Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Иоанна Хмелевская

— А я все-таки надеюсь, что мы — глупые бабы и со своими выкладками не туда зашли. А на самом деле все выглядит по-другому, — сказала я, сама не веря своим словам. Ведь график мы составили очень тщательно, против фактов не попрешь, факты же коллеги сообщали нам намного охотнее и правдивее, чем милиции. А у Збышека и мотив имеется, и возможность была.

— А как же дверь? — прервала мои мысли Алиция. — Дверь между кабинетом и залом.

— О, и в самом деле! Чует мое сердце, с этой дверью что-то важное связано. Ты, случайно, не знаешь, где мог быть ключ от нее?

Алиция задумалась, потом медленно произнесла:

— Это было очень давно… Давно это было…

— Говори же, как давно? Еще до Первой мировой войны?

— Нет, года три назад. Еще когда у нас был директор. Тогда ключ лежал в ящике его стола. Он при мне как-то запер эту дверь. Ключ достал из ящика стола, самого нижнего. Думаю, потом опять туда его положил.

— Ох, боюсь, Лешек правду сказал, первый раз в жизни высказал здравую мысль: убийца запер эту дверь на ключ. Только вот зачем?

— Ясно зачем — дверь могла сама по себе распахнуться в самый неподходящий момент.

И в самом деле, ручка двери давно была испорчена, дверь прикрывалась неплотно и иногда сама по себе распахивалась.

— Ну предположим, ключ действительно был в ящике, он его взял, а куда дел потом? Нет, ужасно все это, ведь факты против Збышека…

— А может, Ядвига? Збышек сказал, что слышал два мужских голоса, а у Ядвиги бас…

Стечение улик против Збышека очень мне не нравилось. Збышек — единственный во всех отношениях порядочный человек не только у нас в мастерской, но и во всех проектно-архитектурных мастерских нашей страны! Умный, благородный, честный. Самая моя большая, самая горячая платоническая любовь…

Преисполненная беспокойством о судьбе Збышека, я никак не могла сосредоточиться на всех аспектах расследования, смутно отдавая себе отчет в том, что множество важных вещей мы с Алицией упустили. Мозг мучительно сверлила какая-то мысль, а я никак не могла вспомнить, какая именно.

— Наше с тобой частное расследование ведется в более выгодных условиях, чем официальное, — заметила Алиция. — Мы знаем своих коллег как облупленных, знаем, кто на что способен, знаем, какие у них проблемы.

Я согласилась с подругой:

— Вот именно. И не так уж глупо мы ведем дело. Взять, к примеру, Рышарда. Ведь и ты тоже не сомневаешься, для него выезд за рубеж — вопрос жизни и смерти, его и десять покойников не остановят. Или вот Моника…

— Моника слишком умна, чтобы пойти на такое. В конце концов, для нее главное — дети. Хотя кто знает? Может, ради детей она и не на такое пойдет.

— Вот и дьявол то же сказал, — буркнула я. — И не трогай тех, кого мы оправдали, а то вернемся на исходные позиции. Если следовать твоей логике, уж скорее убила Ядвига, тоже ради благополучия своего ребенка.

— Так я же и говорила — Ядвига!

— Фараоны вас обыскались! — вдруг раздался голос Янека над нашими головами. — А я догадался, где вы можете быть, вот и пришел за вами. Очень интересно знать, что они там новенького придумали. А ну марш на допрос!

Янек донес милиции о двери из кабинета в зал, в связи с чем и разыскивали Алицию, ведь она дольше других работает в нашей мастерской, почти столько же, сколько и Янек. По стажу работы ее превосходили только Зенон и Ирэна. Я пока следствию не требовалась.

В нашей комнате все было тихо и спокойно. Лешек отсутствовал, Януш с Витольдом трудились за столом Януша над очередным экспериментальным куском пластика. Место Витольда было свободно, и не успела я усесться за свой стол, как появился дьявол. Закрыв глаза, я потрясла головой, потом посмотрела еще раз. Дьявол устроился поудобнее.

— Ну и дура же ты, как я погляжу, — невежливо начал он. — Кто тебе сказал, что звонил убийца? Не могли Тадеушу позвонить по другому делу? Или по этому, но другой человек?

Умные мысли изрекала нечистая сила и уже не казалась мне такой противной.

— Ты не исключаешь сообщника? — спросила я с интересом.

— Разве что им будешь ты, — бросил он презрительно. — Скорее звонили по другим делам.

— Сам дурак! — я тоже с презрением поглядела на него. — Тогда бы человек сказал об этом. Ведь о телефонном звонке нам все уши прожужжали, милиция каждого на этот счет выпытывала, и если человек невиновен, признался бы.

— Не обязательно. Не хотел навлекать на себя подозрения, да мало ли из каких еще соображений молчал. Такие тут у вас скользкие дела с этим Столяреком, не всякому хочется, чтобы о них знали.

— Сомнительно. Кто-то телефонным звонком выманивает Столярека из комнаты, и через минуту его убивают в конференц-зале. Поразительное стечение обстоятельств!

— Нет, своей глупостью ты сведешь меня с ума! — рассердился дьявол. — Вот уж не думал, что ты до такой степени тупа! Кто сказал, что через минуту? Вызвали его в двенадцать пятнадцать, так? А убили во сколько, знаешь? Ничего ты не знаешь! Время смерти врач устанавливает с допуском в пятнадцать минут. А может, он дал дуба буквально за минуту до прихода Януша? Проверь, у тебя есть возможности.

— Какие такие возможности? — рассеянно поинтересовалась я, ибо замечание дьявола возродило во мне надежды и крайне меня взволновало.

— Со мной нечего играть в прятки, — ехидно заметила нечистая сила. — Мы оба прекрасно знаем, почему ты так горячо взялась за расследование. Не только Збигнев тебя волнует, не только Збигнев. Будь прокурор старым, кривым и плюгавым, не проявляла бы ты такой прыти.

— Не морочь голову, что толку, что я так горячо взялась…

— До чего же противно иметь дело с этими людьми! — философски заметил дьявол. — За что мне такое наказание? Слепая ты, что ли? Не видишь, что ты его тоже интересуешь? Ведь такие вещи баба должна чувствовать, если она не скотина бесчувственная!

— Ты так думаешь? — усомнилась я.

— Мне думать нечего, я знаю. Ну, мчись к нему, мчись, сообщи что-нибудь интересное, он тебе тоже сообщит, пообщаетесь друг с другом… Помни, про ключ знаешь только ты и убийца.

— Спятил? — возмутилась я. — С чего взял, что только я и убийца?

— Подумай сама, и поймешь, не стану я тебе помогать, не такие мои функции. А вот с прокурором согрешить — могу помочь, это дело по мне.

— Ну так помоги, если и в самом деле можешь, я не откажусь.

Обхватив обеими руками косматое колено, дьявол, ехидно хихикая, принялся раскачиваться на стуле. Вдоволь накачавшись, он наклонился ко мне, опершись локтями о мою чертежную доску.

— Ладно, так и быть, одну вещь я тебе открою, не люблю, когда у людей появляются надежды… Мне известно точное время смерти Столярека, и милицейский врач тоже пришел к этому же выводу. И время это в точности совпадает с прорехой в алиби Збигнева.

— Чтоб тебя гром разразил, нечистая сила! — в бешенстве вскричала я. — Сгинь с моих глаз, пошел ко всем чертям!

— Сгину, когда захочу, — фыркнул тот. — Так легко тебе от меня не отделаться.

Я и сама это знала. В моих битвах с воображением всегда побеждало воображение. Что бы я ни делала, оно оказывалось сильнее меня. Прищурившись, со злостью смотрела на эту образину и вдруг сообразила — ведь не прикована же я к этому месту. Если он не желает исчезнуть, я могу уйти. А этот пусть сидит тут хоть до Судного дня.

— Прощай, — холодно произнесла я. — Чтоб тебе лопнуть!

Встав со стула, я прихватила сигареты и покинула комнату, боясь оглянуться — а ну как этот нахал последует за мной? Обошлось.

Оставаться долее в неизвестности относительно Збышека я не могла и отправилась прямиком к нему в кабинет. Повезло, застала его одного, и вид у него был удрученный. Впрочем, это было обычное состояние Збышека в последнее время, вызванное не только неприятностями личного характера, но и катастрофой, грозившей нашей мастерской, — как главный инженер, он очень болезненно ее переживал. Я решила тут же немедленно все выяснить.

— Пан Збышек, — тихо начала я. — Вы меня знаете, мое отношение к вам тоже известно. Надеюсь, не сомневаетесь — передуши вы хоть полгорода, я вас осуждать не буду.

Подняв голову от каких-то бумаг, Збигнев с интересом посмотрел на меня.

— Я и в самом деле не сомневаюсь, уж очень извращенные у вас представления о том, что хорошо и что плохо. А к чему вы ведете?

— Я лично убийство Столярека считаю не преступлением, а общественно полезным делом, достойным всяческих похвал. Человек, совершивший такое деяние, достоин награды, а не кары. Он оказал обществу большую услугу, и вы это знаете так же хорошо, как и я. И хотя я лично терплю убытки в связи со смертью Тадеуша, считаю своим долгом сказать вам об этом прямо. Так что и вы скажите прямо — это вы его прикончили?

Збигнев нервно вздрогнул.

— Послушайте, пани Иоанна, — сердито сказал он. — У меня и без вас хватает неприятностей. Не морочьте мне голову.