Новый Мир ( № 11 2004) - Новый Мир Новый Мир

Такой же, как и я, двуногий

И с тем же признаком словес.

Зима ночную тьму простерла

На елей и заборов смесь,

А он схватил меня за горло:

“Вы долго жить решили здесь?”

Как видно, государь геенны

Гонца прислал на “Жигулях”,

Чтоб он раскрыл мой сокровенный,

Чтоб растолкал мой спящий страх.

Я — за угол, в калитку. Прячусь

В ночном снегу. За мной вдогон,

Утратив на минуту зрячесть,

Кидается автофургон.

Чего гонец бесовский хочет?

Поработить? Побить? Иль сбить?

То я шепчу иль ночь бормочет:

“Здесь, на земле, мне долго ль жить?”

7.3.1981.

Сонет Кларе*

В музеях, что для публики открыты,

Где множество реликвий и святынь,

Мы видим изваяния богинь —

Афины, Геры, Гебы, Афродиты.

В них также манускрипты знамениты,

Нам говорят кириллица, латынь,

Что блеск, и власть, и красота княгинь

И королев досель не позабыты.

Но важных, пышных зданий мне родней

Тот ветхий дом, где обитал Корней,

Где дочь его — исполненная дара

Свидетельница горестных годин,

Где лучше изваяний и картин —

Живая, восхитительная Клара.

11.10.1981.

Я царь, я раб…

Затерянных ослиц

Искал я, как Саул.

И среди встречных лиц

Я на одно взглянул,

И светлый Самуил

Меня остановил!

“Я внемлю, — ты внемли.

Ступай к другой мете,

И будут все кремли

Принадлежать тебе,

И станешь ты царем

Над Звуком и Пером”.

Я Внемлющему внял,

Пастуший кинул рог,

Пошел я, но узнал:

Ошибся наш пророк,

И вот я страж добра

У Звука и Пера.

Я стал у них рабом,

Я царства не обрел,

И стукаюсь я лбом

Об их дворцовый пол,

Но злы Перо и Звук

На худшего из слуг.

20.11.1981.

Новый Иерусалим

При реках Вавилона сидели мы и плакали,

когда вспоминали о Сионе.

Псалом 136.

Не сидят на Истре и не плачут,

Здесь — не Вавилонская река.

Кто же знал, что все переиначит

Не чужая, а своя рука?

В зипуне кощунства и доноса,

Из безумья, хмеля, нищей лжи

Появился Навуходоносор,

И пошли убийства, грабежи.

Здание стоит, а дом разрушен:

Полой стала каменная плоть,

Ибо тот и умер, кто бездушен,

Если смертью смерть не побороть.

Мы пред стариной благоговеем,

И когда районный городок

Порешил потешить нас музеем, —

Видеть не хотим его порок.

От вина и от лихвы пьянеют

Областеначальники его,

Даже в вечном сне они тучнеют,

Ибо то и тучно, что мертво.

В доме Нового Иерусалима

Нынче нет молитв и чистых слуг,

Все же шум от крыльев херувима

Иногда в себя вбирает слух.

Кто мне голос крыльев переводит?

Правильно ли понял перевод?

“Тот, кто жаждет, пусть сюда приходит,

Воду жизни даром пусть берет!”

3.5.1986.

Красновидово.

Предки мастеров

Я блюститель полнокровья,

Но не хищных, а овец.

И поэтому сословья

Третьего певец.

Мы из лавки, банка, цеха,

Знаем толк в камнях, в стекле,

В шерсти, в жести, в громе смеха

Грубого Рабле.

Твердо в здравый смысл поверив,

Мы надежный строим кров,

Мы потомки подмастерьев,

Предки мастеров.

2.5.1992.

Переделкино.

                           *      *

                               *

Сказал мудрец, не склонный к похвальбе:

“Где б ни был ты, принадлежи себе”.

Легко ли вникнуть в эту мысль живую?

Ведь для того, чтобы ее понять,

Сперва я должен верить, должен знать:

Я существую.

А не то солгу,

Что я себе принадлежать могу.

27.8.1998.

Переделкино.

                           *      *

                               *

Не доносил, не клеветал,

Не грабил среди бела дня,

Мечтал, пожалуй, процветал,

       Прости меня.

Не предавал, не продавал,

Мне волк лубянский не родня,

Таился, не голосовал,

       Прости меня.

Мой друг погиб, задушен брат,

Я жил, колени преклоня,

Я виноват, я виноват,

       Прости меня.

2.10.1992.

* Пользуясь случаем, сердечно поздравляем многолетнего секретаря К. И. Чуковского Клару Израилевну Лозовскую с 80-летием! (Редакция «Нового мира».)

Горький

Басинский Павел Валерьевич родился в 1961 году. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького. Книга “Горький” выходит в издательстве “Молодая гвардия” в серии “ЖЗЛ”. Живет в Москве.

“А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?”

Метрическая запись в книге церкви Варвары Великомученицы, что стояла на Дворянской улице Нижнего Новгорода: “Рожден 1868 г. Марта 16, а крещен 22 чисел, Алексей; родители его: Пермской губернии мещанин Максим Савватиевич Пешков и законная его жена Варвара Васильевна, оба православные. Таинство святого крещения совершал священник Александр Раев с диаконом Дмитрием Ремезовым, дьячком Феодором Селицким и пономарем Михаилом Вознесенским”.

Неужели никто, бывший при крещении младенца Алексея, ни даже восприемники его “Нижегородской губернии г. Арзамаса сын кандидата Михаил Григорьев Иванов и нижегородская мещанка Наталья Ивановна Бобкова”, ни бабушка Акулина Ивановна и дедушка Василий Васильевич Каширины, ни братья матери Яков и Михаил, — неужели никто не задумался о поистине роковом и нехорошем совпадении: первого ребенка Варвары Кашириной-Пешковой окрестили в церкви Варвары Великомученицы?

Странная это была семья. И крестные у Алеши были странные. Ни с кем из них Алеша не имел никакой связи в дальнейшем. А ведь если верить повести “Детство”, и дедушка его, и бабушка, с которыми ему пришлось жить до отрочества, были личностями религиозными.

Странным был и отец его, Максим Савватиевич Пешков, и дед по отцу, Савватий, человек столь крутого “ндрава”, что в эпоху Николая Первого (“Николая Палковича”) из солдат дослужился до офицера, но был разжалован и сослан в Сибирь “за жестокое обращение с нижними чинами”. К сыну своему, Максиму, он относился так, что тот не раз убегал из дома. Однажды отец травил его в лесу собаками, как зайца, другой раз истязал так, что соседи отняли мальчика.

Кончилось тем, что Максима взял к себе на воспитание крестный, пермский столяр, и обучил ремеслу. Но то ли и там мальчишке жилось несладко, то ли бродяжья натура опять взяла в нем верх, а только убежал он и от крестного, водил слепых по ярмаркам и, придя в Нижний Новгород, стал работать столяром в пароходстве Колчина. Был это красивый, веселый и добрый парень, чем и влюбил в себя красавицу Варвару.

Максим Пешков и Варвара Каширина обвенчались с согласия (и с помощью) одной матери невесты, Акулины Ивановны Кашириной. Как говорили тогда в народе, женились “самокруткой”. Василий Каширин был в ярости. “Детей” он не проклял, но и жить их к себе, до рождения внука, не пускал. Только перед родами Варвары пустил их во флигель своего дома. Помирился с судьбой...

Однако именно с этого момента судьба начинает преследовать род Кашириных. Как будто появление мальчика знаменовало собой Божье проклятие для этой семьи. И как всегда бывает в таких случаях, поначалу судьба улыбнулась им последней закатной улыбкой. Последней радостью.