Пансион искусных фавориток. Борьба за власть - Екатерина Богданова

Я взглянула на её встревоженное лицо, перед глазами всё плыло, но силы ещё остались.

— Она хочет извести всех принцев Возрении, чтобы занять… — договорить я не смогла, закашлявшись и захлёбываясь в чём‑то густом, с металлическим привкусом.

В себя я пришла уже лёжа в своей кровати. Рядом стояли Зарина и Авройя. А по другую сторону кровати выстроились в ряд Анторин, Карай, два смутно знакомых магистра и Рафэ.

— Что здесь происходит? — спросила возмущённо — покиньте мою спальню!

— Видишь, Карай, она ещё в своём уме, но так и не поумнела. — заявил доминант — Две печати нарушены, те, что были наложены первыми. Но до конца не сбиты. Блок на вмешательство не повреждён, так что не советую лезть с помощью. Сама выкарабкается, а нет — так не велика потеря. Ты всего лишь наполовину доминант, так что вряд ли умрёшь от тоски, пострадаешь пару десятилетий и найдёшь другую, создашь человеческую пару и даже возможно породишь парочку метисов. Не отвлекай меня больше по пустякам. Вы с этой самкой не основной мой проект.

Рафэ исчез, а остальные мужчины так и стояли, возвышаясь над кроватью и рассматривая меня, как диковинное создание.

— Так что случилось? — спросила, попытавшись встать. Но стоило мне приподнять голову от подушки, как в висках и лбу словно раскалённое железо, опущенное в холодную воду зашипела боль, змеёй пробирающаяся вглубь головы. Кажется я кричала и билась в истерике, стараясь выцарапать эту боль из головы. Меня держали, уговаривали успокоиться, обещали помочь, но я не верила. Никому и ничему. А потом пришёл мелодичный женский голос, ласкающий и снимающий боль, как рука заботливой матери.

«Отпусти, позволь ей пройти сквозь тебя. Ты сильна и можешь побороть любую магию» — говорил этот голос и ему я верила больше, чем самой себе. Позволила боли проникнуть глубже в сознание, разлиться по всему телу и словно впитала её, дав раствориться во мне без остатка.

Часть третья. МУЧИТЕЛЬНАЯ НЕИЗВЕСТНОСТЬ

— Она слишком слаба, мы должны найти способ снять блок на вмешательство и разрушить повреждённые печати до конца, иначе они уничтожат её сознание. — тихо говорил Карай.

— И как мы это сделаем? Я понимаю твоё волнение, друг, но Рафэ ясно дал понять, что вмешательство только усугубит её состояние. — отвечал Анторин — Она должна сама выкарабкаться. Ведь хватило же у девочки сил надломить печати, хотя я ума не приложу — как ей это удалось?

— Эта малышка неустанно удивляет нас. — по голосу Карая я поняла, что он улыбается и тоже не удержалась от улыбки.

— Кажется она приходит в себя. — взволнованно произнесла Зарина.

— Я уже давно слушаю ваши попытки найти решение проблемы, которой нет. — проговорила открывая глаза и садясь на кровати.

Голова совсем не кружилась, а в мыслях была недоступная вот уже полгода лёгкость и ясность. Но я ощущала, что ещё не освободилась от печатей, как минимум три пульсирующих ядра магических запретов остались на моём сознании и с ними я была не в силах совладать. По крайней мере сейчас. Зато теперь я чётко знала, что могу поглощать магию. Любую магию. Я буквально растворила в себе те печати, которые пробыли на мне достаточно долгое время. И знание это пришло не само, его кто‑то вложил в мои мысли. Уже не в первый раз спасающий меня таинственный голос.

— Не вставай. — строго распорядился Карай — Отдыхай. Вечером зайду — поговорим.

И советник буквально выгнал всех из спальни, не позволив остаться даже девушкам. Возможно мне показалось, но он никому не дал шанса расспросить меня о самочувствии и том, как мне удалось выкарабкаться из липкой паутины забытья. Вряд ли он понял, что я сделала с печатями, но осторожность была не лишней. Пожалуй, я даже ему не расскажу о своих новых возможностях. Советник скрывает от меня важную информацию, так почему бы и мне не припасти козырь в рукаве. Отдыхать, как приказал Карай, мне совершенно не хотелось, я была полна сил и не собиралась изображать немощь, достаточно с меня и того ощущения беспомощности, которое не отпускает с момента зачисления в пансион Искусных Фавориток.

Встав с кровати обнаружила, что всё платье на груди испачкано в крови. Пришлось умываться и переодеваться. Видимо у меня было сильное носовое кровотечение и одежда пришла в негодность. Приведя себя в порядок отправилась в кабинет, чтобы написать несколько писем и просмотреть отчёты по реорганизации кварталов бездарей в окрестных городах. Подойдя к двери уже протянула руку, чтобы открыть её, но услышала доносящиеся из Моего кабинета голоса и замерла прислушиваясь.

Разговаривали Карай и Зарина. Вернее Зарина говорила, а Карай слушал и периодически задавал уточняющие вопросы. Телохранительница в красках расписывала наш с ней разговор и то, как он повлиял на меня. Вот и «доверься мне, подруга, я никому не расскажу»! Я вывернула перед ней душу, а она не преминула тут же пересказать всё в мельчайших подробностях Караю! Допустим, информация о Немии обладает определённой ценностью и донести её до советника было необходимо. Но зачем же расписывать с какой болью в голосе я рассказывала о годах в пансионе и принуждении выдавать себя за принцессу?!

Открыла дверь и без колебаний вошла.

— Что вы тут делаете? — спросила, идеально сымитировав удивление и переводя взгляд то на советника, то на телохранительницу, уютно устроившихся в креслах, чтобы обсудить мою жизнь.

— Могу спросить тебя о том же. Почему ты не в постели? — нисколько не смутившись ответил Карай.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Зарина.

— Гораздо лучше, чем вы думаете. И намерена заняться делами. Так что, если не возражаете, я воспользуюсь своим кабинетом по назначению. — произнесла с лёгкой улыбкой.

Пусть думают, что я ничего не слышала. Иногда, если какое‑то событие ставит в тупик, самым простым и верным решением — является полное отрицание произошедшего. Зарина считает, что я ей доверяю, так не буду её разуверять. А советник Туманный уже и сам понял, что меня тяготят «радости» венценосной жизни. Неприятно ощущать себя предметом обсуждения для тех, кого уже воспринимаешь почти как друзей. Пока шла к столу и разбирала корреспонденцию, обдумывала — когда же произошло так, что Карай для меня из разряда врагов перешёл в «почти друзья». Наверное в тот момент, когда заслонил собой, в попытке защитить от доминантов на суде Лелиан. Или, возможно, в ту ночь на поляне с травой — живицей.

— Хорошая новость? — прозвучало совсем рядом.

Карай подошёл и через моё плечо рассматривал письма.

— Ничего особенного, рутина. И какая же хорошая новость по твоему должна быть среди отчётов? — поинтересовалась, стараясь не ёжиться от его дыхания у моей шеи.