Ее святой - Хармони Уэст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя я знаю, что не должна поддаваться его комплексу героя, я не могу не понимать его стремление защитить тех, кого он любит, любой ценой. Если бы я потеряла свою мать так, как он потерял свою, я бы сожгла мир дотла. Когда я обнаружила, что мой отец изменял ей, мне захотелось разодрать ему лицо. И все же я чуть было не оставила это открытие при себе, чтобы не видеть, как боль терзает сердце моей матери.
Я бы сделала все, чтобы защитить тех, кого люблю. По мнению Сейнта, он убежден, что любит меня, и хочет сделать то же самое.
— У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь. — Он наматывает прядь моих волос на палец. — До тебя я держался особняком. Я никогда не приводил ни одну женщину в свою постель больше одного раза, никогда не позволял им задерживаться, никогда не впускал их в сердце. Ты знаешь, как это бывает — легче держать всех на расстоянии, чтобы некого было терять. Никого, кого кто-то может использовать против тебя. Но мое сердце принадлежит тебе, Браяр. Не важно, как сильно ты меня отталкиваешь, тебе от меня не избавиться. Потому что я не могу потерять и тебя тоже.
Он псих, если думает, что уже влюблен в меня. Он только что встретил меня — он едва знает меня. Я не могу доверять убийце.
— Если ты не будешь держаться от меня подальше, я разоблачу С.Т. Николсона. Все узнают твою настоящую личность.
Мускул на его челюсти дрогнул.
— Если это действительно то, чего ты хочешь, пожалуйста.
За исключением того, что какая-то сумасшедшая часть меня не хочет нарушать анонимность моего любимого автора. Несмотря на все, что Сейнт де Хаас сделал со мной, С.Т. Николсон был моим постоянным источником утешения с тех пор, как я узнала о его дебюте. Его слова говорят со мной так, как ни один другой автор никогда не говорил. Книги С.Т. Николсона — причина, по которой я получила степень магистра, причина, по которой я начала писать мрачные, суровые книги, которые, как я думала, никто никогда не захочет читать. Причина, по которой я, наконец, начала верить, что кто-то там может понять меня, может полюбить меня такой, какая я есть.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, мужчина, стоящий передо мной, — худшее и в то же время лучшее, что когда-либо случалось со мной.
— Правда? — спрашиваю я. — Тебе все равно, если я раскрою секрет, который ты скрывал годами?
Он делает шаг ко мне, сокращая и без того небольшое расстояние, между нами, пока я не оказываюсь на одном уровне с его грудью и животом, вынужденная вытянуть шею, чтобы наши взгляды встретились.
Его палец обвивает мою челюсть, скользя, пока не достигает подбородка, и он прижимает большой палец к моей губе.
— Я хочу, чтобы ты делала со мной все, что захочешь.
— А что, если бы я захотела убить тебя? Что, если бы я захотела? — шепчу я.
— Если это действительно то, чего ты хочешь, я бы отдал тебе нож.
Он собирается поцеловать меня снова, и на этот раз я не уверена, что хочу его останавливать.
Его губы снова находят мои, отчего у меня перехватывает дыхание. В моем мозгу взрываются звезды. Ни один мужчина никогда раньше не целовал меня так. Целует меня так, словно уже точно знает, чего я хочу. Как сильно, как нежно, как жадно.
Он посасывает мою нижнюю губу, пока не впивается в нее зубами. Вздох, вырывающийся из моего горла, расковывает его. Он — одичавшее, изголодавшееся животное, наконец-то сорвавшееся с цепи.
Его огромные руки обвиваются вокруг моей спины, прижимая меня к нему, пока он проводит языком у меня во рту. Низкий стон вырывается из его горла, когда наши языки встречаются, и мои колени слабеют. Слава богу, он держит меня прямо.
Я просовываю руки, между нами, нежно толкая его в грудь. Он игнорирует мое сопротивление, зная, чего я действительно хочу.
С рычанием его рот опускается к моей шее, посасывая кожу. Я шиплю от восхитительного ощущения, прилива адреналина, смешивающегося с удовольствием, создавая своего рода экстаз, которого я никогда раньше не испытывала.
— Ты такая милая, — мурлычет он. — Держу пари, твоя киска будет самым сладким, что я когда-либо пробовал.
Плотина у меня между ног прорывается, трусики уже намокли для него. Мой желудок скручивает от смеси стыда и желания.
Я толкаюсь к нему, разум и тело борются. Я не должна хотеть его, но я хочу. Я действительно, блядь, хочу.
— Отвали.
Он позволяет мне оттолкнуть его, оставляя, между нами, дюйм пространства.
— Ты хочешь меня, муза. — Его голос грубый, почти угрожающий. — Я знаю, что хочешь. Позволь себе взять то, что ты хочешь.
Я хватаю его за жесткий воротник куртки и притягиваю обратно к себе.
Его губы прижимаются к моим, а грубые руки тянутся к моей блузке, разрывая ее, и пуговицы разлетаются по комнате. Мои груди вздымаются под лифчиком, обнаженная кожа поблескивает на прохладном воздухе.
— Эй! — шиплю я. — Мне нужна эта блузка…
— Тебе она не нужна, — рычит он. — Я куплю тебе еще тысячу, чтобы заменить ее.
Его взгляд блуждает по обнаженной коже, угольно-черные глаза почему-то темнеют еще больше.
— Я никогда не испытывал голода, пока не встретил тебя. Я умираю с голоду с того дня, как увидел тебя, Браяр Ши. — Его взгляд встречается с моим в обещании. — Теперь я буду пировать.
Сейнт опускается передо мной на колени, и я ахаю, когда его руки задирают мне юбку и стаскивают трусики на пол. Он встает через секунду, перегибается через меня, чтобы убрать со стола свои вещи, в моих ушах звенит звон бьющейся посуды.
— Ты устраиваешь беспорядок, — дразню я его, затаив дыхание, сердце колотится от смеси адреналина, возбуждения и страха.
Он хватает меня за бедра и бросает на стол, кладя руки мне на бедра и держа мои ноги раздвинутыми для него, пока он стоит между моих колен.
— Не волнуйся, — мурлычет он, его рука опускается между моих бедер, пока палец не поглаживает мой центр. Мое дыхание сбивается, глаза расширяются от ожидающего его потока. — Я вылижу все дочиста.
Мои колени пытаются сжаться вместе, но он стоит между ними и, мой бог, этот мужчина… Его слова не
