Капитан - СкальдЪ

Эскадра чувствовала, что Степан Осипович сильно рискует, поставив на карту все. Он знал свои броненосцы и крейсера, знал адмиралов и капитанов, экипажи кораблей и верил, что они могут, обязаны выстоять.

Храбров не мог видеть, что творится в боевой рубке «Цесаревича», не представлял, о чем именно думает Макаров, но план его вырисовывался неплохо. Они все его знали, хотя он немного и отличался от первоначальных, озвученных накануне вечером, выкладок. И сейчас вся надежда была лишь на то, чтобы с Макаровым ничего не случилось. Пусть он живет, а вместе с ним живет и вся Тихоокеанская эскадра. Не может же быть так, что и здесь, в новой истории, удача снова от них отвернется!

На какое-то время весы застыли в шатком равновесии. Никто не хотел уступать. Казалось, еще немного и противники просто перетопят друг друга, так и не выяснив, кто из них более заслуживает победу.

И все же первыми не выдержали самураи. Непрерывно подвергающиеся чудовищному обстрелу, японцы попытались отвернуть. Макаров почти сразу продублировал маневр неприятеля и вновь вышел на дистанцию сорока кабельтовых, не желая прекращать сражение.

— Я не знаю, предвидел ли Степан Осипович все эти нюансы, но он выполнил великолепный по своей дерзости маневр, — громко констатировал Храбров, оглядывая рубку. — Вот чему нам всем стоит учиться, господа.

Ушедшие вперед «Микаса» и «Асахи» фактически перестали влиять на ход боя. «Фудзи» горел от носа до грот-мачты. «Сикисима» осел на корму. «Хацусе» вел огонь лишь одной башней главного калибра. Непонятно, как еще держался «Цесаревич». Судя по всему, изувеченный и покалеченный, он не тонул только чудом и стальной уверенностью самого адмирала. Именно такой командующий требовался России в этой войне. Храбров не мог найти слов, чтобы выразить того облегчения, что именно он сейчас ведет флот. Ведет, несмотря ни на что. Ведет к победе.

Продолжающие обладать большим ходом японцы удалялись все дальше. Изувеченный «Ретвизан» выкатился из строя вправо, потеряв ход. «Наследник», «Баян» и «Аскольд» сосредоточили общий огонь на «Якумо», флагмане адмирала Дева. Броненосный крейсер дрожал от клотика до киля, принимая на себя суммарный залп трех противников. «Новик» отважно отгонял миноносцы. Японские крейсера горели чуть ли не через одного. Снаряды русских броненосцев выкашивали людей и уничтожали надстройки. На «Касуги» полыхала кормовая башня главного калибра. Но и японцы не собирались сдаваться так просто. 5-й отряд адмирала Ямада, который шел сразу за адмиралом Деву, располагал двумя крейсерами и старым китайским броненосцем «Чин-Иен». Их мощный огонь обрушился на канонерские лодки. «Кореец» свалился в циркуляцию и начал тонуть. «Отважный» потерял ход и загорелся. «Гремящий» и «Манчжур» яростно отстреливались, прикрывая товарищей, но их орудия не могли оказать существенного влияния.

«Якумо» поравнялся с «Севастополем». Эссен сориентировался моментально, переводя огонь на оптимальную цель. Общий суммарный залп русских кораблей буквально уничтожал и калечил вражеский крейсер, разрывая башни и надстройки, заставляя лопаться заклепки и разлетаться броню. Тут и там поднимались языки пламени, японцы бегали, суетились, но было вообще непонятно, как кто-то из них ухитрялся выживать и оставался в строю. После одного из попаданий, скорее всего с «Севастополя», «Якумо» принял вправо, вывалился из строя и начал терять ход.

Всеобщий вздох ужаса прокатился по судам, когда борт «Новика» взлетел в невероятном взрыве. Судя по всему, крейсер поймал торпеду и на нем произошла детонация боеприпасов. Обломки стали и куски людских тел разлетелись во все стороны.

И все же, японцам приходилось куда хуже, с каждой минутой их положение усугублялось все сильнее. «Фудзи» и «Якумо» перестали отстреливаться, целиком сосредоточившись на спасении. На «Хацусе» судя по всему из строя вышла и вторая башня главного калибра. Интенсивность неприятельского огня начала снижаться, секундные задержки накапливались все сильнее и сильнее. Такие вещи в бою Храбров уже научился чувствовать и без часов.

В следующий момент «Наследник» поймал два прямых попадания. От первого, пришедшегося в борт под второй и третьими трубами сотряслось все его стальное тело. Шквал огня и осколков выкосил всех, кто там находился, попутно уничтожив один из элеваторов подачи боеприпасов и каземат 152-мм орудий. Куски человеческих тел и обрывки одежды разбросало по палубе, но на удивление, английская броня выдержала и корабль остался в строю. Вторым попаданием поразило ходовую. По находящейся снизу боевой рубке словно застучали стальные горошины, а в амбразуры ворвался обжигающий порыв воздуха. Харитонова откинуло назад и приложило спиной о стенку. Колчак подскочил к нему и помог подняться, заодно возвращая сброшенную с головы фуражку.

— Адмирала Моласа убило! Ранен мичман Нирод! — почти сразу донесся крик. Несколько офицеров испуганно обернулись, ища взглядом капитана и пытаясь понять, что же теперь делать.

— Принимаю командование отрядом крейсеров! — перекрывая грохот боя Храбров поднес мегафон к губам. — О гибели адмирала не сообщать, адмиральский флаг не спускать! Продолжаем бой, раненым помочь! Как ты, Эраст?

— Вроде живой, — друг хватал ртом воздух, но крови на нем как будто не было.

Смотреть на то, что случилось с Моласом не было времени. Сейчас, ощущая крейсер, как натянутый оголенный нерв, Храбров ощущал и его жизнь. Жизнь давало сердце — две паровые машины и котлы Бельвиля. И пока они оставались в порядке и продолжали ненасытно пережигать тонны угля, ничего страшного не случилось. Жизнь текла по переборкам и отсекам, меж башен, палуб и кают. Все работало в едином ритме практически нечеловеческого напряжения. Крейсер и весь его экипаж сражались в одном порыве, приближая победу. Выводить их из такого состояния сейчас решился бы лишь глупец. Люди и техника поймали волну восторга, которая вела их к победе. Залпы следовали за залпами. Кругом слышались крики и стоны умирающих. Носились матросы с носилками, на корме тушили пожар, но комендоры вышли на какой-то феноменальный темп стрельбы. Две башни главного калибра раз за разом выбрасывали несущие смерть снаряды и плевать, что с такой скоростью резерв стволов закончится весьма быстро. Сейчас каждый ставил на победу все, что у него было. Каждый поддерживал Макарова и весь флот!

Очередное попадание пришлось как раз в носовую башню. Броня выдержала, но саму башню заклинило, она потеряла возможность вращаться

В этот момент, Того судя по всему отдал общий приказ поворота вправо. Он дрогнул, он не устоял! В честном бою грудь на грудь самураи споткнулись. Им не помогла вся их философия, мировоззрение, имперские амбиции, кодекс Бусидо и путь воина в придачу, им банально не хватило психических сил!

Оглушительный крик «ура!» одновременно и спонтанно зародился на русских кораблях. Он разрастался, словно шторм в Тихом океане, набирая все большую и большую мощь. Люди кричали, не в силах сдерживать горячую волну восторга. Все разом увидели, что происходит и одновременно почувствовали, что победа, вот она, ее уже можно взять голыми руками. Сейчас их уже ничего не могло остановить.

Японцы выполнили маневр «все вдруг, вместе». Их кильватерный строй разрушился, теперь они поодиночке начали отходить к югу. Пытаясь спасти своих, миноносцы ринулись в самоубийственную атаку. «Диана» и «Варяг» по приказу адмирала сумели перехватить и потопить одного из них, в то время как миноносцы Матусевича выдвинулись им навстречу. До них было далеко, Храбров не мог различить отдельные детали, да и не до них ему сейчас было. Японские крейсера разбегались в беспорядке, как минимум тремя разными группами, но относительно свежие «Микаса» и «Асахи» развернулись и пошли обратно, прикрывая собой то, что еще можно было спаси.

Никто не знал, о чем думал Макаров в тот момент. Вероятно, прикидывал шансы на то, чтобы полностью разгромить неприятеля. Он мог и умел рисковать, не боялся идти вперед, но в тот момент сама судьба не дала ему окончательно сломать самураям хребет. Искалеченный «Цесаревич» сражаться не мог физически, хотя моральных сил у экипажа оставалось с запасом, так они верили своему адмиралу. Несмотря на то, что в продолжении всего боя «Ретвизан» шел вторым, а не первым, пострадал он сильнее флагмана. Новейший броненосец лишился одной из труб, нескольких пушек, а винты и руль плохо слушались. Теперь идти он мог лишь галсами, да и то, неровно. «Петропавловск» принял в трюмы несколько десятков тонн забортной воды и выглядел так, словно был готов утонуть в любой момент. Державшийся весь бой каким-то непонятным образом