Рандеву в Лиссабоне - Айрис Денбери

— Добрый день, сеньорита!

Он внимательно выслушал ее вопросы, которые она повторила несколько раз подряд, потом медленно постарался ей объяснить, что Леона уехала на машине сразу после ужина, сказав, что ее подруга слишком больна, чтобы везти ее по трудным дорогам, поэтому она проведет ночь у них, а Леона вернется за ней утром.

Дженис медленно переваривала полученную информацию, кивая, давая тем самым ему понять, что ей все ясно.

— Отчего же я заболела?

— Наше бренди оказалось для вас слишком крепким, — с сочувствием произнес мужчина. — Мы к нему привыкли.

Тут-то она припомнила огненный спирт, который, казалось, взорвался в ее голове. Она попросила принести ей стакан минеральной воды, выпив ее и вымыв лицо из стоящей в углу двора кадушки, она пришла в себя. Ее охватил гнев. Итак, Леона опять ее провела! Теперь она находится за много километров от поместья и не имеет ни малейшего представления, как туда вернуться. К счастью, на этот раз ее вещи не исчезли, она была одета, но где опять ее сумочка и деньги?

Она спросила об этом мужчину, и он тут же принес все из небольшой кладовки.

— Я спрятал это.

По крайней мере, у нее есть деньги, чтобы добраться до поместья.

Она стала припоминать название города, куда стремилась поехать Леона. Миранделла!

— Миранделла? — удивленно спросил хозяин. — Это за много километров отсюда, там, за горами.

— Тогда где же находится поместье Карвалью?

— Всего в трех километрах отсюда, — подумав немного, ответил хозяин.

— Три километра? Но ведь это совсем рядом?

Он вывел ее на улицу и показал на дорогу, которая вела прямо в поместье, предупредив, что она очень неровная.

Дженис протянула ему несколько эскудо, поблагодарила за доброту и отправилась в путь.

— А ваша подруга? — крикнул он ей вслед.

— Все в порядке, — ответила Дженис, ясно теперь понимая, как ее «подруга» будет называть ее, когда она вернется. Она запомнила выражение ужаса в глазах этой пожилой женщины при упоминании имени Карвалью. Она и сейчас наблюдала за Дженис из боковой двери дома.

С трудом шагая по неровным камням дороги, Дженис была так зла, как никогда еще прежде. Значит, Леона только делала вид, что они находятся далеко от дома и должны зайти поесть. Конечно, ее сбило с ног это крепкое вино, возможно, она добавила в него наркотик, потом еще более крепкое бренди. Леона оставила ее там на целую ночь. Возможно, именно поэтому женщина в таверне так испугалась, когда услышала имя Карвалью. Вне всякого сомнения, Леона дала ей взятку, чтобы та не говорила, где расположена эта таверна.

Но какую легенду она рассказала, вернувшись домой одна? Могло так случиться, что никто там так и не заметил, что гостья пропала? Вполне вероятно, что члены этого многочисленного семейства и их друзья приходят и уходят и никто этого не замечает.

Дорога была выложена неровными камнями, как ее и предупреждали, и, пройдя милю, Дженис присела отдохнуть. Этим утром солнце прикрыли облака, и так как у нее не было часов, судя лишь по тому, что воздух был прохладным, она решила, что пока еще довольно рано.

Она снова задумалась, зачем было нужно Леоне проделывать такую глупую шутку. Что ей это давало? Леона хотела быть фантомом для Дженис. Но зачем вести себя так странно во второй раз, после столь болезненного для Дженис опыта, когда она и так пострадала из-за забывчивости и невнимательности Леоны. Хотя, может быть, все было подстроено и в первый раз, точно так же как и сейчас?

Дженис шла вперед еще минут тридцать, пока наконец не увидела впереди белый домик, на боковой стене которого большими буквами было написано: «Поместье Карвалью».

Когда она приблизилась к воротам, то увидела бегущего к ней по дороге Мануэла. Он бросился к ней и буквально схватил в объятия:

— Дженис! Что с вами случилось?

— Ничего особенного, — улыбнулась она.

— Но мы так за вас волновались!

— Полагаю, бесполезно уверять вас, что я лишь отправилась на раннюю утреннюю прогулку?

— Вчера я очень поздно вернулся домой и, естественно, только сегодня утром узнал от служанки, что вы не ночевали дома.

— Что по этому поводу сказала Леона?

— Леона? Она была с вами вчера?

— Конечно. Мы с ней поехали на ее машине, она хотела мне показать красивый городок.

— Ну, это мы еще обсудим позже. Давайте я помогу вам дойти до дома.

Было бы смешно надеяться, что никто не заметит ее возвращения домой, но в данный момент она не нуждалась в помощи Мануэла. Он тут же громко крикнул, и прибежало несколько служанок, чтобы помочь Дженис, хотя теперь она была уже способна сама дойти до своей комнаты.

Несколько родственников Карвалью приветствовали ее довольно сухо, другие с некоторым удивлением, не понимая, почему она появилась так рано и в таком неопрятном виде, с растрепанными волосами. Тут же навстречу ей вышла Сельма Карвалью, на лице ее застыла холодная улыбка.

— Мы уже подумали, что вы покинули наш скромный дом, чтобы вернуться обратно в Лиссабон, — сказала она спокойно, но с кислой ноткой в голосе.

— Где Леона? — спросила Дженис, собираясь на этот раз первой напасть на нее.

— Леона? Она где-то там, в доме. Может быть, она уехала. Я просто не знаю.

— Но она, конечно, вам объяснила, что… — начала Дженис.

— Пожалуйста, простите меня, — очень мягко, но настойчиво ответила Сельма, — я должна срочно кое-что сделать для своей матери, вы позже расскажете мне о своем приключении.

И с этими словами она поспешила выйти в коридор, оставив Дженис стоять у подножия лестницы. Дженис решила, что лучше встретиться позже с членами этой непонятной семьи, после того как она примет душ и переоденется. Она попросила служанку принести ей крепкого черного кофе и через полчаса, теперь уже полностью проснувшись, приведя себя в порядок, наложив на лицо свежую косметику, направилась на встречу с сеньорой Карвалью. Но та была занята в доме, обсуждая с кухаркой меню ужина для вновь прибывающих родственников и гостей. Дженис провели в ее личную гостиную, там было прохладно и красиво. Комната была выдержана в зеленовато-золотых тонах.

— Я пришла к вам, чтобы принести свои глубокие извинения, — начала Дженис, садясь в кресло.

— Почему, Дженис?

Девушка посмотрела ей в глаза и поняла, что та совершенно не взволнована происшедшим. Могло ли такое произойти, что английская дама осталась совершенно равнодушна к случившемуся?

— За то, что вчера не приехала ночевать домой, но вы же понимаете, что это произошло не по моей вине.

— Ну конечно нет, — улыбнулась сеньора.

— Леона, — начала Дженис, стараясь осторожно подбирать слова, — Леона и я вместе уехали из дому на прогулку, мы намеревались вернуться домой к обеду, но уже стемнело, и мы…

— Вы хотите сказать, что Леона была с вами?

— Ну конечно. Она ведь вела машину. Мы приехали в городок под названием Вила-Реал и…

— Боюсь, я чего-то не понимаю. Леона сказала мне, что была вчера весь день дома.

Дженис стало противно. Конечно, Леона первая рассказала ей о том, как провела вчерашний день, сняв с себя всякое подобие вины.

Сеньора Карвалью позвонила в колокольчик и попросила появившуюся служанку немедленно пригласить в комнату Леону. В комнате наступила тишина, пока вернувшаяся служанка сообщила, что сеньориты нет дома.

Сеньора Карвалью поднялась и очень вежливо сказала, что ей надо принять других прибывших гостей, и Дженис должна выбросить из головы вчерашний инцидент. Дженис поняла, что плохо сориентировалась и неправильно выбрала время. Надо было вести разговор только в присутствии Леоны. Но в конце концов даже присутствие Леоны не помогло Дженис. В поместье ленч считался неофициальной процедурой и проходил или в доме, или во внутреннем дворике, в любом месте, где собиралось два-три человека и куда служанки подносили салаты, горячие блюда, большие кувшины с вином, сыры или сладкие пироги, в зависимости от настроя присутствующих. А вот вечерняя еда, обед, был более формальным мероприятием, к которому все переодевались. Это давало возможность Дженис больше не чувствовать себя опозоренной в глазах клана Карвалью, когда она села вместе со всеми за большой овальный стол в огромной столовой, стены которой были обшиты темными панелями.

Леона села между Мануэлом и одним из своих многочисленных дядюшек и выглядела великолепно. Дженис попала между двумя престарелыми тетушками и чувствовала, что даже Мануэл временно покинул ее.

После окончания торжественного обеда Дженис хотела ускользнуть и остаться наконец одной, но к ней подошла служанка и сказала, что сеньора Карвалью желает ее видеть. На этот раз Леона уже находилась в комнате матери, и Дженис была уверена, что настоящая правда так и не будет произнесена.