Самая долгая ночь - Грег Кайзер

Науманн махнул рукой. Он как будто находится в зале суда, подумал Пройсс.

— Занимается этим делом некто Гискес, оберлейтенант абвера. Кальтенбруннер хочет, чтобы мы за ним приглядывали. Ты мне сообщишь, если вдруг что-нибудь узнаешь об этом Гискесе, договорились, Хорст?

Науманн пытливо посмотрел на своего протеже, как будто ему было что-то известно. Пройсс тотчас решил, что будет лучше, если он скажет правду.

— Я уже встречался с Гискесом, герр бригадефюрер, — признался он и рассказал, как они с Гискесом договорились обмениваться информацией, как Гискес выдал ему своего информатора Аннье Виссер, — абверовец наверняка заманил ее в свой силок «соловьиными трелями», только сейчас понял Пройсс — и поведал о последней облаве. Правда, он не упомянул о старухе, вылетевшей из окна третьего этажа.

Науманн снова затянулся папиросой, и она громко зашипела в тихом кабинете.

— Официально мы сотрудничаем с абвером, но я, Хорст… — Науманн приложил к губам палец, как будто собрался выдать какой-то секрет. — Я слышал опасные вещи. Попахивает предательством. Ведомство Канариса буквально кишит изменниками. Поговаривают о зреющем заговоре против фюрера. Настанет день, и они горько пожалеют о своих гнусных замыслах. И тогда мы займемся ими. Присматривай за этим Гискесом, постоянно держи его в поле зрения, чтобы в случае необходимости мы сразу могли забрать все нити «Нахтигаля» у абвера. Сообщай мне про каждый его шаг, договорились?

— Разумеется, — машинально ответил Пройсс, чувствуя, что от напряжения у него начинает трещать голова. Гиммлер желает видеть Голландию Judenfrei, свободной от евреев. Цёпф строит планы на его счет. И вот теперь ему придется следить за Гискесом, опять-таки из-за скверных отношений между СД и абвером.

— Превосходно, Хорст. Превосходно. Спасибо. Если у тебя еще остался коньяк, давай выпьем. Тебе не нужно отдавать «Ферран» Цёпфу. — Науманн улыбнулся. Пройсс наполнил бокал начальника почти до краев.

Науманн вытащил из кармана и протянул Пройссу портсигар — поцарапанный и погнутый, сохранившийся со времен их славного пребывания в России. Внутри, похожие на толстые бревна возле какой-нибудь деревенской лесопилки, лежали папиросы. При взгляде на них в голове у Пройсса тотчас возникла иная картина: тела мертвых евреев, рядами лежащие в яме.

Пройсс взял папиросу, защемил несколько раз картонную гильзу, чтобы в рот не попадали крошки табака, и прикурил от зажигалки бригадефюрера. Затем откинулся на спинку стула и попытался затянуться.

Он подумал, что оставил Россию в далеком прошлом, и там же те жуткие вещи, что напоминали ему о первых, победных, днях. И вот теперь он сидит вдали от этой страны, в Голландии, держа в руке вещественное напоминание о том времени.

Папироса зашипела и затрещала, рассыпая искры.

— У нас проблема, — сообщил Маус. Каген, сидевший за столом напротив, смерил его неприязненным взглядом. Они находились в пабе под названием «Дельфин» в паре кварталов от дома номер сорок семь на Аргайл-стрит. В помещении было темно — на улице шел сильный дождь. Крупные капли барабанили в окно, возле которого они сидели. Бармен принес им теплое пиво и вернулся к стойке.

— И ты тот, кто нам ее создал, — парировал Каген. Маус напряг руку — наложенные Рашелью швы тотчас дали о себе знать.

— Спарк не уймется, — продолжил тем временем немец. — Его подручные все еще там, продолжают следить за домом, а это значит, что Спарк все еще охотится за нами. — Полчаса назад они осторожно заглянули на Аргайл-стрит, и Маус указал на ганефа-соглядатая. Тот стоял в цветочном магазине напротив их дома, прижавшись носом к оконному стеклу. И хотя Маус не был на все сто процентов уверен, ему показалось, что это был Хью.

— Он охотится за тобой, гангстер.

Каждый раз, когда Каген открывал рот, Маусу было все труднее сдерживаться, однако на этот раз он промолчал.

— Даже если ему нужен я, то это светит неприятностями всем нам, верно я говорю? Тебе, Рашель, ее брату, Йоопу. — Маус предпочел не говорить Кагену, что неприятности светят их четверке в любом случае, даже если им удастся живыми и невредимыми уйти от Спарка и его громил. Он машинально потрогал рукоятку «смит-вессона», засунутого за пояс.

Каген отпил пива и посмотрел на залитое струями дождя окно, на людей, спешивших по улице с зонтами в руках. Впервые за долгое время он согласно кивнул.

— Да, — произнес он, понизив голос, и посмотрел Маусу в глаза, однако тотчас поспешил отвести взгляд. — Какое это имеет значение? Он нас не найдет, во всяком случае, пока мы живем в этом отеле.

Маус вытащил из пачки сигарету. Вчера он думал об этом весь день, да и сегодня тоже.

— Есть одно место, в котором он нас наверняка найдет, — произнес он. — И даже знает время, когда мы там будем. Я имею в виду летчика, О'Брайена. Спарку ничего не стоит нажать на него, и тот обязательно признается ему, когда и с какого места мы вылетаем. Спарк приставит пистолет к его голове. О'Брайен все ему скажет, как пить дать. — Маус знал, что прав в своих предположениях. Спарк уже наверняка в курсе, что у них на воскресенье в Бигглсвейде назначена встреча с О'Брайеном.

Он должен сделать все, что в его силах, чтобы остальные долетели до Голландии. Если этого не будет, то весь его план полетит псу под хвост. Когда же он ликвидирует своих спутников и вернется в Лондон, то спрячется от Спарка и его головорезов. Заляжет на какое-то время на дно, а затем найдет способ вернуться обратно в Штаты. Но сейчас самое главное — переправить эту четверку в Голландию.

— Когда мы приедем в паб в Бигглсвейде, Джек Спарк уже будет нас там поджидать, — сказал Маус. — Ему непременно захочется отплатить нам за то, что мы ему сделали. Меня он точно пристрелит. Тебя тоже, за компанию. Других — для того, чтобы избавиться от свидетелей. Вот такие дела. — Маусу вспомнился Мейер Лански, который был любитель прятать концы в воду. Интересно, жив ли еще Тутлс? Или беднягу-брадобрея уже сбросили в Ист-ривер, или отвезли на Лонг-Айленд и зарыли в какой-нибудь яме?

Каген покачал головой и поднял взгляд на Мауса. Его единственный здоровый глаз пылал ненавистью.

— Все ты! — выдавил он всего два слова.

А вот это уже слишком!

— Ты тоже хорош! Ты состоял в «Иргуне», — парировал Маус. — Отсидел в тюрьме. Только не говори, что за тобой никто никогда не охотился. Так что ты ничем не лучше меня.

— Ничего подобного, — с жаром возразил Каген. — Ничего подобного. Я сражался за свою родину, а не за деньги.

Маус расхохотался, и бармен посмотрел в его сторону.

— Выходит, ты у нас великий герой, так что ли? Сколько же арабов ты убил своими бомбами? Женщин, детей? Скажи, Рашель в курсе твоих подвигов? Ты хвастался перед ней, сколько людей ты убил, а, Wichser?

Каген встал и толкнул стол. Из двух высоких бокалов на столешницу выплеснулось немного пива. Пальцы немца сжались в кулаки.

— Сядь! — произнес Маус. — Сядь.

Немец сел, и наблюдавший за ними бармен снова принялся протирать тряпкой стойку. Маус понизил голос, чтобы никто, кроме Кагена, не смог услышать его слов.

— Нам нужно работать вместе, ты сам это сказал, иначе нам просто не выбраться отсюда живыми. Согласен?

Свои дела он решит сам. В удобное время и не здесь, а в другом месте.

Каген отпил пива и поставил бокал.

— Что ж, ты прав, — согласился он. — Ты единственный, у кого есть деньги, верно я говорю?

Кто про что, а немец, как всегда, про деньги.

— Нам придется шлепнуть Спарка, — заявил, секунду подумав, Маус.

— Шлепнуть? — переспросил Каген.

— Придется его убить.

— Только и всего? — язвительно переспросил Каген.

Маус пожал плечами.

— Причем еще до того, как мы покинем Лондон, иначе он подкараулит нас перед вылетом. Или он, или мы. Только так и никак иначе. Но мне одному не справиться. Во всяком случае… — и Маус поднял перебинтованную руку. Белая повязка была хорошо видна даже в полутьме скудно освещенного паба. — У Спарка есть два подручных, одного зовут Ричи, другого Хью. Возможно, кроме этих двоих у него есть еще кто-то.

— Тебе нужна моя помощь?

— Точно, ты догадливый, — подтвердил Маус. Каген ничего не сказал. — Ведь это твои собственные слова, что нам придется все решать на месте. Это как раз такой случай. По-другому тут поступить нельзя.

Каген задумался. Возможно, взвешивал все за и против. Однако Маус не сомневался в своей правоте. На его месте Мейер Лански поступил бы точно так же.

— Только при одном условии, — шепотом произнес Каген. Маусу пришлось податься вперед, чтобы расслышать его. — Ты приносишь деньги из банка, чтобы мы вдвоем могли присматривать за ними.