Ты, я и Гийом - Диана Машкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо. – Я опустила глаза. – Прости, что тебе пришлось так рано вставать.
– Да уж. – Он слабо улыбнулся. – Но ради тебя можно.
– Спасибо.
Боже ты мой! Ну, куда подевались все заготовленные заранее фразы и чувственные слова?! Мы говорили так, будто были едва знакомы. Хотя в каком-то смысле это правда: с момента первой и единственной встречи (исключая знакомство в библиотеке) прошло уже десять месяцев. Если вдуматься – целая жизнь. А виртуальные герои, которые так бурно и страстно общались друг с другом в письмах, предпочли сейчас попрятаться глубоко внутри каждого из нас. И было совершенно не ясно, захотят ли они вылезать? Если нет – все предстояло начинать с самого начала. Только вот стоило ли?
Мы ехали в метро. Молча. Перешли на оранжевую ветку. Молча. Я мучилась вопросом: «Куда?» Опять молча. Ну не орать же во все горло, перекрикивая шум грохочущего состава: «Куда ты меня везешь?»
Люди в вагоне были сонные и будничные – пятница, раннее утро. Ехали на работу те, кому особенно не повезло: рабочий день с восьми. Странно, что мы стояли рядом с ними, дышали одним воздухом – у нас-то вроде как намечалась совсем другая программа. Но пассажиры вокруг ничего об этом не знали. Думали, наверное, что и мы спешим спозаранку на работу или учебу. Смешно. Но мне отчего-то, наоборот, сделалось грустно.
Вокруг гостиницы, где был забронирован номер, пришлось бродить добрых сорок минут: заселение начиналось в девять. Но меня, честно говоря, даже порадовала эта отсрочка – в голове все смешалось, я не понимала, как себя вести, не могла разобраться в том, чего хочу, стыдилась того, что оказалась в такой ситуации. Разум, усыпленный нашей бурной перепиской, неожиданно пробудился и приступил к анализу происходящего. Не знаю, кто его об этом просил?! Вывод, после недолгих мыслительных усилий, был таков: лучше всего не оставаться наедине с едва, как выяснилось теперь, знакомым молодым человеком в замкнутом пространстве. А где оставаться? На улице?
Понятия не имею, была ли долгожданная встреча для Артема таким же шоком, как и для меня, но он тоже хмурился и выглядел не слишком довольным. Ну и кому все это приключение нужно?!
– А что мы там будем делать? – задала я самый идиотский из всех возможных в данной ситуации вопросов.
– Ну, отдохнешь, переоденешься и поедем куда-нибудь, – успокоил то ли меня, то ли себя Артем.
– А куда?
Всегда одно и то же. Стоит разнервничаться, и сразу пропадает способность излагать какие-либо мысли, кроме самых примитивных.
– Обсудим, – отрезал он.
Непонятно, предполагал этот ответ какой-то диалог прямо сейчас или нужно было дождаться определенного момента? Я остановилась на последнем.
Наконец пробило девять. Мы, всеми доступными средствами демонстрируя безразличие друг к другу, вошли в холл гостиницы. Черт возьми, почему воображение всегда играет со мной злую шутку: рисует подробнейшие, детальные картины предстоящих событий, а реальность потом, небрежно и жестоко, вносит свои коррективы? Сколько романтики было в нашей встрече, пока она не перекочевала из мира фантазий в мир серой действительности!
Артем стоял за стойкой и заполнял гостевые листы. Я пряталась, как последняя дурочка, за квадратной серой колонной холла, пока меня не извлекла оттуда будничная просьба администраторши предъявить паспорт. Предъявила. Данные переписала, поставила подпись. Артему выдали ключи. Первый раз в своей жизни я заселялась в гостиницу с мужчиной – со Славой мы никогда никуда не ездили. Ощущения были самые мерзкие. Размышления тоже: докатилась, дорогуша, ничего не скажешь! Мало того что тебя «выписали» как приглянувшуюся вещь (разве что не по каталогу), и ты это проглотила, так теперь еще появилась уникальная возможность окончательно почувствовать себя в роли *censored*тки. Причем, не сокровенно, тайно и только внутри себя – это хотя бы раз в жизни случается с каждой, – но открыто, выставляя унизительную процедуру напоказ, на обозрение чужих людей. Ну и пусть в девять часов утра *censored*тки в отель не приходят (хотя кто их на самом деле знает), ну и что, если одета я в скромные джинсы, закрытую водолазку и позаимствованную у мамы длинную шубу. Сути вещей это не меняет. И все вокруг прекрасно понимают ее, как ни крути.
Поднимаясь по лестнице вслед за Артемом, я жалела о том, что приехала в Москву. Тоже мне, роковая женщина, – вообразила себя средоточием страсти. Сидела бы лучше дома и писала свои легкомысленные письма! И удовольствия – море, и опасности никакой. Нет ведь, додумались творить из сказки быль. Как будто ничему не научил опыт предыдущих поколений!
Артем повернул ключ в замке. Дверь раскрылась. Я прошмыгнула внутрь, чтобы не оставаться дольше в коридоре, – все время смертельно боялась, что кто-нибудь нас увидит.
Номер состоял из двух небольших комнат – гостиной и спальни. Я сделала вид, что очень занята их осмотром, и на Артема внимания не обращала. В гостиной стоял старенький диван и два кресла, в спальне – большая двуспальная кровать, письменный стол. Была еще дверь в ванную комнату. Но туда я не пошла. Забилась в одно из кресел и сжалась в комок. Кажется, где-то когда-то все это уже было – я, кресло, Артем и тошнотворное чувство страха вперемежку со стыдом.
– Не хочешь переодеться? – спросил он с деланым спокойствием.
– Нет. – Я не стала объяснять, что, кроме этих джинсов и водолазки, у меня с собой еще только дежурное черное платье. Явно неподходящая одежда для девяти часов утра. Да и как это можно – переодеваться при нем?!
– Если есть желание – прими душ. Ты же с дороги. – Артем то ли, как мог, проявлял заботу, то ли старался заполнить своими вопросами звенящую вокруг пустоту.
– Потом. Не хочу. – Я еще сильнее смутилась. И глупо испугалась, что Артем может усомниться в моей чистоплотности.
– А чего ты хочешь?
У меня задрожал подбородок.
– Ничего. – Я едва сдержалась, чтобы не разреветься.
Так бывает: ждешь, ждешь чего-то, оно наступает, а ты вдруг понимаешь, что это совершенно не то. Становится обидно до слез. А тут еще паршивое чувство ответственности и вины перед человеком: он приложил столько усилий, потратил деньги на билеты, заказал этот номер. И все ради того, чтобы получить оплеуху и смириться с унизительным отказом. Причем после недвусмысленных намеков (писала же, идиотка: «Кажется, я готова на все»), после такого количества ласковых и нежных слов, после месяцев ожиданий.
– Это пройдет. – Артем сел напротив и посмотрел мне в глаза так, словно прочитал мои мысли. Даже если он был уязвлен или обижен, этого не было заметно. – Ты только не забывай, что у нас с тобой принцип: «Все будет так, как захочешь ты».