Концессия 3 - Александр Павлович Быченин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я в курсе.
— … так вот она говорит, что всегда найдётся хотя бы один особо хитрозадый, который поплывёт против течения в надежде сорвать куш. Но, как правило, таким особо хитрозадым считает себя примерно каждый второй.
— Хм… ладно. Допустим, предположим, — задумчиво побарабанил я по бедру пальцами левой — свободной — руки. — Дальше!
— А ещё есть главный тотализатор, с джек-потом, — с готовностью продолжил наш незваный гость. — Там входной порог пятьдесят штук. Это когда ставка делается в первом туре на единственного бойца и потом переходит с ним из раунда в раунд, каждый раз удваиваясь. И не просто докидывается бабло, а в каждом раунде добавляется новая ставка, складываясь с предыдущими.
— А если боец вылетел? — поневоле заинтересовался я.
— Всё, ставка сгорает, — развёл руками Анхель. — Вернее, не совсем сгорает. Она, как бы попроще… уходит в общую копилку. И угадавший «тёмную лошадку» в конце возвращает все свои ставки и суммарный банк. Тот самый джек-пот.
— Охренеть! — присвистнул Вова, осознав перспективы.
— Но это ещё не всё. Любого хрена с горы в главный тотализатор не пускают, за место надо заплатить, и мест ограниченное количество.
— Тоже, поди, недешёвое удовольствие?
— Понятия не имею, амиго! — помотал головой Анхель. — Конкретной суммы нет.
— Как так?!
— Один боец — одна ставка, — включился в разговор Алехандро. — За возможность выбрать в числе первых приходится платить. Там тоже что-то типа аукциона, только замудрёного. Каждый из участников платит вслепую, начиная от двухсот кусков с шагом в десять. А организаторы потом смотрят, и у кого наименьший взнос, тот выбирает первым. А у кого максимальный — вторым. Так и чередуются. Если ставки совпали, бросают монетку. Там у людей целые стратегии, как платить, чтобы не пролететь с выбором. И в этом тоже отдельный интерес. Для участников, разумеется.
— Хороший понт дороже денег! — со знанием дела заключил мой напарник. И задался следующим вопросом: — А в чём тогда интерес устроителей?
— Интерес устроителей в проценте за организацию, — пояснил Анхель. — Там что-то около пяти процентов от каждой ставки. Из этой суммы покрываются затраты на оборудование помещения, обслуживание зрителей и охрану.
— Что, даже за вход денег не просят?!
— Не-а. Они же не только с главного тотализатора процент берут, но и со ставок на каждый бой в отдельности. А их делается несравненно больше — считай, почти все зрители в деле. Как минимум в первом круге. Потом, правда, чем дальше, тем меньше, но зато и деньги другие. Плюс сбор уже десять процентов, а не пять, как в джек-поте. Вот и набегает. Но главное не в этом.
— Только не говори, что в авторитете, — поморщился Вова.
— Ты сам это сказал, — пожал плечами Анхель. — Хочешь верь, хочешь не верь, но так оно и есть. Турниру больше десяти лет, и держит его очень серьёзный человек. Очень серьёзный. Вот только никто не знает, кто он.
— Но за порядком, говоришь, следят? — задумался вслух мой напарник.
— Ещё как! Никто даже и не пытается наколоть систему! — не выдержал Пончо. — Года три назад один сильно ушлый попробовал, так потом его по всему городу находили… частями. Где ухо, где руку, а где и задницу. А бестолковка сразу же нашлась, на улице перед складом, в котором турнир проводили.
— И каким же это образом, интересно? — удивлённо заломил бровь Вова. — Я про наколоть систему.
— Ставил на одного и того же бойца на всех этапах вплоть до полуфинала! — пояснил здоровяк.
— А что, так нельзя, что ли?! — ещё сильнее изумился мой напарник.
— Не-а, — мотнул головой Анхель. — А я не сказал разве? Раньше это было негласное правило, чисто для повышения интереса, а после того случая вполне официальное.
— А за что тогда чувака порешили?
— А чувака, Влад, порешили за то, что он наплевал на негласный запрет.
— То бишь, по сути, плюнул в рожу всем и каждому, — понятливо покивал Вова и с нескрываемой надеждой покосился на меня: — Ну, что скажешь, Проф?
— Что-то как-то всё слишком гладко, — буркнул я. — Честный тотализатор, хе-хе. Кому скажешь — не поверят! А для бойцов какие условия? Они что с этого имеют?
— Ну, во-первых, победитель получает призовой фонд…
— А он из чего складывается? — перебил я Анхеля. — Тоже процент от ставок?
— Нет, это взносы за участие, — нехотя признался тот.
— То есть бойцы ещё и платить должны за этакую вот лотерею?! — прифигел я. — И сколько, если не секрет?
— По десять кусков с участника. Тоже в либеро. Но бойцы туда в основном идут не за баблом, а за шансом подняться в «лос атлетас».
— Чуть больше штуки марок… терпимо, особенно если вы платите. А сколько участников? — продолжил я допытываться.
— Когда как, — напряг память Анхель. — Но не меньше четырёх раундов обычно бывает.
— То есть шестнадцать рыл… а если, скажем, двадцать? Тогда что?
— Пропускают в турнир первых шестнадцать, а кто не успел — тот опоздал. Взнос, правда, возвращают.
— А если… ну, двадцать восемь? Или двадцать шесть?
— Вот ты душнила, Генри! — возмутился уже совсем оправившийся от унижения Анхель. — Если двадцать восемь, устраивается предварительный раунд по жеребьёвке. Закрытый, без ставок. И на вылет. А кому противника не хватило, тот проходит в основную часть без боя. И давай не спрашивай про тридцать три! — взмолился он. — Ясно же, что лишних отсеивают, а турнир начинается не с одной восьмой, а с одной шестнадцатой!
— Ещё один организационный вопрос, последний! Клянусь!
— Валяй.
— А в этом году сколько народу, не в курсе?
— А пока никто не знает, Генри. Участников набирают в течение суток накануне мероприятия. Так что лучше оказаться в числе первых шестнадцати…
— Если мы вообще впишемся, — педантично уточнил Вова.
— Да-да, я помню! — огрызнулся Анхель.
— В общем, в итоге призовой фонд почти двадцать тысяч корпоративных марок, — вернулся я к конкретике. — Ну, в эквиваленте.
— Около того, — подтвердил наш незваный гость. — Но это реальная мелочь. Если вы впишетесь, и Генри ляжет в финале, то мы поднимем гору бабок. И из них ваши целых десять процентов! Ну как, подписываетесь?
— Ещё один момент, коллега! — поднял я руку.
— Да, Генри?
— Я правильно понимаю, что в джек-пот вы соваться не намерены?
— Да кто бы нас туда пустил! — с явным сожалением вздохнул мой собеседник.
— Что ж, Анхель… в таком случае, — медленно выдохнул я сквозь зубы, — тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот? Нет? Ладно, тогда я буду первым.
— Да с чего бы?! — возмутился
