Подлинная история русских. XX век - Александр Вдовин

Государственная идея должна быть понятна школьникам младших классов у, Концепция отечественной истории, отражавшая с середины 1930-х годов новое видение исторической роли русского народа, складывалась в ходе подготовки нового школьного учебника по Истории и сопровождалась постоянной критикой участников конкурса в нежелании отречься от схемы Покровского. Авторы почти всех 46 конкурсных рукописей учебников, заявил A.C. Бубнов на заседании жюри конкурса 25 января 1937 года, проводят антиисторическую линию при анализе процесса «собирания Руси», образования и укрепления Московского княжества. Украина, по его словам, имела альтернативу — либо быть присоединенной к католической Польше, стать добычей Турции и Крымского хана, либо войти в единоверное Московское царство; в сложившихся исторических условиях признание Хмельницким протектората Москвы было наименьшим злом для украинского народа. Так же следовало рассматривать и присоединение Грузии к России, «все это, — как полагал один из главных участников конкурса, — обязывает историков… пересмотреть свою старую точку зрения, которая изображала колониальную политику России как сплошное черное пятно в истории русского государства» (Историк-марксист. 1937. № 3).

Написанный с новой точки зрения историками Московского государственного педагогического института во главе с A.B. Шестаковым «Краткий курс истории СССР» для 3-го и 4-го классов рассматривал советский период в преемственной связи с Общим развитием российской государственности. Рукопись этого учебника в наибольшей мере соответствовала требованиям правительственной комиссии и была признана лучшей. Ее доработку осуществляла специальная группа ученых под руководством A.A. Жданова, в которую были включены опытные историки старой школы К.В. Базилевич, С.В. Бахрушин, Б.Д. Греков, Н.М. Дружинин, В.И. Пичета и др. Утвержденный 22 июля текст являл собой «своеобразный сплав двух главных идей — идеи возвеличивания Фарой государственности и идеи неизбежности и благотворности победы социализма в России». 22 августа в «Правде» было опубликовано постановление жюри комиссии. Оно гласило: «Краткий курс истории СССР» под редакцией профессора A.B. Шестакова считать одобренным Правительственной Комиссией и рекомендовать в качестве учебника для третьего и четвертого классов».

Учебник был запущен в массовое производство. В начале октября 1937 года издание вышло в свет. Сквозь все содержание учебника красной нитью прошла тема патриотизма, любви к Родине и ее истории. В период, когда надвигалась угроза фашизма, эта тема звучала особенно злободневно. Воплощенные в нем государственно-патриотическая концепция отечественной истории, идея преемственности лучших традиций предков новыми поколениями соотечественников повторялись другими учебниками.

Для занятий в высшей школе были рекомендованы переизданные тогда же курс русской истории В.О. Ключевского, материалы из учебника по русской истории С.Ф. Платонова, другие работы историков старой школы. Решено было переиздать «Историю XIX века» французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, с частью, посвященной истории России. Все это было призвано в какой-то мере заполнить пустоту, образовавшуюся на месте «школы Покровского».

Первая заявка на русское первенство в мировой культуре

Новые представления о советском народе стали широко пропагандироваться с принятием новой Конституции СССР. В связи со столетием гибели A.C. Пушкина центральная партийная газета «Правда» 10 февраля 1937 года посвятила поэту передовую статью «Слава русского народа». В ней заявлено: «Единый в своем национальном многообразии советский народ торжественно чтит Пушкина как веху своей истории». Частичная реабилитация поэта состоялась еще раньше — с принятием 27 июля 1934 года постановления Политбюро ЦК о мероприятиях, связанных со 100-летием со дня смерти поэта. В статье, имеющей характерное название «В защиту Пушкина» (Правда. 1935. 20 апреля), говорилось о необходимости борьбы с «вульгаризацией социологического метода Маркса» и недопустимости превращения художественных произведений в «голый социально-экономический документ». В частности, отмечалось, что из литературоведческих работ Д. Благого «Социология творчества Пушкина» (1931), «Три века русской поэзии» (1933) невозможно понять, почему Пушкин был для Ленина «лучше» Маяковского. «До самых корней своего творчества Пушкин был именно «буржуй» — это с очевидностью вытекает из всего социологического анализа, произведенного Благим». В 1937 году произошло превращение поэта из «буржуя» в «интернационалиста». Теперь подчеркивалось: «Пушкин глубоко национален. Поэтому он стал интернациональным поэтом», и русский народ, оказывается, «вправе гордиться Своей ролью в истории». А об изображении его прошлого Н.И. Бухариным и школой М.Н. Покровского «Правда» вскоре выразилась и вовсе уничтожающе: «Можно только удивляться, как эта антинародная ересь печаталась».

В 1938 году журнал «Большевик» давал новую установку в Трактовке XIX века отечественной истории. Она содержалась в предисловии Е.В. Тарле к «Истории XIX века» французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, помещенном не только в вышедшем в печати томе, но и на страницах партийного журнала. Роль России и русского народа в мировой истории представлялась здесь в духе, диаметрально противоположном «школе Покровского». Россия, писал Тарле, была не только жандармом Европы; от начала и до конца XIX в. она оказывала «колоссальное влияние на судьбы человечества… Этот век был временем, когда русский народ властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре». Россия дала миру не только «четырех титанов» — Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, одно из первых мест заняли русские и в области живописи (Суриков, Репин, Верещагин, Серов), и в музыке (Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков, Даргомыжский, Рахманинов и Чайковский), и в точной науке (Лобачевский, Менделеев, Лебедев, В. Ковалевский). Этот век «был временем, когда впервые особенно ярко проявилось мировое значение русского народа, когда впервые русский народ дал понять, какие великие возможности и интеллектуальные и моральные силы таятся в нем и на какие новые пути он может перейти сам и в будущем повести за собой человечество» (Большевик. 1938. № 14).

Таким образом, в 1937–1938 годах получало зримые очертания новое отношение к отечественной истории, к ее преподаванию, к «собирательной» роли в ней русского народа. Это означало, что на роль главной преобразующей силы в стране и мире наряду с пролетариатом выдвигался русский народ. В этой связи Становилось неуместным числить его исключительно среди «наций, которые являлись нациями угнетающими», как это делала Программа РКП(б), принятая на VIII съезде партии в 1919 году.

Вместе с тем пропагандисты постоянно твердили, что в СССР Обеспечивается расцвет всех народов страны. Парадная книга, выпущенная редакцией «Правды» к 20-летию советской власти И воспевающая «глубину и жизненность большевистской национальной политики», провозглашала: «Народы не расстаются с богатствами национальной культуры. Им дорого их своеобразие. Но оно дорого и большевикам». Ленин и Сталин представлялись в этой книге «народными героями на легендарном фоне национальной героики, в пышном окружении старинного поэтического орнамента» (Творчество народов СССР. М., 1938).

С середины 1930-х годов средства массовой информации начали чаще отмечать бескорыстную помощь России и русских другим республикам и народам страны. «Всей силой своего могущества, — утверждала центральная партийная газета, — РСФСР содействует бурному росту других братских советских республик. И если раньше у других народов, населяющих Россию, со словом «русский» часто ассоциировалось представление о царском гнете, то теперь все нации, освобожденные от капиталистического рабства, питают чувство глубочайшей любви и крепчайшей дружбы к русским собратьям… Русская культура обогащает культуру других народов. Русский язык стал языком мировой революции. На русском языке писал Ленин, на русском языке пишет Сталин. Русская культура стала интернациональной, ибо она самая передовая, самая человечная, самая гуманная» (Правда. 1937. 16 января). Вариации на эти темы позднее уже не сходят со страниц периодической печати и языка пропаганды.

Первые «низкопоклонники» перед Западом в советское время

Составной частью работы по воспитанию советского патриотизма стала борьба с носителями «низкопоклонства» перед заграницей, свойственного отдельным представителям как старой интеллигенции, так и новой политической элиты, ориентированной на Запад. Первая страница истории борьбы с низкопоклонством была связана с именем выдающегося представителя старшего поколения математической профессуры академика H.H. Лузина (1883–1950). Лидеры российской математики долгое время после революции не проявляли должного почтения к новым властителям страны. Во время I Всесоюзного съезда математиков (Харьков, июнь 1930 г.) они прохладно встретили предложение послать приветствие проходившему тогда же XVI съезду ВКП(б). Во время процесса над «Промпартией» не оказалось подписи Лузина под обращением физиков и математиков Москвы с призывом к зарубежным ученым поднять протест против интервенционистских намерений иностранных держав по отношению к СССР. Главное же «преступление» Лузина заключалось в том, что он, якобы «примыкавший к правой, черносотенной группе профессоров в дореволюционное время, остался правым и после революции». В 1930 году учитель Лузина Д.Ф. Егоров, почетный академик АН СССР, директор института математики и механики МГУ, президент Московского математического общества, был арестован и в сентябре следующего года умер в ссылке. Был арестован и в 1937 году расстрелян ученик Егорова, ученый-энциклопедист И религиозный философ П.А. Флоренский.