Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна

«Не верю, что он не осведомлен о делах принцессы с эйланцами, – мрачно рассуждал Даниш. – А ведь я считал его достойным человеком!»

«А я считала достойным человеком вас, граф», – отвечала в мыслях. Считала да просчиталась.

Камелия приветствовала герцога сияющей улыбкой:

– Дядя Вильфред! Вам уже лучше?

Даниш упомянул, что после обильной трапезы в Лейре у герцога случился приступ грудной жабы. Клогг-Скрапп и сейчас был бледен, но ответил бодро, даже игриво:

– Я старый боевой конь, милая. Вот увидите, я еще на свадьбе вашей дочери станцую!

Камелия звонко рассмеялась. Но я успела немного узнать ее и готова была поручиться: чем счастливее кажется принцесса, тем хуже у нее на душе.

– Садитесь, дядя, – она под локоть повлекла герцога к столу и тут же окликнула по-ригонски: – Граф Даниш! Идите к нам. Хочу, чтобы вы сели со мной. Кайса, покажите его высочеству, какую прелесть подарил мне граф.

Приближенные расступились, пропуская к принцессе нас с фрейлиной, и я увидела улыбку в прозрачно-голубых глазах герцога.

– Так это и есть ваша необыкновенная снежная кошка, о которой столько судачат? – обратился он к Данишу. – Хороша, ничего не скажешь.

Принцессино «подарил» насторожило. А граф и не подумал возразить, хотя, вручая меня принцессе, сказал лишь: «Надеюсь, это милое создание скрасит вам тяготы пути». Разве это не означало, что потом он заберет меня назад?

– Распорядитесь, пусть Белке дадут что-нибудь вкусненькое, – велела принцесса трактирщику, который стоял за ее стулом, дабы лично прислуживать будущей королеве.

Тот кинулся выполнять с таким рвением, словно ему обещали баронство.

Мне выкатили низкий столик, повязали салфетку. Подавальщики торжественной вереницей несли блюдца и мисочки с яствами, ставили, кланялись и отходили, выстраиваясь в ряд. Принцесса смеялась, а когда последний слуга, рыжий мальчишка в короткой курточке, занял место с краю, захлопала в ладоши. Вайнорцы подхватили. Я старалась есть деликатно и с достоинством, как истинно королевская кошка, хотя под взглядами десятков глаз кусок в горло не лез, а пища, наверняка очень недурственная, лишилась вкуса.

Только к концу я осознала, что разговор за столом принцессы велся на ригонском. Ее высочество изъяснялась бегло, с милым акцентом, иногда путала слова и окончания, но не думаю, что ей требовались дополнительные уроки – только практика.

Наконец обед кончился. Прежде чем продолжить путь, принцесса выразила желание написать пару писем. Я чуть не подпрыгнула на месте. Вот оно!

Графиня Виртен попыталась отговорить свою госпожу:

– Стоит ли терять время? Мы и так задержались. Отослать письма вы сможете только из Альготы, с дипломатической почтой. Или ваше высочество намерены отправить курьера? По такому морозу?

– Нет, разумеется, – с досадой ответила принцесса.

– Так, может быть, лучше отложить письма на потом?

– Потом, – отрезала Камелия, – мне будет некогда!

Когда половой вел нас по коридору, откуда-то сбоку, из-за деревянной стены донесся голос Даниша. Ему отвечал граф Скадлик. Слишком тихо – человеку точно не услышать. Даже я еле разбирала слова, и то лишь потому, что разговор шел на повышенных тонах.

– Только не говорите, что оказались в Лейре случайно, Даниш! – сипел Скадлик. – Знаю я вас! Думаете втереться в доверие к принцессе… Его величеству будет доложено о вашем самоуправстве!

– Вы полагаете, я тут без его ведома? – отвечал Белый Граф ледяным тоном, каковым и подобает владыке зимы. – Хотели, чтобы невеста короля заплутала в снегах? Поэтому не сумели расчистить железную дорогу?

– Да как вы смеете, мальчишка!

Мы свернули за угол, и ответа Даниша я не услышала.

Ее высочеству предоставили комнату с большими окнами, подали писчие принадлежности. Я крутилась рядом, время от времени с подлинно кошачьей непосредственностью взбираясь на массивный письменный стол и заглядывая в бумаги.

Увы, ни одно из трех писем не начиналось словами: «Ненаглядный Фьюго, любовь моя…» «Милая мама», – писала Камелия, – «Драгоценная моя сестренка», «Дорогой брат». Как видно, у королей не в обычае обращаться к получателю по одному лишь имени.

Я прочла все, что смогла – вдруг настоящее послание спрятано между строк? – но ничего подозрительного не обнаружила. Принцесса описывала, как ее принимают в Ригонии: всюду собирается толпа, люди ликуют, словно у них праздник, выкрикивают имя своей будущей королевы. «А еще, – рассказывала Камелия, – мне подарили чудесную снежную кошку. Уверяю, вы такой никогда не видели, и сейчас она как раз помогает мне писать это письмо…»

Закончив, принцесса свернула свои послания и к каждому приложила маленький неброский перстень. На бумажных прямоугольниках расцвели синие печати. Кит на гребне волны – знак королевского дома Вайнора.

Ее высочество позвонила в колокольчик. Вошли Кайса, за ней графиня Виртен.

Когда Камелия велела позвать кавалера Джеруча, чтобы вручить ему письма, графиня заметила:

– К чему эти хождения туда-сюда? Пусть Кайса отнесет.

– Меня учили, – холодно проговорила Камелия, – что королевская почта не должна оставаться без присмотра. Ее надлежит передавать для хранения и отправки особо уполномоченному лицу в его собственные руки со всей надлежащей предусмотрительностью. А вы предлагаете мне нарушить это правило, доверив письма слабой неопытной девушке, на которую могут напасть, которую могут обмануть или отвлечь…

Щеки Кайсы заалели, она порывисто вздохнула, собираясь возразить. Однако раздумала и, пробормотав: «Бегу за кавалером», вылетела из комнаты.

Момент был серьезный, но я внутренне улыбнулась ее словам. Счастлив кавалер, за которым бегают такие хорошенькие барышни!

– Ваше высочество, – возмутилась графиня. – Вы же не думаете, что кто-то из нас может умышлять против королевского дома?..

Даниш говорил, она в родстве с герцогом Клогг-Скраппом.

– Мне не придется об этом думать, если я буду следовать заведенному порядку, – ответила принцесса. – И очень прошу, графиня, впредь не указывать мне, что делать.

Графиня Виртен выпрямилась, приняв оскорбленно-величественный вид:

– Простите, ваше высочество! Но как ваша гоф-дама я обязана заботиться о вашем благе…

– Будущая гоф-дама, – принцесса умолкла, давая графине осознать, что ее положение вовсе не так бесспорно, как она полагала.

Лицо почтенной дамы под слоем пудры и белил потемнело и изрезалось морщинами, до сих пор почти незаметными, ноздри гневно затрепетали.

Некоторое время спорщицы пронзали друг друга взглядами, затем будущая (или нет?) гоф-дама опустила глаза и склонилась перед дочерью своего короля. Я ей даже посочувствовала. Наверное, страх как обидно, когда тебя ставит на место худенькая девчонка, которой еще и двадцати нет.

Вернулась Кайса. Вслед за ней вошел знакомый уже эйланец, строгий и безупречно почтительный. Со всеми положенными церемониями он принял из рук ее высочества письма, поставил на них собственные печати – зеленые, с почтовым голубем под защитой меча, уложил в плоскую шкатулку, покрытую вязью таких же печатей, и удалился.

Эти простые действия возымели поистине чудесный эффект.

– Вот теперь едем! – весело сказала Камелия.

Кайса побежала за шубами. Я – следом. Секретарь со шкатулкой! Надо успеть за ним! Я слышала, как стучат, удаляясь, спорые мужские шаги – внизу лестницы, в передней, у дверей…

– Белка! Ты куда?

Меня погребло под грудой меха – это Кайса уронила шубы. Уверена – нарочно. Пока я выбиралась из мягкой ловушки, фрейлина успела изготовиться и приняла меня прямо в руки. Удрать от нее, не подняв переполох, было уже невозможно. Я не стала и пытаться.

Позже.

Узнаю, в каких санях едет кавалер, и проберусь к нему.

Он – моя цель, теперь это ясно.

Опасно держать компрометирующие послания при себе, когда рядом фрейлины, служанки и очень настырная гоф-дама. Принцесса сама дала мне подсказку: ее почта хранится у особо уполномоченного лица под защитой магии, закона и внутреннего придворного распорядка. Всякий, кто посягнет на шкатулку с печатями, совершит преступление против вайнорской короны.