Ради славы Вселенной - Пол Андерсон

Она не рассчитывала на ответ. Команде корабля не полагалось прибегать к корабельной автоматике, чтобы шпионить друг за другом. Вален недавно дал Лиссе ко всему полный, капитанский доступ, такой же, какой имелся у него самого. То было всего лишь проявление любезности с его стороны и вряд ли имело какое-то практическое значение. Лисса совсем забыла об этом жесте капитана и очень удивилась, когда «Дагмар» ответил на ее вопрос:

— Вероятно, пишет какую-то программу. Я не могу сказать наверняка, потому что он пользуется персональным компьютером, не подсоединенным к моей сети, и заслоняет клавиатуру и дисплей от моих сенсоров. Хотите, чтобы я провел визуализацию?

— Нет-нет. Мне просто нужно с ним поговорить. Я пойду к нему. — И Лисса направилась в электронный отсек.

Эскер уже научился управляться с нулевой гравитацией. Он ссутулился, обвив ногами опорную стойку, а компьютер был пристегнут к его коленям — миниатюрный лэптоп, достаточный для несложной работы. Когда Лисса вошла, Эскер быстро вскинул голову и поспешно закрыл крышку лэптопа. Лисса улыбнулась.

— Добрый день. Чем занимаетесь?

Эскер сглотнул.

— Э-э… М-м… Экспериментирую. Я не хочу показывать свою работу никому, пока ее не закончу.

— А почему вы не воспользовались компьютерной системой «Дагмара»? Вы бы закончили в десять раз быстрее, не говоря уже о тупиковых вариантах, в которые вас может завести эта слабая машинка.

Эскер вспыхнул, потом побледнел. Как он осунулся за последние несколько смен! Он стал молчаливым, замкнутым, всех сторонится. Лисса почти соскучилась по его злобным, язвительным замечаниям.

— Когда моя программа будет готова и я буду ею доволен — тогда и введу ее в общую базу.

«А если у тебя ничего не получится, никто об этом не узнает, даже «мозг» корабля — ведь ты сотрешь все записи. Бедный, одинокий дьявол».

Лисса решила, что лучше больше не касаться этой темы.

— Как хотите. Боюсь, в двенадцать тридцать вам придется оставить свое занятие и присоединиться к остальной команде.

Эскер мрачно зыркнул на нее.

— Почему?

— Они готовы практиковаться вместе с вами.

— А где будете вы?

Лишь после паузы он добавил:

— Миледи…

— Где-нибудь. — У нее по коже пробежали мурашки веселого озноба. — Я дала физикам основные инструкции и больше не буду путаться у них под ногами. Это ваша команда. Приучите их работать вместе с вами.

— Понятно, — сказал Эскер. — А вы сами тем временем будете «где-нибудь»…

— Послушайте, — сказала Лисса как можно спокойнее. — Тренировка займет у вас совсем немного времени. Я надеюсь. Мы не должны опоздать к началу большого события. Однако, когда вы закончите подготовку, мы проведем еще пару тренировок и отдохнем — и только потом отправимся к месту назначения. Мы проделаем все маневры при включенной гравитации, чтобы люди нормально себя чувствовали и восстановили тонус мышц. Капитан Вален считает — и я с ним согласна, что нам лучше прибыть на место действия, находясь в полной форме. И тогда у вас будет время закончить свой проект, если захотите.

«Конечно, ты захочешь. Последнее время ты почти не спал, правда?»

— Капитан Вален… — Эскер посмотрел на свой компьютер. — Хорошо, миледи. А теперь, если вы не против, я запишу промежуточный результат, а уж потом приступлю к своим обязанностям.

— Конечно.

«Если бы я могла поделиться с тобой своим счастьем… Но ты, наверное, даже не представляешь, что такое счастье. Нет, скорее всего, не представляешь. Так стоит ли мне расстраиваться из-за тебя?»

— Желаю удачи, — сказала Лисса и вышла.

Элиф, Тесса и Ноэль почти закончили обед, а сузаянец, очевидно, только собирался приступить к еде. По молчаливому соглашению он обедал отдельно — при такой физической разнице совместное питание всей команды могло бы повлечь за собой кое-какие проблемы.

— Вы не собираетесь присоединиться к товарищам? — спросил женщину Медноруд.

Лисса из вежливости задержалась рядом и сказала:

— Я пообедаю позже. Сперва мне нужно повидаться с капитаном.

Сияющие глаза сузаянца блеснули.

— Вы голодны.

Лисса рассмеялась — немного нервно, как показалось ей самой.

— Неужели ваша чувствительность к эмоциям простирается так далеко? Да, я не прочь перекусить, но это не к спеху.

Голос прибора-переводчика зазвучал тише и стал похож на мурлыканье сузаянца:

— Почтенная госпожа, позвольте дать вам совет. Возможно, вам стоит быть… осмотрительнее. Чувства, которые к вам испытывают, стали сильней.

Лисса смутилась.

— Что вы имеете в виду?

Дрожь, пробежавшая по длинному телу Медноруда, вероятно, соответствовала людскому пожиманию плечами.

— Я чувствую эмоции, а не мысли. И в отношении существ другой расы мои возможности ограниченны… Я воспринимаю основные эмоции, оттенки от меня ускользают. И все же я ощущаю радость и яростную горечь, и даже дружелюбное, хотя и отчасти смешанное с похотью любопытство. Это позволяет мне догадаться о том, что, скорее всего, сейчас интересует окружающих.

Губы сузаянца не могли изобразить человеческую улыбку, а его речь передавалась бесчувственным прибором-переводчиком, и все же Лиссе показалось, что она угадывает доброжелательность, беспокойство и даже нечто вроде любви.

— Это не мое дело, как говорится в вашем расхожем выражении, тем более что я здесь совсем чужой. Но я прошу вас не допустить разобщенности. Мы направляемся в загадочное место. Мы должны сохранить единство.

— Конечно.

Медноруд покинул кают-компанию. Лисса смотрела ему вслед, пока тот не скрылся, и только потом двинулась дальше.

Она понимала, что сузаянец прав.

«Мы с Гервардом были слишком беспечны. Но все случилось так неожиданно, так быстро… Нет, нашему поведению нет никаких оправданий. Никто не освобождал нас от ответственности, мы отвечаем и за команду, и за цель экспедиции».

В прежних экспедициях Лисса не заводила любовных отношений, за исключением пары рейсов, когда путешествовала вместе с Томасом Вайтривером. Но тогда она заранее знала, что будет с ним. Они надеялись, что отношения между домами Виндхолмов и Вайтриверов удастся скрепить еще одним браком. Со временем эта надежда угасла, и Лисса рассталась с Томасом — с грустью, но без горечи. Томас был слишком молод. На планете она могла позволить себе любые личные отношения — там ревность не могла принести беды.

«Но, проклятье, Гервард — самый лучший любовник из всех, какие у меня были! Умелый, внимательный, страстный… И к тому же — самый лучший человек из всех, с кем я до сих пор встречалась. Мудрый, нежный, решительный. Он вернулся из непроглядной ночи — это я вывела его к свету, сказал он, — и обрел такую внутреннюю силу, такие знания, каких я не могу даже себе представить. Ведь я никогда не была во тьме. Папа с мамой, наверное, сперва не обрадуются моему выбору. Но они узнают Герварда получше и поймут. А пока нам и вправду стоит вести себя более сдержанно. Если, конечно, мы сумеем. Как можно скрыть от людей свое счастье?»