Кокетка (СИ) - Вера Чиркова

-Так и было, - вздохнула Лэни, - встретились они много позже. Сейчас объясню. Когда мы с матушкой пришли в монастырь, Тэй долго пряталась... там это возможно. А однажды матушка сильно простудилась, слегла с лихорадкой, тогда Тэльяна и пришла. Целитель попросил... она опытная сиделка и хорошая травница. Я ее не сразу узнала, она была... какая-то потерянная. Словно неживая, и не хотела ничему учиться, потому что не собиралась уходить из монастыря. А пока матушка болела, они разговорились... много плакали, мать просила прощения... И через некоторое время Тэй начала учиться ремеслу проводника. Она так хотела как можно быстрее выучиться, что к вечеру едва не падала от усталости. Но все равно у нее ушел не один год. Однако Тмирна по ее просьбе все время узнавала, где находится Арвельд и как ему живется. Он уже дослужился к тому времени до лейтенанта, был помощником командира одного из отрядов службы сопровождения для обозов с особо ценными товарами. В то время контрабандисты особо зверствовали на дорогах, ведущих в Торем. А потом их отряд попал в западню, был жестокий бой, командир погиб и Арви назначили на его место. И тогда Тэльяна упросила монастырский совет отпустить ее. Целые полгода она работала проводником у Арви... и постепенно он к ней потянулся... они жили в одной палатке и брат даже собрался на ней жениться. Но она так и не назвала ему тогда настоящего имени и ничего не рассказала про его прошлое и про нас, это было условие Тмирны. Ничем эти знания ему все равно не помогли бы, зато могли выдать тех, кто скрывался в монастыре. Но однажды случилась беда, пока Арви ходил в разведку, на Тэй напал один из воинов... Она ушла от стоянки к болоту постирать, помочь было некому... но она сопротивлялась и этот гад начал бить ее ногами... В общем, она потеряла ребенка... про которого Арви тогда еще даже не знал.

-Та падаль еще жива?!

-Нет, в том и дело... Тэй вырвалась и побежала, он ринулся догонять... она и завела его в самую трясину. А когда вернулась... Арви что-то не так понял, накричал... и ушел. Тэй подстроила все так, будто сбежала... и сломала капсулу. Большую пирамидку она всегда возила с собой... иначе Тмирна бы не отпустила.

-Демонская сила! - Змей крепче стиснул любимую, словно она могла сейчас хрустнуть капсулой и исчезнуть, - Эста... родная... дай слово... я тоже иногда не тебя понимаю... никогда не уходи, хорошо?

-Зайчик! Я и не смогу уйти... даже если прогонишь, не поверю... Святая тишина, моя пудра!

-Намажешь еще раз...

Дом стоял на вершине небольшого холма и был виден еще с того места, как от дороги свернула к нему поросшая сухой травой тропа.

-Нечасто к нему ездят гости, - проворчал Змей, чуть виновато посматривая на Лэни, восстанавливавшую перед зеркальцем свою невзрачную внешность.

-И дом какой-то мрачный, - выглянула в окошко тихоня, - представляю, как легко тут напугать слуг.

-Ну, может, летом он и ничего, - Дагорд скептически разглядывал массивное, трехэтажное здание, узкие, как бойницы, окна угловых башен, потемневшие от времени ставни, большинство из которых оставались запертыми, несмотря на приближающийся полдень, - но жить тут зимой я бы не согласился.

-Ты не забыл, что ты Таодор? И что тебя волнует только соседнее имение? Кстати, его хозяин пришлет к вечеру письмо, что его в городе задержали важные дела... постарайся выказать побольше огорчения.

-Я даже помню, что ты Эсталина, - серьезно отчитался Змей, - но ты же мне поможешь? Возмущаться?

-Я буду просить извинения у хозяина дома, - помотала она головой, - за то, что нам придется есть его суп еще два дня.

-Вот всегда ты берешь себе самую трудную часть работы... - Дагорд хотел добавить что-то еще, но копыта лошадей звонко зацокали по мощеной камнем площадке перед крыльцом, и он смолк.

Карета остановилась, однако из массивной двери с крупными металлическими петлями и заклёпками никто не выходил. Дагорд хмуро фыркнул, распахнул дверку и выскочил на ступеньку, к уже спустившемуся с козел кучеру.

-Сходи, любезный, позвони, что-то никто нас не встречает.

-Дык, чайком, небось, в кухне греются, - недовольно проворчал тот, но четыре ступени, ведущие к двери, все же прошагал.

Подергал за такую же надежную, как и все остальное, железную цепь, и, расслышав за дверью звон колокола, в ожидании отступил в сторону. Ждать пришлось минуты три, и Змей успел спросить глазами жену, следует ли им волноваться или нужно ждать. Разумеется, если бы он прибыл сюда по поручению Олтерна или Герта, то и сам знал, что делать, но в этом деле безоговорочно уступал командование жене.

Наконец за дверью что-то заскрипело, зазвенело и она распахнулась, представив взглядам гостей двух мужчин в одинаковых лакейских камзолах, вооруженных топором и кочергой.

-Кто такие?!

-Любезные, - с насмешкой изучив настороженные лица слуг, готовых отступить и захлопнуть двери, объяснил граф, - мы прибыли по предварительной договоренности к барону Бьюрингу, с рекомендательным письмом от его друга, графа Терсли. Извольте ему доложить.

-Занят он, - хмуро сообщил тот, что постарше, - у нас девица заболела.

-А разве барон - лекарь? - озадаченно поднял бровь Дагорд, - но это не имеет значения. Мы с женой и кучером предполагали воспользоваться гостеприимством господина Ингеса, пока выберем одно из двух поместий, что продаются по соседству. Позвольте нам войти и ступайте, доложите своему господину.

-Не нужно, Патрик, я уже здесь. Добрый день, прошу извинить за задержку. Разрешите представиться, барон Ингес ле Бьюринг. Проходите, ваши комнаты на втором этаже. Патрик, отнесите багаж.

-Добрый день, господин барон. Я граф Таодор Фадер, а это моя жена Эсталина, - подавая руку жене, сообщил Змей, - Чтоб осматривать поместья, мы наняли кучера, надеюсь, у вас найдется для него комнатка? Овес для лошадей он привез с собой.

-Патрик, покажешь кучеру свободную комнату рядом с твоей, - приказал Ингес, разглядывая Лэни, - добрый день, графиня, как доехали?

-Большое спасибо, хорошо, - скромно опустила глаза Эста, уже успевшая рассмотреть хозяина дома и сделать собственные выводы.

Немолод, но еще не сед, очень худ и скорее бледен, чем белокож. И лицо казалось бы злым, если не лежала на нем застарелая печать утомленности.

Передний зал был слабо освещен единственным фонарем, горевшем на стене возле лестницы, и серым светом дня, проникающим сквозь два зарешеченных окна, расположенных по обе стороны от входной двери. В одной стороне виднелся холодный камин и несколько кресел рядом с ним, а дальше створки закрытых дверей. С другой стороны расположилось несколько вешалок и полок для верхней одежды, а за ними распахнутая дверь, из которой явственно пахло кухней.