Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

В конце февраля 1944 года эти два человека встретились в доме Роммеля в Херрлингене, близ Ульма, где между ними состоялся откровенный разговор.

«Я сказал ему, — вспоминал позднее бургомистр, — что ряд старших офицеров армии на Восточном фронте предлагают арестовать Гитлера и вынудить его объявить по радио об отречении. Роммель одобрил эту идею.

Я даже сказал ему, что он — наш самый выдающийся и популярный генерал, уважаемый за границей более, чем кто-либо другой. «Вы — единственный, — сказал я, — кто способен предотвратить гражданскую войну в Германии. Вы должны связать свое имя с нашим движением».

Роммель сначала заколебался, но в конце концов согласился. «Я считаю, — сказал он Штрёлину, — что мой долг прийти на помощь Германии во имя ее спасения».

На этой встрече и на всех последующих, где присутствовали Роммель и заговорщики, он возражал против убийства Гитлера, не по моральным, а по практическим соображениям. По его мнению, убить диктатора — значит превратить его в мученика. Он настаивал на том, чтобы армия арестовала Гитлера и привлекла его к суду за преступления против немецкого народа и народов оккупированных стран». Как раз в это время судьба распорядилась так, что на Роммеля повлияла еще одна личность. Ею оказался генерал Ганс Шпейдель, назначенный 15 апреля 1944 года начальником штаба фельдмаршала. Шпейдель, как и его сподвижник по заговору Штауфенберг, хотя они и принадлежали к совершенно различным группировкам, не был обычным армейским офицером. Он был не только солдатом, но и философом (диплом доктора философии с отличием он получил в Тюбингенском университете в 1925 году). Не теряя времени, Шпейдель принялся обрабатывать своего начальника. В течение месяца он организовал встречу Роммеля со Штюльпнагелем и начальниками их штабов, которая состоялась 15 мая на вилле в предместье Парижа. «Цель встречи заключалась в том, — говорит Шпейдель, — чтобы разработать необходимые меры для прекращения войны на Западе и свержения нацистского режима».

Это было трудное дело, и Шпейдель отдавал себе отчет в том, что при его подготовке необходим тесный контакт с немецкими антинацистами, особенно с группой Гёрделера — Бека. В течение нескольких недель деятельный Гёрделер добивался тайной встречи Роммеля — надо же! — с Нейратом, который, внеся свою лепту в грязное дело Гитлера сначала в качестве министра иностранных дел, а потом рейхспротектора Богемии, теперь, когда над фатерландом нависла страшная катастрофа, переживал жестокое похмелье. Было решено, что для Роммеля встреча с Нейратом и Штрёлином таит слишком большую опасность, поэтому фельдмаршал послал на встречу генерала Шпейделя, в доме которого во Фройдентштадте она 27 мая и состоялась. Все трое присутствовавших — Шпейдель, Нейрат и Штрёлин, как и сам Роммель, были швабами, и эта встреча земляков не только оказалась встречей близких по духу людей, но и привела к быстрому согласию. Заключалось оно в том, что Гитлера предстояло без промедления свергнуть, после чего Роммеля назначали временным главой государства либо главнокомандующим вооруженными силами. Ни на один из этих постов, следует заметить, Ром-мель никогда не претендовал. Был разработан ряд других деталей, включая установление контактов с союзниками для заключения перемирия, а также коды для связи между заговорщиками в Германии и штабом Роммеля.

Генерал Шпейдель особо подчеркивал, что Роммель откровенно проинформировал о готовящемся своего непосредственного начальника на Западном фронте фельдмаршала фон Рундштедта и что последний был полностью согласен с ними. В характере этого высокопоставленного генерала сухопутных войск имелся один существенный недостаток.

«При обсуждении формулировок совместных требований к Гитлеру, — писал позднее Шпейдель, — Рундштедт сказал Роммелю: «Вы молоды. Вы знаете и любите народ. Вы должны сделать это».

К концу весны в ходе последующих совещаний был выработан план. О содержании его поведал Шпейдель, практически единственный из оставшихся в живых армейских заговорщиков на Западе.

Немедленное заключение перемирия с западными союзниками, а не безоговорочная капитуляция. Отвод немецких войск на Западе в пределы границ Германии. Арест Гитлера и предание его немецкому суду. Упразднение нацистского правления. Исполнительная власть в Германии временно переходит в руки сил Сопротивления, представляющих все классы общества, во главе с генералом Беком, Гёрделером и представителем профсоюзов Лойшнером. Никакой военной диктатуры. Подготовка «конструктивного мирного соглашения» в рамках соединенных штатов Европы. Продолжение войны на Востоке. Удержание сокращенной линии фронта по рубежу устье Дуная, Карпаты, река Висла, Мемель. У генералов, судя по всему, не возникало и тени сомнения в том, что британские и американские армии затем присоединятся к ним в войне против России, чтобы предотвратить, как они выражались, превращение Европы в большевистскую.

В Берлине генерал Бек соглашался как минимум на продолжение войны на Востоке. Еще в начале мая он отправил в Швейцарию через Гизевиуса меморандум Даллесу с изложением фантастического плана: немецкие генералы на Западе отводят свои войска в пределы границ Германии после вторжения англо-американских сил. В ходе решения этой задачи Бек считал обязательным, чтобы западные союзники осуществили три боевые операции: выбросили в район Берлина три воздушно-десантные дивизии для оказания содействия заговорщикам в захвате столицы; высадили крупные морские десанты на немецкое побережье в районе Гамбурга и Бремена; и, наконец, высадили крупные силы во Франции, форсировав Ла-Манш. Тем временем антинацистски настроенные немецкие войска захватывают район Мюнхена и окружают Гитлера в его горном убежище в Оберзальцберге.

Война против России будет продолжена. Даллес рассказывал, что он не стал терять времени, чтобы вернуть берлинских заговорщиков на грешную землю. Им было прямо заявлено, что не может быть никакого сепаратного мира с Западом.

Это хорошо поняли Штауфенберг, его друзья из кружка Крейсау, а также такие участники заговора, как Шуленбург, бывший посол в Москве. По существу, большинство из них, включая Штауфенберга, были «восточниками», настроенными прорусски, хотя и антибольшевистски. Какое-то время они считали, что, вероятно, будет легче заключить мир с Россией, которая устами Сталина делала упор в своей пропаганде на то, что она ведет войну не против немецкого народа, а против гитлеровцев, легче, чем с западными союзниками, которые твердили только о безоговорочной капитуляции. Но они отказались от подобного самообольщения, когда Советское правительство официально присоединилось к Касабланкской декларации о безоговорочной капитуляции. Произошло это на Московской конференции министров иностранных дел союзников в октябре 1943 года.

Тогда же, накануне рокового лета 1944 года, они поняли, что теперь, когда советские армии приближались к границам рейха, когда английские и американские армии готовились к крупномасштабному вторжению через Ла-Манш, а немецкие войска в Италии, пытавшиеся оказывать сопротивление союзным войскам под командованием Александера, стояли перед катастрофой, заговорщики должны быстро ликвидировать Гитлера и нацистский режим, если хотят добиться хоть какого-нибудь мира, который спасет Германию от полного уничтожения.

В Берлине Штауфенберг и его сообщники наконец доработали свой план. Разрозненные его части были сведены воедино. Он получил наименование «Валькирия» — термин подходящий, поскольку валькириями, согласно скандинавско-германской мифологии, звались девы, красивые, но вселяющие ужас, которые витали над полями сражений, выбирая тех, кому суждено погибнуть. В данном случае погибнуть суждено было Адольфу Гитлеру. По иронии судьбы адмирал Канарис незадолго до его отстранения подал фюреру идею дать кодовое название «Валькирия» плану обеспечения силами армии резерва безопасности Берлина и других крупных городов на случай восстания миллионов подневольных иностранных рабочих, трудившихся в Германии. Вероятность такого восстания была ничтожно мала, более того, это было просто невозможно, поскольку «остарбайтеры» не были ни вооружены, ни организованы, но болезненно подозрительному фюреру в эти дни казалось, что опасность таится повсюду. Поскольку способные носить оружие солдаты находились вдали от дома — либо на фронтах, либо на оккупированных территориях, Гитлер с готовностью ухватился за идею возложить на армию резерва задачу внутренней безопасности рейха против орд упрямых и угрюмых иностранных рабов.

Таким образом, кодовое наименование «Валькирия» явилось лучшей маскировкой для заговорщиков, позволяя им в открытую разрабатывать планы по захвату этой армией столицы и таких городов, как Вена, Мюнхен и Кельн, сразу после ликвидации Гитлера.