Литературная Газета 6556 ( № 23-24 2016) - Литературная Газета

Теги: Николай Иванович Павленко

Пройдя удивительный жизненный путь длиной в целый век, 9 июня от нас ушёл замечательный русский историк, член Союза писателей СССР, доктор исторических наук, профессор Николай Иванович Павленко (1916–2016).

Имя Николая Ивановича и его фундаментальные труды по истории России XVIII столетия, написанные на богатом архивном материале, стали хорошо известны не только всем его коллегам, но и миллионам наших сограждан, когда многотысячными тиражами стали выходить его знаменитый «Пётр Первый», «Птенцы гнезда Петрова», «Полудержавный властелин», «Страсти у трона» и биографии почти всех знаковых фигур русской истории «галантного века». Великий труженик неустанно работал до последних дней своей жизни и, к счастью, успел закончить две начатые работы – «Пётр III» и «Остерман». Неоконченной осталась только биография Павла I…

Я принадлежу к тем немногим счастливцам, студентам легендарного МПГИ, которым довелось не только учиться у признанного корифея исторической науки, «жадно пожирая» его блестящие лекции по русской историографии, но и запросто по-человечески общаться с ним. Эта радость общения не прерывалась и все последние четверть века, а буквально за пару недель до его ухода из жизни судьба приготовила мне новую встречу с Николаем Ивановичем и бесценный подарок от великого учителя – его последнюю книгу «Воспоминания историка»…

Ушёл из жизни не просто выдающийся учёный и педагог, но настоящий гражданин и патриот, кавалер боевых орденов, в лейтенантских погонах «по-пластунски пропахавший» долгие вёрсты войны. Ушла целая эпоха, человек-легенда, настоящий русский историк и подвижник. Прощайте, Николай Иванович, дорогой учитель, историк, человек…

Евгений СПИЦЫН

ЛГ» выражает искренние соболезнования родным и близким покойного.

Отпускники накануне удара

Отпускники накануне удара

Общество / Общество / Ракурс

Тюляков Сергей

Теги: Великая Отечественная война

У концепции Суворова-Резуна нет никаких оснований

Время от времени в печати, теле- и радоэфире можно прочесть или услышать тех, кто доказывает, что Сталин готовил в 1941 году превентивный удар по Германии. Ссылаются, например, на два конкретных документа Генштаба. Первый, от 11 марта 1941 года, – «План стратегического развёртывания Вооружённых сил Советского Союза на Западе и Востоке». Второй, от 15 мая 1941 года, – «Соображения по плану стратегического развёртывания Вооружённых сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками». Оба документа в единственном экземпляре, второй – в рукописи. На первом документе пометка, написанная карандашом: «Наступление начать 12.06».

Она сделана генералом Николаем Ватутиным, тогда заместителем начальника Генштаба. Но на этих двух документах нет подписей наркома обороны и начальника Генштаба. Это, скорее всего, некий проект. Реально же известно, что советские войска не были готовы начать войну с Германией в тот год. Хотя в советском, германском, как и в других генштабах крупных зарубежных стран, могли быть подобного рода планы. Но планировать – одно, а реально нападать – совсем другое! Сталин, как доподлинно известно, планировал до лета 1942 года завершить модернизацию вооружённых сил и военной промышленности. Но чтоб воевать?А вот ещё аргумент в пользу того, что Сталин не готовил нападение летом 1941-го. Весной того года комсостав РККА продолжал уходить в очередные отпуска. Я ознакомился с архивными материалами Сочинского центрального военного санатория (бывший Центральный военный санаторий имени К.Е. Ворошилова). Читаю: «В первый же день войны из санатория в части отправилось 223 офицера, находившихся здесь на лечении».Возникают вопросы к тем, кто пишет у нас о сталинском ударе. Почему же тогда в мемуарах немецких генералов нет сведений о подготовке нападения Красной Армии на Германию в 1941 году? Почему перед войной советские поставки туда цветных и редкоземельных металлов (наряду с другими товарами) выполнялись в оговоренном количестве и с опережением плана? Он выполнялся, можно сказать, в ущерб нашей стране, – иного самим не хватало!

На третий день войны фронтовой корреспондент писатель Константин Симонов выехал из Москвы в Минск в политотдел 3-й армии. Читаем его «Военный дневник» 1941 года. «В вагоне ехали главным образом командиры, возвращавшиеся из отпуска. Было тяжело и странно. Судя по нашему вагону, казалось, что половина Западного военного округа была в отпуску…» Ещё одна цитата: «Переехав через мост, мы свернули с дороги и остановились в небольшом редком лесу, метрах в шестистах от реки. Здесь уже кишмя кишело. По большей части всё это были командиры и красноармейцы, ехавшие из отпусков обратно в часть…» Если бы Сталин готовил превентивный удар, он должен был не допустить подобного, отменив массовые отпуска.

«Мой муж получил долгожданный отпуск, мы приехали к его родителям, через пять дней началась война, муж погиб через месяц». Подобные письма и заявления часто получали работники военных архивов от родственников погибших воинов, чтобы найти место их захоронения. При изучении подробных биографий известных советских героев (например, генерала Ивана Панфилова и многих других) выясняется, что война застала их далеко от места службы – в отпусках. На экзамены в военные академии перед самой войной выезжали не только рядовые офицеры, но и действующие командиры частей.

А вот план отпусков начальствующего состава Оперативного управления Генштаба Красной Армии на 1941 год от 31 марта. Апрель – 8 человек, май – 6, в том числе генерал-майор Пётр Кокорев, июнь – 7 человек, в том числе генерал-майор Михаил Шарохин, июль – 10 человек, август – 10 человек, октябрь – 8 (ЦА МОРФ, ф. 16, оп. 2951, д. 242, л. 152). Если готовился удар по немцам в июне-июле 1941 года, то зачем генерала Шарохина – заместителя начальника Оперативного управления – отправлять в отпуск в июне?

В Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) узнал, что в июне 1941 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) были отправлены в отпуска высокие партийные и советские деятели. Среди них, например, Андрей Жданов – член Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б) и 1-й секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), член Главного военного совета Наркомата обороны СССР. Он прибыл в Сочи 16 июня и выехал в Москву утром 22 июня. В отпуске находились нарком судостроительной промышленности Иван Носенко и нарком морского флота СССР Семён Дукельский. И ещё многие другие…

Версии о сталинском превентивном ударе летом 1941 года – не более чем малоубедительные гипотезы.

Первый день войны

Первый день войны

Общество / Общество / Отражения

Теги: Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Накануне. 21 июня 1941 года. Этот день в книге английского историка Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев. Берёзовые кресты вместо железных» описан через свидетельства унтер-офицера Гельмута Колаковски: «Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражён, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я не мог и представить, как это мы пойдём войной на Советский Союз». Приказ фюрера вызвал удивление и недоумение. Но это длилось недолго. И солдаты, захватившие уже почти всю Европу, принялись обсуждать, когда закончится кампания против СССР: «Всё это кончится за каких-нибудь три недели. Сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией?»

Первоначально представление о населении России определялось немецкой идеологией того времени, считавшей славян «недочеловеками». Однако уже опыт первых боёв внёс в эти представления свои коррективы.

Утро 22 июня. Удар передовых частей противника в 8 километрах севернее Перемышля приняли на себя пограничники 9-й пограничной заставы 92-го пограничного отряда, оборонявшие мост через реку Сан в районе Радымно. О том, что происходило тогда на границе, можно понять из показаний взятого позже в плен участника этих атак обер-фельдфебеля Краузе, записанных фронтовым корреспондентом Владимиром Беляевым (И.Х. Баграмян. «Так начиналась война»):

– До сих пор, располагаясь поблизости от советской границы, мы слушали только их песни и не предполагали, что люди, поющие так мечтательно, протяжно, мелодично, могут столь яростно защищать свою землю. Огонь их был ужасен! Мы оставили на мосту много трупов, но так и не овладели им сразу. Тогда командир моего батальона приказал переходить Сан вброд справа и слева, чтобы, отвлекая внимание русских, окружить мост и захватить. Но как только мы бросились в реку, русские пограничники и здесь стали поливать нас огнём. Потери от их ураганного огня были страшными. Нигде, ни в Польше, ни во Франции, не было в моём батальоне таких потерь, как в те минуты, когда порывались мы форсировать Сан... Нигде, никогда мы не видели такой стойкости, такого воинского упорства... Советского пограничника можно было взять в плен только при двух условиях: когда он уже был мёртв, либо если его ранили, и он находился в тяжёлом, бессознательном состоянии…»