Легенды старого Киева - Вадим Николаевич Бурлак

А вот с "брюхатыми куркулями" приходилось долго возиться. Потому среди торговцев подделками считалось особым шиком убедить богатого селянина. Прямо на базаре для этого разыгрывалась целая "комедия" с участием нескольких "артистов".

Обычно подходил к приезжему опрятно одетый человек, по виду провинциальный учитель или мелкий чиновник, и тихо, будто пару дней ничего не ел, заводил разговор:

— Простите, что остановил вас и отнимаю время… Но в этой толпе мне не к кому обратиться… Я сразу почувствовал: вы истинный ценитель старины и всего изящного!..

Состоятельный селянин удивленно выпучивал глаза от таких слов, но, как правило, не отталкивал стеснительного, вкрадчивого незнакомца.

— Ну?! Шо надо?..

— Понимаете… Мне достались, волею судьбы, по наследству старинные карты Киева, на которых указаны места, где спрятаны сокровища. Вот, поглядите…

Незнакомец ловко выхватывал из-под полы сложенный лист старинной бумаги, боязливо озирался, совал его под нос селянину и шепотом пояснял:

— Это Аскольдова могила. От нее пять шагов к Днепру, а затем — одиннадцать шагов вправо, и — копать в половину вашего роста…

— И шо будэ, як выкопаты?..

Продавец карты от подобного вопроса жмурился, делал многозначительную паузу и припадал к уху собеседника:

— Золото Владимира Мономаха — вот что будет!.. По самым скромным подсчетам, его там на два воза наберется.

— А чего ж ты, шановный, сам не добудешь то золото? — отстранялся и смотрел с подозрением селянин.

— Вы на мои руки взгляните, — горестно отвечал владелец карты и печально сам взирал на свои, подозрительно синие, ладони. — Медомуколоботрантус — одним словом…

— Шо?..

— Неизлечимое разжижение костей, — обреченно пояснял торговец. — Этими руками не то, что выкопать яму, лопату поднять невозможно… К тому же, сударь, я сегодня должен отправиться на лечение в Мариуполь.

Но не так-то просто было прошибить тертого, зажиточного селянина.

Пока он сопел, разглядывал карту и синие ладони, пораженные загадочной болезнью, в игру вступал еще один "артист":

— Месье Непейвода!. Месье Непейвода!.. Как же так?! Это никуда не годится!.. Вы нарушаете нашу договоренность!.. — К торговцу и потенциальному покупателю подскакивал возмущенный господин. — Я, конечно, глубоко скорблю по поводу вашего неизлечимого заболевания, но ведь вы же обещали!..

Владелец карты в ответ гордо вскидывал голову, и глаза его еще больше наполнялись страданием, словно он собирался декламировать самые печальные стихи Семена Надсона.

Но вместо горестных поэтических строк звучал прозаически обвинительный монолог:

— Мне горько произносить это, но вы бесчестный человек, господин Мендельсон!.. Неделю назад вы приобрели у меня карту с обозначением клада у Лютеранского кладбища. При этом вы дали мне слово, что половину найденных сокровищ пана Вишневецкого передадите на содержание сиротского приюта. А два дня назад целый воз добытых вами драгоценностей отправлен из Киева в неизвестном направлении. Однако сироткам так ничего и не досталось…

От этих обличительных слов господин Мендельсон бледнел, хватался за сердце и сокрушенно бормотал:

— Простите… Простите, месье Непейвода… Я в самом деле совершил бесчестный поступок. Позарился на дом в Париже и на пятьсот десятин с винокурней под Херсоном. Мне теперь остается только…

Господин Мендельсон неожиданно обрывал свое покаяние, разворачивался и уходил — то ли кидаться с высокой кручи в Днепр, то ли стреляться, то ли вывозить киевских сироток в свой новый дом в Париже.

А ошарашенный недоверчивый селянин провожал горестную фигуру Мендельсона сочувственным взглядом.

"Темнота всё скроет"

Как правило, после такой душераздирающей сцены раскаяния, селянин соглашался приобрести карту. И давал обещание щедро поделиться найденным добром с сиротами, убогими и обездоленными.

Иногда перед встречей с продавцом аферисты запускали в дело гадалку.

— Постой, красавчик!.. Погоди, ласковый пан!.. — подскакивала она к намеченной жертве. — Не пройди мимо своего счастья и богатства!..

Гадалка смотрела с таким восторгом, а "золотое" монисто ее так сверкало на солнце, что пройти мимо не было сил.

— Не возьму, красавчик, с тебя денег за предсказание. Лишь прошу, когда оно сбудется, не забудь про меня. Подари одну тысячную часть сокровища, каким завладеешь через два дня. Высоко взлетишь и долго будешь счастливо парить, ненаглядный соколик! Главное — сейчас не пройди мимо своего счастья…

Селянин радовался, что у него не выпрашивают денег за предсказание, потому и верил гадалке.

Конечно, новоявленный владелец поддельной карты отправлялся на поиски сокровищ, стараясь не привлекать к себе внимания.

"Ночная темнота все скроет", — наивно полагал незадачливый кладоискатель. Но ошибался.

Едва его лопата вонзалась в землю, как один из продавших фальшивую карту, сообщал полиции:

— Господа! Какой-то подозрительный дядька яму копает. Добрый человек не будет по ночам этого делать. Видать, бомбист или фальшивомонетчик землю ковыряет…

Незадачливого кладоискателя забирали в околоток. Заветную карту он стражам порядка не показывал. Верил: пройдет немного времени, и ему снова удастся побывать в Киеве, и уж тогда наверняка, отыщет сокровище!..

Если полиция всего лишь мирно выпроваживала кладоискателя из города, то киевские обыватели относились к "ночным копателям" не так благодушно. Случалось, когда дело происходило на кладбищах или вблизи храмов, торговцы фальшивыми картами будили криками жителей соседних домов:

— Поднимайтесь, добрые христиане!.. Нигилисты — прислужники дьявола — могилы раскапывают! Над усопшими хотят глумиться!..

От такой тревожной вести просыпался и стар и млад. Хватал народ колья или что-нибудь потяжелей и мчался расправляться с изуверами.

Что ожидало незадачливого кладоискателя, если тот не успевал убежать? В лучшем случае: рожа — в кровь, карта — в клочья, одежонка — в рванье. А бывало, и ребра трещали, и кости ломались, и рты беззубыми становились… Тут уж надолго пропадали мечты о чужих сокровищах!..

И во всех случаях не было повода в чем-то обвинять аферистов. Иногда пострадавший кладоискатель снова заявлялся на Подол и встречал на Толкучке знакомого торговца.

Конечно, возникали смутные подозрения:

— Постой-ка, любезный!.. Ты же пару дней назад собирался в Мариуполь на лечение… Неужто выздоровел?

— Да что вы, сударь… — ничуть не смущаясь, отвечал аферист. — По-прежнему кости мои разжижаются от проклятого Медомуколоботрансуса… А вот лечение в Мариуполе непомерно воздорожало. Отложенных денег теперь не хватает, вот и приходится последние старинные документы продавать…

По-разному расходились пути-дорожки подобных продавцов и покупателей, но неизменным было одно: приобретатель липовой карты сокровищ всегда проигрывал.

Кажется, лишь единственный случай нарушил это правило.

Очередная потеха на Подоле

Приехал в Киев зажиточный крестьянин с Полтавщины. Звали его Панас. Хотел он выведать, что можно привезти сюда на продажу.

Кто-то из земляков сообщил ему, что в Киеве поросята, утки, гуси и подсолнечное масло стоят раза в полтора дороже, чем на родной Полтавщине.

Первым делом отправился Панас