Братство волчьей стаи - Владимир Колычев

— А вы, значит, из Москвы? — включив электрочайник, спросила женщина.

— Департамент уголовного розыска Министерства внутренних дел России.

— Тогда почему вы залезли ко мне на балкон, как вор?

— Потому что меня преследуют убийцы вашего мужа.

— Почему?

— Потому что убийцы вашего мужа избавляются от всех, кто мешает им спокойно жить. Ваш муж, возможно, слишком много знал…

— Не знал он ни про какой левый завод. Он бы сказал. Он всегда со мной делился… — всхлипнула Марина Петровна.

Она снова коснулась пальцами бутылки. Пахомов кивнул, но налил только ей.

— А себе?

— Я очень устал, — сказал Пахомов, разомлело глянув на нее. — Боюсь, развезет и вырубит.

— Да уж, вид у вас неважный… А документы есть?

— Нет, только оружие.

Он выложил на стол «стечкин».

— Служебное? — спросила она.

— Табельное, — соврал он.

— У нас дочь в юридической академии учится, возможно, тоже следователем будет. Кате тоже дадут табельный пистолет? — спросила Марина Петровна.

— Выдадут.

— Это плохо.

— Почему?

— Боюсь я за нее. Как бы она домой с оружием не приехала.

— Это вы о чем? — Олег глянул на женщину.

Сайко вздохнула, поднялась, вышла из кухни, минуты через две вернулась, поставила на стол фотографию дочери. Рассматривая девушку на снимке, Пахомов невольно глянул на Марину Петровну: назвать ее красавицей не сподвиг бы и ящик водки. Зато дочь — если не само совершенство, то близко к этому. Роскошные волосы, изящный овал лица, невероятные глаза, грустная, но такая милая улыбка. Олег невольно залюбовался Катей. Но и о вопросе не забыл.

— И зачем вашей дочери пистолет? — спросил он.

— Не нужен ей пистолет! — мотнула головой женщина.

— А если она вернется домой с пистолетом, что может случиться?

— Есть тут один подонок… — Сайко решительно выдохнула, опрокинула в себя стакан водки, выдула в кулак и потянулась за колбаской.

— Кто такой?

— В отцы ей годится.

— Как зовут?

— Он просил называть себя просто Виктором.

— А фамилия?

Глядя на Марину Петровну, Пахомов уже знал, какую фамилию он услышит.

— Чащин его фамилия. Замглавы администрации. Думает, если замглавы, то ему все можно…

— Что можно?

— Кате шестнадцать лет было, она в одиннадцатом классе училась. Совсем еще юная была… А-а! — Женщина махнула рукой, отсекая разговор.

— И Чащина это не остановило?

— Нет. Заморочил голову девчонке, она ушла к нему жить, а через два месяца у него появилась другая, и он выгнал Катю. Поматросил, что называется…

— В полицию вы, конечно же, не обращались.

— А что полиция! Все было по взаимному согласию… Катя, конечно, сама виновата, мы этого не отрицаем, но так он же взрослый мужчина, он должен был понимать, что нельзя так с девочкой… Коля хотел ему это объяснить, но его избили.

— Чащин вашего мужа избил?

— Да, он в ответ ударил… Коля его ударил, а он в ответ… Очень сильно избил. Потом в больницу приезжал, извинялся. Даже денежную компенсацию выплатил… Но все равно сволочь.

— И когда это было?

— Да уж три года прошло… Мы-то уже и думать об этом забыли, а Катя помнит. Она сказала, что никогда ему не простит. И отомстит… Вот я и думаю, пусть она там, в Москве, и остается. Нельзя ей сюда.

— Нельзя, — кивнул Пахомов.

Уж он-то знал, кто такой Чащин и сколько в нем смертельного яда. Нельзя Кате переходить ему дорогу.

— А вы бы не могли за нее похлопотать? — спросила Марина Петровна. — Ну, чтобы она там, в Москве, осталась.

Пахомов покосился на нее с подозрением. Если девушка заканчивает юридический вуз и хочет служить в Москве, никто не станет мешать ей в этом. Во всяком случае, по распределению ее в другой город не погонят. Но может, у Сайко реально столь устаревшее мнение о действительности. Если так, то на этом неплохо было бы сыграть.

— Да, есть у меня один человек, который может помочь, — сказал он.

— И вы можете замолвить за нее слово? — вибрируя от нарождающегося восторга, спросила женщина.

— Да, конечно. Я могу позвонить этому человеку прямо сейчас?

— В Москву?

— Да, если позволите.

Марина Петровна сорвалась с места, принесла телефонную трубку, подала ему. Олег приложил ее к уху. Гудки есть, возможно, междугородняя связь действует. Только стрелки часов показывали начало четвертого ночи. Рано еще звонить половнику Терехову, спит он. Да и ему самому не хотелось уходить в ночь. Марина Петровна не гнала его из дома, накормила, напоила, а ему придется убраться, как только пройдет звонок. Мало ли, вдруг у Чащина под контролем весь город.

— Алексей Терентьевич еще спит.

— У нас разница с Москвой — три часа.

— Все равно рано.

— Так а зачем нам торопиться? — проницательно глянув на него, кивнула женщина. — Может, вы спать хотите?

— Если вы мне не доверяете, не хочу, — улыбнулся он.

— Ну почему же не доверяю?.. Вы же из уголовного розыска. И про мужа моего знаете… А если бы ограбить хотели, уже бы и ограбили. Да у меня и брать-то нечего!

— Так я и не собираюсь.

— Так я и не говорю, что собираетесь.

— Говорите. И я вас понимаю… Ладно. — Он взял трубку, набрал номер.

Чтобы там ни говорила Сайко, а подозрения на его счет остались. Пахомова это ничуть не удивляло, но и расслабляться он не имел права. Вдруг он заснет так, что не услышит, как Марина Петровна вызывает полицию. А привязать ее к ноге — это слишком. Вздремнул на балконе, и хватит. Пора и честь знать.

Полковник Терехов ответил сразу. Пахомов представился.

— Олег! Ты?! Ну, наконец-то! — обрадовался начальник.

— Алексей Терентьевич, я всех своих людей потерял.

— Да слышал! Кручинин отзвонился!

— И про завод сказал?

— И про завод сказал.

— И что вы собираетесь делать?

— Закрывать завод будем. Кручинин у нас там, на месте, спецназ уже в пути, завтра будет. Группа поступает в распоряжение Кручинина, координаты завода у него есть. Думаю, вы справитесь.

— Справимся, — кивнул Пахомов.

— Ты сейчас где? — спросил Терехов.

— Да есть тут одно место.

— Далеко от Волкобойска?

— Не очень.

— Ты мне адрес скажи, я Кручинину позвоню, он подъедет, тебя заберет.

— Куда?

— А где он сейчас находится, туда и заберет.

— А где он находится?

— У него и узнаешь, — в голосе Терехова скрипнула раздраженная нотка.

— Я понял, товарищ полковник.

— За ребят отомстить надо, — понизив голос, подсказал начальник.

— Отомстим.

— Ну, все, я Кручинину звоню. А ты мне потом позвонишь, когда с ним будешь.

— Позвоню.

Пахомов назвал адрес и отключил телефон. После чего с чувством вины посмотрел на Марину Петровну. Женщине и без того досталось — дочь обидели, мужа убили, теперь вот новая напасть. Как бы самой не досталось.

— У вас здесь есть родня? — спросил он.

— А как же! Мама, брат.

— Вы бы ехали к маме.

— А что случилось?

— Ищут меня, понимаете. Нехорошие люди ищут. Вдруг найдут. Я себе не прощу, если вдруг под горячую руку попадете.

— И когда ехать? — разволновалась женщина.

— Прямо сейчас. Собирайтесь.

У Олега еще было время, и, пока Сайко собиралась, он успел сделать себе чай и бутерброд. А водку пить не стал. И без того с пятидесяти грамм захмелел. И зачем он только назвал этот адрес? Если чутье его не подводит, то этот адрес очень скоро станет известен Чащину. А он не дурак, он поймет, почему Пахомов оказался на квартире у Сайко. Тогда он перекроет доступ к фигурантам по другим уголовным делам, которые могут вывести следствие на него.

Но, возможно, чутье выдало ложную тревогу. Не мог полковник Терехов продаться волкобойской мафии. Во-первых, не тот он человек, а во-вторых, не успел бы… Впрочем, Кручинин мог просто ввести его в заблуждение.

Марина Петровна собрала вещи, раздраженно глянув на Пахомова, попросила его из квартиры. Выходя из подъезда, она сняла с сигнализации свою «Калину». Открыла багажник, положила сумку. Только тогда спросила, удостоив Олега косым взглядом:

— А вы куда?

— Да прогуляюсь.

— Подвезти?

— Ну, если вы настаиваете.

Олег понимал, что нельзя впутывать женщину в гиблое дело, но в то же время он не должен был выпускать ее из виду. Может, она прямым ходом отправится в полицию.

— Да нет, не настаиваю… — пожала она плечами.

— Может, вы не хотите со мной расставаться? — улыбнулся он, усаживаясь в машину.

— С вами интересно, — как-то не очень уверенно сказала женщина.

— И страшно.

— И страшно, — с непонятной какой-то радостью согласилась она.

— Страшно интересно.

— Да, страшно интересно! — как-то нервно развеселилась она.