Приключения стиральной машинки - Ира Брилёва

Потратив первые десять дней ожидания на ремонт и пополнение запасов, команда «Грозы» теперь бесцельно бродила по городу, разглядывая местные достопримечательности. Город был старый и походил на заполненный диковинными экспонатами музей, местные дворцы соперничали возрастом с библейскими скрижалями. Прибавьте сюда теплую погоду и тропические фрукты, и вы поймете, что уходить из этого места быстро никто бы не стал.

Но ожидание затягивалось, и капитан «Грозы» начал уже было беспокоиться о судьбе «Одеона». Поэтому появление второго корабля было встречено салютом из всего имеющегося на борту оружия.

И теперь, когда ничто не мешало продолжению экспедиции, оба корвета подняли паруса и пустились навстречу новым приключениям.

Изабелла и ее бабушка почти не выходили из своей каюты. Три раза в день матрос стучал к ним в дверь, и когда дверь открывалась, он с молчаливым поклоном передавал поднос с едой и так же молча уходил. Женщин никто не тревожил, понимая, как им тяжело. Они потеряли стазу всех своих родных, привычную жизнь, целый мир рухнул за один день, и никто не знал, что ждет их впереди.

Через четыре дня Анна Матвеевна наконец вышла из каюты и спустилась в кают-компанию, где матросы привычно накрывали столы к завтраку. Лицо ее осунулось, но в глазах зажегся огонек новой надежды. Много лет назад она покинула свой родной город, и в течение этих долгих лет ее домом были и палуба корабля, и лесная хижина, и даже старый испанский замок, а семью ей заменяли разные люди. В большинстве своем они были добры к ней, и она платила им тем же. Но теперь, по прошествии этих долгих лет, она возвращалась назад. Как встретят ее там, куда она так стремилась всю свою жизнь? Узнают ли? Да и живы ли те, кого она любила и кто любил ее?

После завтрака Анна Матвеевна вышла на палубу, и неторопливый океан выдохнул ей в лицо целый букет приятных запахов. Терпкий запах моря смешивался с запахом свежего ветра, и еще какой-то незнакомый запах, похожий на аромат тропических цветов и фруктов, примешивался к этому очаровательному коктейлю. Волны медленно поднимали и опускали корабль, и это бесконечное ритмичное движение убаюкивало и приносило покой в любую мятущуюся душу.

Боцман Степаныч подошел к пожилой женщине, и чтобы скрыть неловкость раскурил трубку, выдохнул сизый дым и протянул скрипуче:

— Э-хе-хе. Вот оно как бывает. — И замолчал. Анна Матвеевна, понимая, что он хочет ее как-то утешить, улыбнулась Степанычу и сказала:

— Жизнь прожить — не поле перейти, — не зря люди говорят.

Степаныч тут же спохватился:

— Да ну тебя, Матвеевна. Тебе еще жить и жить, тебя, небось, муж твой совсем заждался. — На глаза женщины навернулись слезы. Степаныч, поняв, что сморозил глупость, попытался выкрутиться. — Да ты не хандри, Матвеевна. Я в смысле, что все там живы-здоровы, а тебя — ну так уж получилось — бог по всему свету провел. А с другой стороны, если посмотреть, ты столько кругосветок прошла, что никакому боцману не снилось. — Женщина сквозь слезы улыбнулась, и Степаныч развил свою маленькую победу. — Во-во, тебе уже можно серьгу не только в оба уха цеплять, а и в нос тоже.

— Это как? — Слезы сами собой высохли у Анна Матвеевны на глазах.

— А просто. У нас по морскому обычаю положено тому, кто обогнет Мыс Доброй Надежды, серьгу в ухе носить. А если еще и мыс Горн, тот, что в Америках Южных, обойти — стало быть, в обоих ушах по серьге. И еще этим счастливцам, — боцман пожевал губами, — извиняюсь за интимную подробность, по малой нужде можно на корабле ходить где вздумается. — На этих словах боцмана Анна Матвеевна заливисто расхохоталась, а Степаныч неожиданно покраснел. Он не краснел уже, вероятно, лет тридцать, а может и больше, поэтому у стоявшего рядом матроса от удивления челюсть отвалилась аж до пупа. Степаныч, чтобы как-то реабилитироваться и разрядить обстановку, заорал на стоявшего соляным столбом матроса:

— Чего зенки выкатил? Драй себе палубу и сопи в две сопли. А то сейчас вместо одной «машки» две тебе выдам, чтобы дело быстрей двигалось.

Анна Матвеевна вдоволь насмеялась и, промокнув глаза от слез, навернувшихся у нее на глаза от смеха, спросила Степаныча:

— А про каких Машек вы ему сейчас толковали?

Степаныч разгладил усы и как заправский учитель назидательным тоном ответил:

— «Машка» — это на флоте так швабра изображается. Прозвище у нее такое.

— А почему?

— А бог его знает. — Степаныч почесал затылок. — Может оттого, что полы драить — женская работа, только вот на корабле с женщинами-то, сами понимаете, незадача выходит. Вот и мог наш брат матросик швабру так прозвать. Швабра — она же женского полу. Во как. — Степаныч был явно в восторге от своих глубокомысленных умозаключений. Анна Матвеевна добродушно смотрела на него и улыбалась. Степаныч снова смутился. Не был он избалован женским вниманием, недосуг ему было — все в море и в море. И он снова начал было покрываться пунцовым цветом, но Анна Матвеевна спасла ситуацию:

— А пойдемте к нам в каюту чай пить? Белочка там одна, небось, уже заскучала. Вы ей истории свои морские расскажете — она и развлечется.

Степаныч снова почесал затылок, крякнул и махнул рукой:

— А, что, давай! А ты, — Степаныч обернулся к матросу драившему палубу и сделал страшное лицо, — давай почище здесь, поаккуратней. Приду — проверю. — И гордо развернувшись на сто восемьдесят градусов, словно боевой фрегат, поплыл вслед за Анной Матвеевной.

Острова Океании оказались очень интересной страной. Новые люди, новые события! Страшный шторм и последовавшие за ним еще более жуткие события понемногу стали выветриваться из памяти Артема. Об этом напоминали ему теперь только два предмета — шкура убитого им леопарда и огромный, чистейшей воды, бриллиант, который Артем иногда украдкой вытаскивал из потертого кожаного мешочка. В этом мешочке с незапамятных времен обитал маленький острый ножик — старинный друг его детских забав. Теперь рядом с ножичком лежал бриллиант, подаренный Артему старым вождем. Артем никому не рассказал об этом подарке — зачем искушать людей. Юноша, несмотря на молодость, был весьма предусмотрителен. Во многих из прочитанных им в детстве и отрочестве книг упоминалось, что людская жадность часто становилась источником невероятных бед как для обладателя заветной вещи, так и для того, кто не смог преодолеть искушение. Эта совсем не детская мысль была глубоко усвоена Артемом, и не напрасно — скольких бед избежало бы человечество, если бы не желание обладать чужими вещами, которое с завидным постоянством переходит от одного человека к другому, словно какая-то заразная болезнь. И все ведь прекрасно знают, как опасна эта зараза. Но, нет! Все равно находятся люди, которые снова и снова хотят испробовать на собственной шкуре весь азарт, а заодно и все последствия своих необдуманных желаний. Но, видимо, так устроен этот мир, и думать, что искушение может исчезнуть само собой, как какой-нибудь вид животных или растений за время бесконечной эволюции — это становиться совершенно наивным утопистом. А Артем таковым не был.

Полюбовавшись камнем, он прятал его в мешочек. Мешочек он хранил за пазухой. Только один человек на земле знал об этой его маленькой тайне. Этим человеком была Изабелла. Для нее, как и для Артема, этот роскошный драгоценный камень, вес которого был просто грандиозен, а стоимость могла исчисляться очень внушительными цифрами, был просто напоминанием о родном доме и родных людях, связь с которыми была навсегда утрачена.

Артем теперь часто просиживал с Изабеллой часы напролет. Они разговаривали обо всем на свете, и им все было интересно — и их прошлое, и то, что их ожидает в будущем. Они вместе мечтали, и Изабелла незаметно для самой себя очень привязалась к Артему. По-видимому, предсказание старого вождя понемногу начало сбываться. Еще бы! Этот союз был предрешен богами, а вождь только сообщил их волю!

Но Артем сейчас уже не думал об этом, Он был счастлив, как счастлив любой юноша его возраста, если ему позволено так много времени проводить рядом с предметом своих мечтаний. И понемногу, с течением времени, ни для кого уже не было секретом, что эти двое просто созданы друг для друга.

Путешествие по Океании и дальше, на северо-восток от этих земель, протекало без каких-либо необыкновенных приключений. За кормой мирно проплывали местечки с чудными названиями Сусуле и Папикир. Но это все были испанские владения, и экспедиция двигалась все дальше и дальше на север в надежде разыскать еще не изученные земли.

Артем иногда сходил на берег, чтобы осмотреться и размять ноги, вокруг были незнакомые странные люди, пышная, с чрезвычайной яркостью красок, растительность и сырой дождливый непривычный мир. Артему же теперь хотелось поскорее вернуться домой — Белочка и Анна Матвеевна затосковали, и у Артема при виде этого разрывалось сердце. Он целые дни проводил рядом с женщинами, всячески стараясь их развеселить и утешить. Капитан вместе с Карагановым, видимо, по негласному договору, делали вид, что нет ничего странного и необычного в том, что Артем вместо научных опытов всецело посвятил себя гостьям. Оба этих умудренных жизненным опытом человека понимали, что могут чувствовать сейчас обе женщины, для которых каждый лишний день вдали от родины был настоящим испытанием.