Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори

Кровь закипела. Её рука легла ему на затылок, запустила пальцы ему в волосы, и Гастон позабыл обо всём на свете. Слабый стон дрожал у него на губах, когда он сильнее впился в неё, наслаждаясь её вкусом, как малиной с мёдом и сливками.

Потом она вдруг оторвалась от него.

Лишённый блаженства, Гастон снова потянулся к ней, отчаянно желая продолжения.

Но она встала, отошла за кресло и, схватившись за спинку, сказала:

– Нельзя... Если твоя сестра вернётся...

К своему огромному удовольствию, Гастон заметил, что она часто дышит, а щёки у неё пылают. Её) тоже влекло к нему. От сознания этого он почувствовал себя рыцарем. Герцогом. Королём!

Агата убрала с разгорячённого лица волосы и, прищурившись, посмотрела на него:

– Тебе не заслужить нового изменения таким образом.

И от этих слов он мгновенно снова почувствовал себя жабой. Значит, вот как она о нём думает? Что поцелуй для него – всего лишь хитрый манёвр? Неужели она правда считает его таким подлецом?

– Не важно. – Он вскочил с кресла, но, прежде чем успел в ярости выйти из комнаты, Агата остановила его коротким вопросом:

– Зачем ты пришёл сюда, Гастон?

Он напрягся и остановился у двери. Ему хотелось избавиться от чувства, что никто на самом деле его тут не ждал. Он всегда был маленьким мальчиком, который никак не понимал причин людского презрения и всё время съёживался и ускользал, чтобы остаться в одиночестве, только бы не сталкиваться с враждебностью.

Но Агата дала ему возможность объясниться, подарила ему роскошь сомнений – и он воспользуется ею. Впервые на своей памяти он наслаждался компанией другого человека. Скучал по Агги, если они не были вместе. Высматривал её за каждым углом. Его сердце пробуждалось к жизни при одном взгляде на неё, когда она спешила куда-нибудь по коридору.

Он сунул руки в карманы бриджей и повернулся к ней лицом, с трудом выражая свои чувства словами:

– Мне... нужно было увидеть тебя.

Глаза у неё раскрылись чуть шире, и она сделала два шага к нему.

– Я был зол, я был в отчаянии и знал, что ты можешь помочь.

У Агаты поникли плечи.

Гастон бросился к ней и взял её руки в свои.

– Я пришёл не только из-за нашей сделки, но потому, что рядом с тобой я становлюсь лучше.

Она стиснула его руки.

– А сегодня, – продолжил он с самоуничижительной полуулыбкой, – меня тошнит от самого себя.

Вряд ли он сможет признаться ей, что сказал Жоржу, прежде чем выбежал из зала. Даже не спрашивая её мнения, он знал, что она не одобрит его угроз отречься от брата. Независимо от того, каким подлым был мерзавец.

Её глаза цвета весенней листвы смотрели на него с обожанием. Дышать стало легче, и на лице расцвела широкая улыбка. Она отвела его назад к креслам у окна и, тоже улыбнувшись, проговорила:

– Сними этот смешной камзол и расскажи мне обо всём.

Он с радостью скинул камзол и бросил его на пол. Потом сел и положил ногу на ногу.

– У тебя есть чай?

– Увы, нет. Но могло остаться печенье.

Агата хотела встать, но Гастон остановил её, схватив за руку.

О себе говорить не хотелось. Несомненно, это было странное чувство, но в ту минуту он желал насладиться обществом этой обворожительной девушки-чародейки.

– Расскажи мне, почему ты сбежала из дома.

Агата откинулась на спинку кресла и, глядя на него, спросила:

– Ты правда хочешь знать?

– Я всё хочу о тебе знать, Агги.

Щёки у неё мило вспыхнули, и она отняла у него руки.

– Даже не знаю, с чего начать.

Гастон сдержал первый вопрос, который пришёл на ум: «Откуда у тебя этот невероятный волшебный дар?» Вместо этого он подсказал ей:

– В тот день в лесу мне показалось, что ты бежишь от чего-то... или от кого-то.

– Да. – Она посмотрела в окно. – Мой отец ненавидит мои... способности. Он бы наказал меня за то, что я их использовала.

Гастон не мог сдержать возмущения.

– Какая жестокость! – воскликнул он.

– Но сбежала я по другой причине, – поспешила объяснить Агата. – Вообще-то я намеревалась остаться дома и дождаться возвращения мамы.

Она умолкла и заморгала, лунный свет заблестел на её влажных ресницах.

– Твоя мама? – осторожно подтолкнул её Гастон к продолжению.

– Мама ушла, когда я была маленькой. Она была необыкновенной. – Всё ещё глядя в окно, Агата смахнула со щёк слёзы. – Жизнерадостной и красивой. Доброй и заботливой. И сильной. Но магия начала разрушать её мозг. В ту ночь, когда она сбежала... она напугала меня.

Гастон, боясь прервать её, старался не дышать.

– Обычно мы вместе занимались магией. Ускоряли рост овощей в огороде или просто веселились. Однажды, когда мне приснился кошмар, она оживила моего плюшевого пёсика. Малыш обнял меня и до утра напевал мне на ухо колыбельные. – Агата проглотила слёзы и прерывистым голосом добавила: – Я знаю, что она меня любила и рано или поздно непременно вернулась бы.

– Но она не вернулась? – спросил Гастон, пока Агата пыталась взять себя в руки.

Девушка покачала головой, и Гастон вынул из кармана жилета чистый носовой платок и протянул ей.

– Спасибо, Ваша Галантность, – Она сквозь слёзы улыбнулась.

Ваша Галантность. По жилам Гастона пробежало возбуждение, в груди потеплело. Чтобы услышать, как она называет его этим именем, он готов сделать что угодно. Гастон выпрямился.

– Что же заставило тебя покинуть дом?

Её тонкие ноздри затрепетали, брови нахмурились.

– Отец пообещал меня дьяволу.

Гастон похолодел.

– Как это?

– Отвратительному старому негодяю, который хотел использовать мой дар в своих целях. – Агата подняла голову; она уже не плакала. – Я поклялась, что никогда этого не допущу... – Она умолкла и снова стала смотреть в окно.

Гастон ничего не понимал. От него отец отворачивался, потому что сын не соответствовал представлениям общества о мужественности. Но почему отец Агги отвергал её дар, стремился сбыть её с рук? Это невозможно было постигнуть.

– Кареты начинают разъезжаться, – сказала Агата. – Тебе нужно идти.

Гастон не разделял её опасений, голова у него шла кругом.

– Гвен останется до самого конца бала. У нас ещё есть время.

Он определённо и сам был не ангел и пытался использовать её способности для своей выгоды. Это в природе человека, рассудил юноша. Но презирать такую силу? Наказывать невинное дитя за столь невероятный дар – это противоречило здравому смыслу.

– Я не понимаю... Почему отец не ценил твою способность к магии? – настойчиво спросил Гастон. – Он боялся тебя?

Глаза у Агаты потемнели, как грозовые тучи, и она ответила:

– Он считал мой дар противоестественным. Порочным.

– Почему же он женился на твоей матери?

– Он стал осуждать мою силу только после маминого ухода. Говорил, что она стала меняться, что у неё помутилось сознание. Она помогала людям в нашей маленькой деревне и за её пределами. Но папа говорил, что она возвращалась от пациентов... неуравновешенной. Одержимой. – Агата резко наклонилась вперёд и схватила Гастона за руку. Он чуть не выскочил из кожи. – Я не могу позволить, чтобы со мной случилось то же самое, Гастон. Понимаешь? За волшебные способности надо платить, а я не хочу рисковать своим рассудком.

Гастон не мог пошевелиться. Он думал, что она наложила на него обязательства в их сделке, потому что хотела изменить его – вылепить из него нового, лучшего человека. Но, похоже, обмен был ещё более буквальный.

– Хочешь сказать, что, когда я делаю добрые дела, то плачу определённую цену за каждое преображение?

Уголок рта Агаты дёрнулся, и она подумала, прежде чем ответить:

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Я каждый раз теряю сознание, как тогда в первый раз в коридоре, даже если ты стараешься заслужить очередное превращение хорошими поступками. Но когда я одела сирот, то почувствовала душевный подъём и прилив сил. Не понимаю почему. – Она зарыла лицо в ладонях. – Я хочу использовать свой дар, чтобы помогать людям, лечить их, но мне многое непонятно. Если бы только мама могла научить меня.