двенадцатая ночь" по пьесе У. Шекспира. Он вспоминал: "Удивительный народ габимовцы!.. Такой работоспособности я не видел нигде, никогда и ни в каком театре. Если чудо можно совершить одними земными средствами, то оно свершилось на моих глазах. Мескин, например, тяжелый, как из бронзы вылитый человек. порхал по сцене легким, пузатеньким сэром Тоби и рассыпал шекспировские шуточки и словечки, как будто они написаны были на его родном языке. Барац, маленький, но грузный человек, ходивший на пятках. всех удивил, заставив сделать открытие: "Смотрите, Барац на цыпочках!" Хохот, веселье, возгласы! Габимовцы не узнавали друг друга."

Зрители приняли восторженно "Двенадцатую ночь", и критики отметили: "Это спектакль, на котором публика может смеяться с Шекспиром, танцевать с Шекспиром и вздыхать с Шекспиром." - "Если раньше мы уходили из "Габимы" взволнованными, то теперь мы счастливы. Публика почувствовала себя овеянной дыханием веселого Шекспира, дыханием настоящего театра; она подарила этой труппе невероятную бурю аплодисментов."

В 1931 году "Габима" окончательно обосновалась в Тель-Авиве. В составе театра были актеры и режиссеры Хана Ровина, Аарон Мескин, Барух Чемеринский, Цви Фридлянд, Шимон Финкель, Рафаэль Клячкин, Менахем Бенджамини, Евсей Бертонов, Абрам Барац и многие другие. В 1937 году актеры "Габимы" сыграли на парижской Всемирной выставке спектакль "Уриэль Акоста" по пьесе немецкого драматурга К. Гуцкова и заслужили Гран-при за художественное достижение.

С 1958 года "Габима" - национальный театр Израиля. Можно приехать в Тель-Авив, купить билет и пойти в этот театр, который сыграл первый спектакль на иврите в октябре 1918 года в голодной Москве.

Хаима Нахмана Бялика называли "поэтом национального возрождения". Это он бросал в лицо единоверцам бичующие строки: "Как сухая трава, как поверженный дуб, Так погиб мой народ - истлевающий труп. Прогремел для него Божий голос с высот - И не внял, и не встал, и не дрогнул народ." Это Бялик провозглашал с надеждой и верой: "Мы соперники Рока, Род последний для рабства и первый для радостной доли."

Х. Н. Бялик, из стихотворения 1899 года (перевод В. Жаботинского):

Но боюсь до крика, до безумной боли -

Жизни без надежды, без огня и доли,

Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной,

Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной -

Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, -

О, проклятье жизни, жизни безысходной!..

С первых лет существования советской власти начались гонения на язык иврит: преследовали преподавателей и учеников, запрещали публикации писателей и поэтов, языком творчества которых был иврит. Этот язык неразрывно связан с иудаизмом, на нем написаны Священные книги, на иврите евреи возносят свои молитвы, а потому борьба с иудаизмом стала борьбой и с языком иврит, который власти считали "проводником религиозного мракобесия".

Иврит связан и с сионистским движением, провозгласившим его языком национального возрождения в Эрец Исраэль; советские чиновники откровенно заявляли, что "все пишушие на древнееврейском языке - контрреволюционеры, независимо от содержания произведений": "Суть дела не в содержании, а в языке. "Шулхан" на иврите не просто "стол", а стол с сионистской окраской. Даже "Интернационал" на иврите звучит подобно сионистскому гимну".

В 1921 году Х. Н. Бялик попросил М. Горького помочь группе писателей выехать из России: "Служить нашему народу и его культуре на другом языке мы не можем, ибо только иврит есть язык души нашей..." Горький обратился к В. Ленину, разрешение было получено, и в июне того года несколько писателей вместе с Бяликом отплыли из Одессы.

Популярность поэта была велика, и когда Бялик приехал в Тель-Авив, чтобы там поселиться, его встретили сотни почитателей и вынесли с вокзала на руках. Газеты сообщали, что приезд поэта - это самое драгоценное приобретение еврейской общины Эрец Исраэль; ему выделили участок на улице, которую застраивали, и эту улицу назвали именем Хаима Нахмана Бялика.