Морская Дама, Узор из лунного света - Герберт Уэллс

- Нет... Он хочет вернуться ко мне.

- А вы?

- Он не возвращается.

- А вы... хотите, чтобы он вернулся?

- Как я могу знать, мистер Мелвил? Он даже не говорит определенно, что хочет вернуться.

Мой троюродный брат Мелвил озадаченно посмотрел на нее. Он всю жизнь скользил по поверхности чувств и, когда столкнулся с подобными сложностями в делах, которые всегда считал простыми, оказался в тупике.

- Иногда, - сказала она, - мне кажется, что моя любовь к нему окончательно умерла... Подумайте только, какое разочарование, какое потрясение я испытала, обнаружив в нем такую слабость.

Мой троюродный брат поднял брови и кивнул головой в знак согласия.

- Убедиться, что он стоит на глиняных ногах!

Наступила пауза.

- По-видимому, я никогда его не любила. Но потом... Потом я начинаю думать о том, кем он все-таки мог бы стать...

Что-то в ее голосе заставило его поднять глаза, и он увидел, что губы у нее крепко стиснуты, а по щекам катятся слезы.

Как рассказывает мой троюродный брат, сначала ему пришло в голову, что надо бы сочувственно коснуться ее руки, а потом - что этого делать не следует. Ее слова не выходили у него из головы. Потом он с некоторым опозданием сказал:

- Это еще возможно.

- Может быть, - медленно, неуверенно произнесла она. Больше она не плакала. - Кто она такая? - вдруг сказала Эделин совсем другим тоном. - Кто это существо, которое встало между ним и всеми реальностями жизни? Что в ней такого... И почему я должна соперничать с ней из-за того, что он... что он сам не знает, чего хочет?

- Когда человек знает, чего он хочет, - сказал Мелвил, - это значит, что он исчерпал один из главных интересов в жизни. Тогда он становится... чем-то вроде потухшего, заросшего и возделанного вулкана. Если это вообще был вулкан.

Он некоторое время размышлял, забыв о ней, потом, вдруг спохватившись, очнулся.

- Что в ней такого? - спросила она с тем сознательным стремлением внести во все ясность, которое так не нравилось в ней Мелвилу. - Что она может предложить, чего я...

Этот прямой призыв заняться щекотливыми сопоставлениями заставил Мелвила поморщиться. Но тут ему на помощь пришли все кошачьи свойства его натуры - он принялся пятиться, ходить вокруг да около и всячески уклоняться от сути дела.

- Ну что вы, дорогая мисс Глендауэр! - начал он и попытался сделать вид, что это вполне удовлетворительный ответ.

- В чем разница? - настаивала она.

- Существуют вещи неосязаемые, - уклончиво отвечал Мелвил. - Они не подчиняются рассудку и не поддаются точному определению.

- Но вы все же как-то к ней относитесь? - не унималась она. - У вас должно было сложиться какое-то впечатление. Почему вы не... Разве вы не понимаете, мистер Мелвил, это очень... - голос ее на мгновение осекся, очень важно для меня. Это просто бессердечно с вашей стороны, если свое впечатление вы... Простите меня, мистер Мелвил, если я добиваюсь от вас слишком многого. Я... я хочу знать.

На мгновение Мелвилу пришло в голову, что в этой девушке, пожалуй, есть что-то такое, что немного выходит за пределы его прежнего представления о ней.

- Должен признаться, что у меня сложилось некоторое впечатление, ответил он.

- Вы мужчина, вы знаете его, вы много чего знаете, вы можете смотреть на вещи с разных точек зрения. Если бы вы только позволили себе... позволили себе быть откровенным...

- Ну, хорошо, - сказал Мелвил и умолк. Она жадно вслушивалась. Наступило напряженное молчание.

- Различие есть, - признал он и, не дождавшись поддержки, продолжал: Как бы это выразить? Я думаю, в некотором смысле это различие облегчает ей дело. Он наделен... я знаю, это звучит пошло, но ведь он не ссылается на это в свою защиту - он наделен определенным темпераментом, в силу которого его иногда, может быть, влечет к ней сильнее, чем к вам.

- Да, я знаю, но почему?

- Ну, понимаете...

- Говорите.

- Вы строги. Вы сдержанны. Для такого человека, как Чаттерис, жизнь... жизнь - это суровая школа. В нем есть что-то такое - что-то, пожалуй, завидное, чего нет в большинстве из нас, - но мне кажется, что из-за этого временами жизнь дается ему труднее, чем нам, остальным. Жизнь для него это самоограничение, это следование определенным правилам. Он прекрасно сознает свой долг. А вы... Не придавайте слишком большого значения моим словам, мисс Глендауэр, я могу ошибаться.

- Продолжайте, - сказала она. - Продолжайте.

- Вы слишком напоминаете... генерального представителя этого долга.

- Ну, конечно! А что же еще...

- Я говорил с ним в Лондоне, и тогда я думал, что он во всем не прав. Но с тех пор мне много чего приходило в голову - в том числе даже и то, что, возможно, не правы вы. В некоторых мелочах.

- Да не старайтесь вы после всего этого щадить мое самолюбие! воскликнула она. - Говорите!

- Видите ли, для вас все четко и определенно. Вы ясно дали ему понять, кем он должен, по вашему мнению, стать и что должен делать. Вы как будто построили дом, в котором он должен жить. Для него уйти к ней - то же самое, что выйти из этого дома - из прекрасного, достойного дома, я этого не отрицаю, - в нечто большее, в нечто рискованное и непредсказуемое. Она... она как сама природа. Она так же свободна от всех законов и обязательств, как закат солнца, так же раскованна и бесцеремонна, как ветер. Если можно так сказать, она не понимает, как можно любить и уважать человека, когда он делает то-то, и не одобрять его, когда он делает то-то, - она принимает его таким, каков он есть. Она как чистое небо, как подводная чаща водорослей, как полет птиц, как пенная волна. Вот что она такое, по-моему, для него сама Природа. А вы - вы как...

Он в смущении замолчал.

- Продолжайте, - настаивала она. - Мне нужно это понять.

- Вы - как величественное здание... Я с ним не согласен, - продолжал Мелвил. - Я домашняя кошка, и стоит мне оказаться на улице, как я тут же начну царапаться в дверь и проситься в дом. Я не рвусь наружу. Мысль об этом меня пугает. Но он не такой.

- Да, - сказала она, - он не такой.

Мелвилу показалось, что его интерпретация убедила ее. Некоторое время она стояла в задумчивости. Но понемногу он начал понимать, что это можно истолковать и иначе.

- Конечно, - сказала она, задумчиво глядя на него. - Да. Да, так может показаться. Так это может выглядеть. Но на самом деле... Существует не только видимость, не только впечатление. В конце концов, здесь есть аналогия. Приятно время от времени выйти из дома на воздух, но большинство из нас, почти все мы должны жить в домах.

- Безусловно, - согласился Мелвил.

- Не может же он... Что будет он с ней делать? Как может он с ней жить? Что может быть у них общего?

- Здесь речь идет о влечении, - сказал Мелвил, - а не о продуманных планах.