Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин

С другой стороны, власти большевиков приходилось вести длительную и трудную борьбу против: 1) своих бывших союзников, левых эсеров; 2) анархистского движения. Естественно, левые боролись с большевиками не на стороне контрреволюции, напротив, они действовали во имя «подлинной социальной Революции», преданной, как они считали, стоявшей у власти партией большевиков.

Мы подробнее рассмотрим все эти движения в последней части нашей книги. Здесь же отметим, что возникновение и особенно масштабы контрреволюции явились неизбежным результатом несостоятельности большевистской власти, ее неспособности организовать новую экономическую и общественную жизнь. Далее читатель увидит, какое реальное развитие получила октябрьская Революция, и какими средствами новой власти удалось в конце концов утвердиться, овладеть положением и по-своему «решить» проблемы Революции.

В общем и целом, только начиная с 1922 года стоявшие у власти большевики смогли окончательно почувствовать себя — по крайней мере, на определенный исторический момент — хозяевами положения.

Потрясения, вызванные взрывом 1917 года, завершились. Теперь на развалинах царизма и феодально-буржуазной системы предстояло начать строительство нового общества.

Книга вторая

Большевизм и анархия

Часть 1

Две идеи Революции

Глава I

Две противоположных концепции Социальной Революции

Нашей основной задачей является определить и рассмотреть, по мере возможности, то, что в русской Революции остается неизвестным или малоизвестным.

Подчеркнем один момент, которому на Западе не придается большого значения или, скорее, рассматривается он весьма поверхностно.

Начиная с октября 1917 года русская Революция вступает в совершенно новую область: великой Социальной Революции. Она идет по особому, неведомому пути.

Отсюда следует, что развитие Революции приобретает новый, необычный характер.

(С этого момента наш рассказ будет отличаться от всего, что было написано выше. Сама тема диктует нам изменение его общей направленности, составных частей, самого языка повествования. Это не должно удивлять читателя.)

Перейдем к другому, менее известному аспекту, который для многих окажется неожиданным. Ранее мы, однако, уже затрагивали эту проблему.

В пору кризисов, предшествовавших октябрьской Революции 1917 года, лишь большевизм предлагал как руководство к действию концепцию Социальной Революции. Если не говорить о доктрине левых эсеров, по своему политическому, авторитарному, государственническому и централистскому характеру близкой к большевизму, а также о некоторых других подобных незначительных объединениях, в революционных кругах и в среде трудящихся масс оформилась и распространилась другая фундаментальная и последовательная идея подлинной Социальной Революции: анархистская идея.

Ее влияние, поначалу очень слабое, в ходе событий возрастало. В конце 1918 года оно достигло таких масштабов, что большевики, не допускавшие никакой критики — и, тем более, противоречий или оппозиции, — серьезно обеспокоились. С 1919 до 1921 года им пришлось вести жестокую борьбу против этой идеи — не менее длительную и напряженную, чем борьба против реакции.

Здесь необходимо подчеркнуть еще один момент, не получивший достаточной известности: находившийся у власти большевизм боролся против анархистской и анархо-синдикалистской идеи и движения не в сфере идеологии, не честными и законными средствами — он использовал те же репрессивные методы, открытое насилие, что и в своей борьбе с силами реакции. В начале у либертарных организаций бесцеремонно отобрали штаб-квартиры, пропаганда и другая деятельность анархистов оказались под запретом. Большевики лишили народные массы возможности услышать голос анархистов, вызвали к ним недоверие. Но поскольку, несмотря на все запреты, идея продолжала завоевывать массы, большевики быстро перешили к более решительным действиям: арестам, объявлениям вне закона, смертной казни. Тогда началась неравная борьба двух течений — одно стояло у власти, другое противостояло ей, — вылившаяся в некоторых регионах страны в настоящую гражданскую войну. На Украине, в частности, эта война продлилась более двух лет и вынудила большевиков мобилизовать все силы для удушения анархистской идеи и подавления вдохновлявшегося ей народного движения.

Таким образом, борьба между двумя концепциями Социальной Революции, между Властью большевиков и отдельными движениями трудящихся масс заняла очень важное место в событиях периода 1919–1921 гг.

Однако по понятным причинам все авторы без исключения, от крайне правых до крайне левых — мы не говорим о либертарной литературе — обходят этот факт молчанием. Это обязывает нас рассмотреть его с максимальной точностью и обратить на него особое внимание читателя.

С другой стороны, возникают два вопроса:

1. Если накануне октябрьской Революции большевизм одобряло подавляющее большинство населения, то почему анархистские идеи столь быстро завоевали массы?

2. Какова была в точности позиция анархистов по отношению к большевикам и почему последние повели борьбу — и борьбу жестокую — против либертарной идеи и движения?

Ответ на эти вопросы во многом поможет нам показать читателю истинное лицо большевизма.

Сравнение обеих идей и обоих движений в действии позволит лучше узнать их, дать им справедливую оценку, понять причины войны между двумя лагерями и, наконец, «прощупать пульс» Революции после большевистского октябрьского переворота.

Сравним в общих чертах обе идеи.

Большевистская идея заключалась в том, чтобы на развалинах буржуазного государства построить новое «рабочее государство», создать «рабоче-крестьянское правительство», установить «диктатуру пролетариата».

Анархисты предлагали трансформировать экономические и социальные основы общества, не прибегая к какому бы то ни было политическому государству, правительству, «диктатуре», то есть осуществить Революцию и решить поставленные ей проблемы не политическими и государственными средствами, а в процессе естественной и свободной экономической и социальной деятельности объединений трудящихся, свергнувших последнее капиталистическое правительство.

Для координации действий первая концепция предусматривала центральную политическую власть, организующую государственную жизнь при помощи правительства и его уполномоченных, а также формальных указаний «центра».

Другая концепция предполагала: безусловный отказ от политической и государственной организации; прямые договоренности и сотрудничество на федералистской основе между экономическими, социальными, техническими и другими объединениями (профсоюзами, кооперативами, разного рода ассоциациями и пр.) на местном, региональном, национальном и международному уровнях; то есть централизацию не политическую и государственную, исходящую от полновластного центрального правительства сверху вниз, а экономическую и техническую, идущую снизу вверх, учитывающую реальные потребности и интересы, установленную естественным и логичным путем в соответствии с конкретной необходимостью, без господства и власти.

Необходимо отметить, насколько абсурдным — или пристрастным — является обвинение анархистов в том, что они готовы «все разрушить», не имеют никакой «позитивной», созидательной программы, особенно если обвинение это исходит от «левых». Дискуссии между крайне левыми политическими партиями и анархистами всегда касались позитивных и конструктивных задач после разрушения буржуазного государства (с чем были согласны все). Каковы пути строительства нового общества: государственнический, централистский и политический или же федералистский, аполитичный и социальный? Вот постоянная тема их споров: это неопровержимо доказывает, что анархистов всегда заботило главным образом строительство будущего общества.

Позиции партий: необходимости политического и централизованного «переходного» государства, анархисты противопоставляли свою: поступательный, но немедленный переход к подлинному экономическому и федеративному сообществу людей. Политические партии опираются на социальную структуру, проверенную столетиями существования политических режимов, и утверждают, что модель эта конструктивна. Анархисты считают, что строительство нового общества с самого начала должно вестись новыми способами, и эти способы отстаивают. Правы они или нет, но это свидетельствует, во всяком случае, о том, что они прекрасно знают, чего хотят, и имеют четкие конструктивные позиции.