Маленький красный дом - Андерссон Лив

Я улыбнулась. Люди редко удивляли меня. Этот удивил.

С противоположной стороны тротуара служащий заправочной станции, пожилой мужчина с заметной хромотой, один из постоянных посетителей Мануэлы, помахал рукой. Я помахала в ответ, прежде чем вновь обратить свое внимание на офицера Райли.

Он достал блокнот и ручку и посмотрел на меня с должной степенью официальной серьезности.

– Ваше имя?

Я ответила.

Он помолчал, затем кивнул.

– Расскажи мне, что случилось.

Я пересказала события монотонным голосом. Я знала по опыту, что полиция не доверяет эмоциям, особенно женским, какими бы оправданными они ни были.

– Ударил ли он предполагаемую жертву или иным образом напал на нее?

– Нет. Он домогался ее словесно. – Я снова повторила мерзости, которыми сыпал бывший Мануэлы.

Офицер делал заметки, время от времени поднимая глаза. Наконец он поблагодарил меня за то, что я уделила ему время. Его глаза – темно-карие, с густыми ресницами – рассматривали меня с явным интересом.

– Что вы делаете в Нихле? – Он выплюнул слово «Нихла», будто это было место, которого следовало избегать.

Я изложил ему ту же отредактированную версию правды: умершая мать, унаследованное имущество, больше некуда идти. Он кивнул, в его глазах промелькнула мимолетная жалость.

Затем я уточнила:

– Мы закончили?

Он заглянул в свой блокнот.

– Думаю, да.

– Могу я спросить вас кое о чем? Не связанном с Мануэлой и ее бывшим?

– Конечно.

Я упомянула о недавних убийствах.

Он захлопнул блокнот и посмотрел в сторону закусочной.

– Я должен вернуться внутрь.

Полуприцеп въехал на стоянку и припарковался параллельно бордюру. Мы оба смотрели, как кривоногий мужчина во фланелевой рубашке неторопливо вышел, пересек тротуар и исчез внутри.

– Последнее тело, которое вы нашли, было рядом с моим домом, – настаивала я. – Думаю, у меня есть право на некоторую информацию. – Я немного подождала, прежде чем продолжить: – Кем она была? Как она умерла?

После долгой паузы полицейский ответил с глубоким вздохом:

– Причина смерти? Удушение. Однако все не так просто. – Он нахмурился. – Ее тело было в… плохом состоянии.

Я не была удивлена, особенно после того, что Эми рассказала мне в баре.

– Кем она была? Бродягой? Местной?

Офицер Райли покачал головой.

– Я не могу сказать ничего другого, пока мы не уведомим семью. Вам придется подождать, пока подробности не станут известны средствам массовой информации.

– И что мне делать все это время?

– Запирайте свои двери. – Он повернулся, чтобы посмотреть на шоссе и горизонт за ним. – Или возвращайтесь туда, откуда приехали. Это был бы ваш самый разумный ход. – Он снова обратил свое внимание на меня. Его взгляд был добрым. Тихим голосом он произнес: – Отъезд был бы абсолютно лучшим выбором.

Глава двадцать третья

Мне не пришлось долго ждать, пока будут обнародованы подробности.

Ее звали Эмбер Уайтфизер, и она была восемнадцатилетней девушкой из соседней резервации. Ее тело было обнаружено у шоссе. Убийство попало в местные газеты; я заметила, что в национальных новостях Уайтфизер даже не упоминалась – как и череда убийств, произошедших неподалеку от Нихлы. И снова я задалась вопросом, почему.

Это известие, казалось, выбило Джета из колеи. Я наблюдала за ним в дни, последовавшие за новостью о трагедии. В то время как горожане упорно делали вид, что ничего плохого не произошло, Джет стал еще более угрюмым, чем обычно, оставаясь в своем доме или мастерской, едва кивая мне при встрече. Конечно, причиной могло быть нечто иное, а не убийство, лишившее его привычного равновесия. Я не знала, потому что он не разговаривал со мной.

Я ему не доверяла.

В понедельник у меня был выходной, и я решила не сидеть сложа руки, наблюдая, как Джет избегает меня. Вместо этого я загрузила «Акуру» мусором из подвала, который потихоньку убирала, и направилась к свалке, а затем в Таос. Я собиралась разыскать Альберто Родригеса. По крайней мере таков был план.

Перед уходом я осмотрела подвал, довольная проделанной работой. Все, что осталось, – это старая кроватка, кушетка, которую я не могла сдвинуть сама, и несколько коробок, которые я боялась открывать из-за страха перед скорпионами, пауками или еще чем похуже. Я уже собиралась уходить, когда что-то привлекло мое внимание. В самом темном углу сверкнул какой-то предмет. Я не захватила с собой фонарик, но через открытые двери проникало достаточно дневного света, чтобы я рискнула пройти в дальнюю часть помещения.

Я с любопытством наклонилась и подняла предмет. Им оказалась фотография в рамке. На маленьком – три на пять дюймов – снимке была запечатлена женщина. Она была красива по любым стандартам. Латиноамериканка с темными глазами, распущенными волосами и настороженной улыбкой. Я долго смотрела на эту фотографию, прежде чем убрать ее в сумку.

Фото занимало мои мысли во время поездки в Таос. Была ли на ней предыдущая владелица дома? Неужели все вещи в подвале принадлежали ей? Была ли она каким-то образом связана с таинственным Джосайей Смитом, которого мне еще предстояло найти? Знала ли ее тетя Ева, и если да, то не подбросила ли она мне эту фотографию намеренно?

Боже мой, я и впрямь становилась параноиком!

Я напомнила себе, что нужно разыскать Ребекку Смит на Лоури-лэйн, женщину, которая жила с Дж. Смитом. Если бы я не продолжала двигаться, не находила практических занятий, я бы сошла с ума.

Я взглянула на свою сумку, думая о женщине, запечатленной на фотографии. Я подумала об Эмбер Уайтфизер, мертвой, лежащей в бескрайней пустыне за Мэд-Дог-роуд. Я подумала о Джете и его мрачном настроении, о деньгах, которые он прятал в своей мастерской. Я могла бы уехать. Я могла бы пойти в приют и найти какую-нибудь черную работу, чтобы прокормить себя. Может быть, в конце концов я смогла бы поступить в колледж и получить диплом и уже не вкалывать на чертовой почасовой работе, чтобы оплачивать насущные нужды.

Но когда я ехала по пыльному шоссе, которое вело на северо-запад, в сторону Таоса, я поняла, что никуда не сбегу. Во всяком случае пока.

Может быть, я уже сошла с ума.

Редакция газеты в Таосе располагалась в приземистом прямоугольном здании, которое должно было выглядеть как настоящий глинобитный дом. Тут и там откололись куски штукатурки, обнажая уродливое цементное основание. Неряшливая цветочная клумба украшала дорожку перед фасадом, ведущую к стеклянной входной двери, на которой была вывешена табличка с надписью: «Без дела не слоняться». Сама дверь, разрисованная граффити, оказалась не заперта.

Внутри три человека сидели за дешевыми столами. В углу комнаты гудел очиститель воздуха, а из маленьких настольных динамиков так тихо звучал Бах, что я едва смогла разобрать композитора. Седеющий золотистый ретривер приветствовал меня у входа нерешительным вилянием хвоста, прежде чем исчезнуть под столом.

– Это Дотти, наш секретарь, – сказала пожилая женщина, одетая в белый лен с головы до ног. Она стучала по клавиатуре, продолжая печатать, даже не взглянув в мою сторону. – То, чего Дотти не хватает в плане энергии, она восполняет преданностью. – Женщина, наконец, подняла на меня глаза. – Чем можем помочь, дорогуша?

Два других обитателя комнаты – мужчины: лысеющий лет тридцати, и пожилой, бородатый, на вид – за шестьдесят. Молодой человек наблюдал за мной, его вытянутое затененное лицо выражало легкое любопытство. Второй полностью игнорировал мое присутствие.

– Я ищу Альберто Родригеса, – сказала я.

– Вы пришли в нужное место. Что вы хотите от Эла?

Я колебалась.

– Это о статье, которую он написал.

– Это едва ли сужает круг, – заявил пожилой. Он оторвался от клавиатуры и рассматривал меня с выражением, которое можно было описать только как презрение.