Теодосия и последний фараон - Робин ЛаФевер

– Нет, мистер майор, но… – Гаджи умолк. Мы с Гриндлом ждали продолжения, а его все не было, и тогда майор взорвался:

– Но – что?!

– Но что-то в них показалось мне смутно знакомым. Точно не могу сказать. Быть может, они были друзьями моего отца?

– Давайте-ка присядем и начнем все сначала, – предложил майор Гриндл. – Давай, Гаджи, начинай первым.

Гаджи было явно неловко сидеть перед важным инглизом, и он осторожно примостился на самом краешке кресла.

– Я родился в Луксоре. Но город сильно изменился с тех пор, когда я видел его в последний раз. – Гаджи недовольно наморщил нос. – Появилось слишком много новых домов и туристов.

– Верно, верно, – согласился майор Гриндл.

– Я жил со своим отцом и старшей сестрой в старом квартале. Но там, где был наш дом, теперь стоит роскошный отель для инглизов.

Мое сердце разрывалось от боли. Гаджи потерял не только семью, но и свой дом. Потерял все на свете.

– Мать я совсем не помню, она умерла, когда мне было… – Гаджи помолчал, загибая пальцы, – три года, я думаю. Все заботы по дому взяла на себя моя сестра. И обо мне тоже, когда со мной не было Учителя. У меня было много друзей. – Он опять немного помолчал. – А затем случилось то несчастье в Долине. Обрушилась усыпальница. Началась суета, скоро обо всем узнали в городе. Сестра, как только услышала, побежала искать отца. Когда пришел Учитель и увидел, что сестра ушла, он поспешил следом за ней. – Гаджи поднял глаза, встретился взглядом с майором Гриндлом. – После этого я не видел их, ни сестру, ни Учителя.

– Что было потом?

Гаджи снова поморщился, вспоминая.

– Потом я проголодался. Я помню об этом потому, что начал есть медовые лепешки, которые Сафия испекла к ужину. Я боялся, что мне попадет за это, но есть хотелось так сильно… Затем… затем я ничего не помню до того дня, когда впервые ехал на поезде.

– Впервые ехал на поезде? – встрепенулся майор Гриндл. – Куда?

– В Каир. Очень долго ехали. Жара и пыль. Я всю дорогу стоял. Потом у меня заболели ноги, и я начал плакать. – Он запнулся, словно сам удивился тому, что мог плакать. – Я был еще очень маленьким, – пояснил он.

– Конечно, – успокоил его майор Гриндл.

– Человек, который стоял рядом, тряхнул меня и сказал, чтобы я перестал реветь.

– Ты ехал вместе с этим человеком или это был случайный попутчик? – спросила я.

Гаджи помолчал – может быть, он действительно никогда не задумывался над этим.

– Не знаю, мисс, – сказал он наконец. – Но женщина, которая сидела рядом, сердито посмотрела на него и дала мне устроиться у ее ног. Я сел и проспал весь остаток пути до Каира. Когда мы приехали, я улизнул из вагона, а затем проследил за той женщиной до самого ее дома. Я не хотел оставаться с мужчиной, который щипался и кричал на меня в поезде.

– И что потом? – спросила я.

Гаджи – в который уже раз! – пожал плечами.

– Женщина была хорошая, она покормила меня, но взять к себе не могла. Очень бедная. С тех пор Гаджи стал жить на улице. И жил, пока мисс не нашла меня.

– Теперь как следует подумай, Гаджи, потому что это очень важно, – сказал, наклоняясь вперед, майор Гриндл. – Тот человек, который ехал с тобой в поезде, похож на кого-нибудь из тех, от кого ты сегодня сбежал? Лицо, или голос, или одежда? Может быть, родимое пятно или татуировка?

– О нет. Вовсе нет. Тот человек в поезде, он только одет был как египтянин, а на самом деле – я рассмотрел его лицо под тюрбаном – был инглиз.

После этих его слов мы с майором ошеломленно замолчали. Первым пришел в себя Гриндл.

– Англичанин, – повторил он, откидываясь на спинку своего кресла. – Точно англичанин, а не француз, немец или, скажем, американец?

– Не вижу разницы, – небрежно отмахнулся Гаджи. – Не египтянин.

– В поезде третьим классом ездят только местные. Думаю, о случайном совпадении речи тут быть не может. Ну хорошо. А твой Учитель? Кто он? У него есть имя?

– Конечно есть, мистер майор. Его зовут Мастер Бубу.

Глава девятнадцатая. Многое проясняется

Я ахнула, я не могла сдержаться.

– Как я понимаю, вы знаете этого Мастера Бубу? – сказал майор Гриндл.

– Да, сэр. Когда я впервые увидела его, он был фокусником, выступавшим в Лондоне, но позднее выяснилось, что он… – я лихорадочно прикидывала, как много могу позволить себе рассказать ему об Ови Бубу, – …не просто фокусник. Это ему я дала обещание, когда считала его при смерти. Он был ранен, когда спасал меня от Змей Хаоса.

Майор Гриндл поднял бровь, но заговорил не сразу, а после довольно долгой паузы:

– Да, это настоящий гордиев узел, а может быть, и не один. Так вот, по поводу…

– Сэр, – перебила я его, собравшись с мыслями.

– Да, Теодосия?

– Этот Мастер Бубу. Он был раньше членом той же самой группы людей, которых мы встретили в храме. Эта группа похожа на Братство, они присматривают за священными артефактами здесь, в Египте. – Я не считала, что, рассказав об этом, нарушаю данное Ови Бубу обещание. Все равно шило уже вылезло из мешка, поскольку майор Гриндл видел уаджетинов своими собственными глазами.

– Понимаю.

Я очень боялась, что он в самом деле понимает все, включая даже то, о чем я ему не сказала.

– Сэр, – поспешила добавить я. – Я не пытаюсь что-то скрывать от вас, просто мое обещание…

– Ясно, – сказал он, поднимая руку, чтобы остановить меня. – Я не собираюсь требовать, чтобы вы нарушили свое обещание, мисс Трокмортон.

– Не собираетесь?

В таком случае майор был редкостным исключением из числа взрослых. Они всегда уверены в том, что ради их собственных целей можно совершенно не считаться с детскими обещаниями.

– Нет. Однако помимо того, о чем вы обещали молчать, между нами не должно быть никаких тайн.

Майор многозначительно посмотрел на меня, и я утвердительно кивнула в ответ.

Довольно долгое время все мы молчали, потом я спросила:

– Сэр, как вы думаете, Гаджи действительно может оказаться последним фараоном?

– Честно говоря, даже не знаю, что и подумать. Родословная фараонов прервалась много лет назад. Последним родившимся в Египте фараоном был Нектанебус II.

– Это если верить записям, – заметила я.

– Что заставляет вас сделать эту оговорку? – склонил набок голову майор Гриндл.

– Ну, если честно, мне кажется, что мы слишком мало знаем о древнем Египте и его магии. Я думаю, то же самое можно сказать и о фараонах.

– Пожалуй, – согласился майор Гриндл. – Но мне кажется, сейчас гораздо важнее то, что не мы, а другие считают этого мальчика последним фараоном. Это работает нам на руку, поскольку они не смеют заставлять его делать то, чего он не хочет. Мы воспользуемся этим. А теперь… Где ты живешь? – спросил он у Гаджи.

– Я работаю у мисс-эфенди. Смотрю за осликами. Сплю на конюшне.

– Очень хорошо. По крайней мере, мы сможем наблюдать за тобой. А вот вы, – он перевел свои глаза-буравчики на меня, – будете оставаться в опасности до тех пор, пока эти люди не получат то, чего они хотят. Это означает, что вы больше не должны уходить из дома в одиночку – только вместе со мной или своей матерью. Вы понимаете меня, мисс Трокмортон? – спросил майор Гриндл, наклоняясь ко мне через стол. – И никаких возражений, пожалуйста. Если вы не способны соблюдать это единственное простое правило, скажите об этом прямо сейчас, чтобы я смог пересмотреть свои планы.

– Нет, сэр, не нужно ничего пересматривать. Новых проблем возникнуть не должно, поскольку теперь моя миссия закончена и у меня просто нет ничего, что могло бы привлечь ко мне внимание слуг Хаоса. Отныне я собираюсь все свое время проводить вместе с матерью на раскопках.

Боже, почему я вдруг заговорила суконным языком? Таким только учебники писать.

– Внимание слуг Хаоса? – переспросил майор и как-то странно посмотрел на меня. – А о том, что они захотят вам отомстить, забыли?

О да. Об этом я действительно забыла. Змеи Хаоса наверняка имеют на меня зуб, и не один, – уж слишком часто я расстраивала их планы за последнее время.

– Ну а теперь возвращайтесь домой, пока ваше отсутствие не обнаружили и не подняли тревогу, – сказал майор Гриндл. – Я сам вас провожу.

С этими словами майор вывел нас с Гаджи из своего кабинета. Во дворе у дома, поблескивая шерстью в лучах предзакатного солнца, нас дожидались оседланные лошади. Мы тронулись в путь и ехали в молчании – я сидела в седле перед майором, а Гаджи ехал один, впереди, чтобы Гриндл мог одновременно присматривать за нами обоими. Откуда-то появился и Сефу, теперь он сидел на плече мальчика, что-то негромко трещал ему на ухо и легонько дергал Гаджи за волосы.

Сейчас, когда внимание Гаджи было полностью отвлечено от нас, я, наконец, решилась задать майору Гриндлу вопрос, который не давал мне покоя с той самой минуты, когда нам удалось бежать из храма.