Победа над прошлым - Элизабет Олдфилд

— Ты можешь пропустить подробности, — пробормотал Рун.

Сорча слабо улыбнулась.

— Спасибо, я так и сделаю. Когда я стала сопротивляться, Хорхе заявил, что я специально его завлекала, разрешая ему себя обнимать. Я была смущена его словами, но потом поняла, что он прав. Я не останавливала его, и поэтому в том, что случилось, есть доля моей вины. — Ее пальцы сжимали ножку бокала. — Я почти и не пыталась поделиться с матерью, просто не могла.

Рун отобрал у нее бокал и поставил на стол.

— Ты была еще невинной девочкой, — сказал он спокойно, — а Хорхе перевалило уже за сорок, сволочь! И он еще говорит, что его соблазнили, и пытается свалить свою вину на тебя! Он заставил тебя лгать. Наверное, по этой причине тебя исключили из школы? — спросил Рун.

Сорча кивнула.

— Я не могла ни о чем другом думать: страх и отвращение сделали меня агрессивной. Когда учителя жаловались на отсутствие у меня интереса к занятиям и на то, что я не выполняю домашних заданий, я отвечала, что мне на все наплевать.

— Это, конечно, не пошло тебе на пользу, — заметил Рун. — Потом ты попросилась в интернат, в надежде избежать общения с Хорхе.

— Да, там я чувствовала себя в безопасности, пока… — в ее голове опять промелькнуло страшное воспоминание, — не начались каникулы, которые совпали с очередным пребыванием матери в больнице. Я была в ужасе, опасаясь, что в отсутствие мамы Хорхе опять набросится на меня.

Рун нахмурился, глядя на ее напряженное лицо.

— И он это сделал?

— Да, в первую же ночь он прокрался в мою спальню. Когда он вошел, я чуть не умерла от страха. Но я набралась смелости и заявила, что, если он до меня хоть пальцем дотронется, я не только тут же подниму крик, но еще и сообщу в полицию.

— И Хорхе смылся?

— Еще бы! Но, вернувшись в интернат, я пребывала в таком напряжении, что мне нужно было как-то разрядиться. Вот я и решила в знак протеста закурить.

— Ну и тебя, конечно, накрыли?

— Это было неизбежно, — подтвердила Сорча.

— Твое поведение — своего рода крик о помощи, — сказал Рун. Она кивнула.

— Где-то в глубине души я надеялась, что взрослые заинтересуются, почему я так себя веду. Но этого не случилось, — уныло добавила Сорча. — Я пыталась даже наказать Хорхе и свою мать и делала все, чтобы им досадить, поступала вопреки их требованиям. То, что они запрещали, я тут же пыталась сделать. — Она вздохнула. — А однажды я даже сбежала из дома.

— А тебе не приходило в голову, что твою мать огорчает такое поведение? — спросил Рун.

— Да, — подтвердила Сорча. — Она, должно быть, поняла, что у меня изменился характер из-за Хорхе, но предпочитала верить тому, что он говорил, а именно: мое враждебное к нему отношение связано с тем, что он старается заменить мне отца. Некоторые люди не хотят осложнять себе жизнь, столкнувшись с чем-то неприятным; моя мать никогда не задавала вполне естественных вопросов — возможно, потому, что боялась услышать правду. Сорча сделала неопределенный жест руками. — Я не утверждаю, что мать знала, что именно произошло, однако, я думаю, ей было удобнее вообще ничего не знать. Так же точно, как не знать о похождениях Хорхе.

— Но мне показалось, что у тебя с матерью прекрасные отношения, заметил Рун.

— Совершенно верно, и после смерти Хорхе наши отношения стали проще. Но многие годы между нами лежала пропасть, и я сомневаюсь, что когда-нибудь она окончательно исчезнет. — Некоторое время Сорча молчала. — Я не знаю, как бы Хорхе поступил со своими собственными дочерьми, и я решила, что, если родятся девочки, я все расскажу матери, несмотря на мою в некотором роде вину.

— Сорча, тебе не за что себя упрекать! — энергично заявил Рун. — Ты ведь сказала ему, что сообщишь в полицию, — продолжал он. — То же самое сделала местная девушка, которую он пытался изнасиловать.

— Хорхе пытался изнасиловать кого-то в Альгарве? — проговорила она в ужасе.

— Шестнадцатилетнюю дочь соседей Изабель.

— Поэтому Изабель так не любит Хорхе.

— Не любит?! Изабель повесила бы его на ближайшем дереве, если б могла, — язвительно произнес Рун. — Когда же девушка оказала ему сопротивление, он сказал ей то же самое, что и тебе: что она сама его соблазнила. Чего она, конечно, не делала, так же, как и ты.

Сорча заглянула в его карие глаза, такие уверенные и решительные. Уже более десяти лет она считала себя виновной в том, что с ней произошло. Но теперь…

— Правда, здесь, в Альгарве, его жертва была постарше, — продолжал Рун. — Девушка пригрозила, что немедленно заявит о нем властям. Но Хорхе и на этот раз сумел вывернуться.

— А как же девушка, сообщила в полицию? — спросила Сорча.

— Нет, она очень скромная, тихая, ей тяжело было решиться на такой шаг. Родители заметили, что с дочерью что-то происходит, но прошло несколько месяцев, прежде чем она рассказала им все. А в это время Хорхе уже умер. — Рун криво улыбнулся. — Она, казалось, замкнулась в себе, но мне думается, твоя реакция была более естественной.

— Возможно, — согласилась Сорча. — Но много лет спустя я ощущала горечь, пока не поняла, что это отрицательная сила. К тому же мне стало ясно, что дурное поведение прежде всего разрушает меня саму.

— Когда же произошло перерождение скромной мисс Риордан? — сухо спросил Рун. Она усмехнулась.

— Я никогда не была скромной.

— Согласен.

— Но я думаю, не стоит брать всю вину на себя.

— Ты права, я в этом не сомневаюсь, — заявил Рун.

Сорча взглянула на него. С нее как бы свалилось тяжкое бремя. Она поверила в свою невиновность и перестала стыдиться самой себя.

— И я тоже, — согласилась Сорча, и они долго, тепло улыбаясь, смотрели друг на друга. — Хорхе терпеть не мог, когда я заговаривала о каком-нибудь мальчике, — сказала она, вспоминая прошлое, — и поэтому я специально говорила о мальчиках. В основном это были мои выдумки.

— Ты, я надеюсь, не назначала свиданий и половине мужского населения Великобритании? — пошутил он. — Еще одна легенда повержена в прах.

Она засмеялась.

— Я заплатила свою дань любви: сама влюблялась, сама бросала. Но у меня было лишь одно серьезное увлечение.

— Ты была в близких отношениях только с одним мужчиной? — спросил Рун, и она кивнула. — Что он из себя представлял?

— Он был белокурый, стройный, мой ровесник и такой же невинный, как я, — добавила Сорча.

— Неопытный в амурных делах? Ее лицо вытянулось.

— Он занимался любовью, словно следовал инструкции.

— Вот поэтому ты и не смогла отомкнуть свой пояс целомудрия, — заметил Рун.

— Возможно, — согласилась Сорча.